– Порт во Владивостоке тоже готов принять ваши корабли, – напомнил я.
– Спасибо, – ответил он, вздохнул, не удержался от риторического вопроса: – Во что вы нас втравили, господин Зброяр?
– В спасение Америки, – ответил я. Подумал, чего уж скромничать, добавил: – И всей западной цивилизации.
Как и водится, я перевел в Кремль и весь свой предвыборный штаб, что значит – весь коллектив РНИ в полном составе. Ребята выглядели малость придавленными величием Кремля и пышностью новых апартаментов, притихли, почти не выходили, но я чувствовал себя лучше уже от их присутствия.
Юлия привела немолодую, очень милую женщину с добрым лицом и немного грустными глазами. Она сразу понравилась мне, Юлия кивнула ей, женщина раскрыла чемоданчик. Я поморщился при виде множества тюбиков с лаками, пудрой, коробочки с гримом, а Юлия сказала весело:
– Теперь, господин президент, вам придется пользоваться услугами визажистки чаще. Я успевать не буду!
– И не надо, – сказал я. – Надеюсь, имиджмейкерством тоже не будешь меня доставать?
– Будут другие, – заверила она меня. – А сейчас вас подготовят к выступлению по Центральному телевидению. Вы должны обратиться к народу!
– Хорошо, – согласился я автоматически. – Готовьте.
Женщина усадила меня в кресло и начала пачкать кремом мои щеки и лоб, прикосновения были теплые и ласковые, я расслабил мышцы, мысли потекли свободнее, подумал вообще о России, что только на заре становления Московского государства, когда выковывался характер нового человека – русского человека, приходилось сражаться один против десяти, тогда Московское государство представляло из себя осажденную крепость, о которую разбивались волны захватчиков с Востока, Севера, Запада и с Юга, но, едва натиск ослабел, этот новый человек, уже русский, начал экспансию во все стороны.
С тех пор практически никогда Россия не вела войны с противником, который превосходил бы ее числом. Ну разве что Наполеон вторгся в Россию с полумиллионной армией, даже больше – шестьсот тысяч, но половина померла в дороге от дизентерии и завязла в знаменитом российском бездорожье, к тому же французам пришлось иметь дело не только с армией, но и со всем русским народом, так что снова численный перевес был на стороне русских. И так всегда, вплоть до наступления нынешнего нелегкого времени, когда на границах России уже пахнет китайским порохом.
Единственный метод борьбы с такой армией – американский вариант молниеносной войны с помощью крылатых ракет и высокоточных бомб. Единственный, но… недостижимый в данное время. И без надежды на быстрое исправление. Во всяком случае, китайская армия раньше перейдет наши границы, чем Россия обзаведется достаточным количеством высокоточного оружия.
Но главное, что впервые русские будут иметь дело с противником, который превосходит их числом. Да еще как превосходит!
Явился Палеев, коротко взглянул на визажистку, она закончила с кремами, теперь не то пудрит мне нос, не то что-то рисует, прикосновения все такие же приятные, успокаивающие, сказал нейтральным голосом:
– Господин президент, простите, что отрываю, но это насчет похорон… Корнилин был в хороших отношениях с главами всех государств, на его похороны явятся пусть не главы, но достаточно высокие правительственные чины…
Я кивнул, из-за чего кисть слегка мазнула меня по надбровной дуге:
– А заодно проверят лично свои впечатления обо мне.
– И данные разведок, – согласился он. – Сейчас на вас лихорадочно собирают досье те, кто еще не успел этого сделать. Слишком уж молниеносно вы взлетели на Олимп! Такое возможно только в России.
Я проговорил с неподвижным лицом, стараясь не шелохнуть даже мускулом, чтобы не портить работу старательной женщины:
– Подготовь на каждого распечатку, хорошо? Начиная с имени и отчества, у кого как принято, а также… словом, то, что я должен знать о каждом. Кто за это отвечает?
– Завпротокольным отделом, замглавы администрации. Он же руководитель сектора встреч высоких должностных лиц.
– Давай его сюда!
Он предложил нерешительно:
– Может быть, я ему передам?
Я поморщился, признался:
– Вы правы. Что это я везде сам? У меня штат… А я уже не сержант.
Он ушел, почти сразу же дверь отворилась снова, я удивленно вскинул брови, не сразу узнал в тучном господине в хорошо подогнанном костюме, умело скрывающем выпирающее брюхо, Лукошина. Чисто выбритые щеки слегка подрагивают на ходу, как розоватое желе, подбородок с глубокой ямочкой, скулы хороши.
– Здорово, – сказал я ошарашенно. – А зачем? В Штатах бородачей больше, чем в России.
Он кивнул Юлии, она тоже смотрит с живейшим интересом, в ее глазах удовольствие, любит опрятных людей, покосился на визажистку, а мне сказал с самым независимым видом:
– Вот и будем их учить культуре. Миклухо-Маклаи мы или нет?.. Господин президент, я по делу. В Китае срочно отстранен от должности Хуань Гун. Он был известен как сторонник более мягкой линии.
– Значит, мы все же застали их врасплох, – ответил я.
– Хуань Гун планировал массовое заселение Сибири толпами поселенцев, а вот его соперник…
– Он и встал на его место?
– Пока временно, но за его спиной армия, а также все воинственно настроенные политики.
– Понятно. Как складываются отношения с администрацией?
– Налаживаю контакты, – сказал он сумрачно. – Им нужно время, перестраиваются со скрипом. Это мы уже с полгода живем новой идеей, вжились, срослись с нею, а они только сейчас разворачиваются… С другой стороны – у них ресурсы!
– Действуйте, – сказал я. – Весь мир пришел в движение с нашим избранием. Такого еще не было со времен Великого Переселения Народов.
Лукошин оглянулся, в кабинет вошли два человека, это Палеев, как глава администрации, привел атлетически сложенного мужчину средних лет с выправкой военного.
– Господин президент, – сказал он, – рекомендую этого человека на должность начальника вашей охраны. Прежний, увы, предпочел уволиться.
– Достойный поступок, – согласился я. – Если вас устраивает, господин…
– Коршунов, – ответил он с поклоном. – Я тоже не разделяю ваши убеждения, господин президент, но я превыше всего ценю воинскую присягу и верность президенту.
– Добро пожаловать, – сказал я. – Приступайте к своим обязанностям. Вы лучше знаете, что нужно делать в своей области, я знаю, что делать в моей. А здесь мне, как чудится, все же защищеннее, чем в прежнем офисе…
Он перехватил мой взгляд, покачал головой. Не хитрите, сказал он, не хитрите, господин президент. Вы уязвимы, как никто другой в мире. Да, вы – президент, а президента охраняют… как президента. Но охраняют не запрограммированные роботы, а живые люди. И дело не в том, что люди совершают ошибки, а в том, что у всех есть симпатии и антипатии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
