Я вскрикнул:
– Сегодня еще можно обойтись без столкновения! Вам нужно только ввести свои войска и расположить их на местах предполагаемой высадки. Ни Япония, ни Китай не рискнут напасть на ваши войска…
– Они их легко сомнут, – возразил президент. – Мы не можем быстро перебросить целую армию. Да еще развернуть в боевом порядке!
– Все равно, – ответил я, – у кого есть еще огромный морской флот, военно-космические силы, могучие танковые войска, которые можно перебросить из других точек? Нет, они не рискнут опрокинуть ваши войска. Могут, но… Первая победа будет стоить очень дорого потом, когда подойдут остальные ваши силы!
Он вздохнул.
– Ладно. Чувствую, полетит моя голова. Ваш военный министр уже приготовил точки высадки для наших войск? И, кстати, по дороге нас не собьют?
– Будем надеяться, – ответил я без уверенности. – В целом войска приняли мою идею с энтузиазмом. Конечно, могут найтись отдельные, как вы понимаете… К тому же я, как вы знаете, еще не президент. И не буду им считаться, пока предыдущий не передаст мне полномочия, а я не принесу присягу.
– Но вас уже считают президентом, – заметил он.
– Ну… по факту.
Он вздохнул еще тяжелее.
– Ничего не поделать, я даю сигнал к началу операции «Зброяр».
И лишь когда он повесил трубку, я понял, что у них тоже просчитано еще с момента, когда я впервые выступил со своим сенсационным заявлением. И над операцией с названием «Зброяр» трудился весь Пентагон и все центры стратегических исследований и последствий. Да, я еще не президент, но Россия ощутила, кто победил, и Штаты ощутили. Сейчас российская армия – нелепая ситуация! – готова выполнять мои приказы, а не президента страны. Снова все законы и все порядки летят в пропасть… Как это в России знакомо, даже привычно, никого не удивляет!
Избирательные участки закрылись и по Центральному региону, предварительные результаты вообще зашкаливают: за Зброяра – девяносто два процента, за нынешнего президента – три, полпроцента на остальных, остальные всех вычеркнули да еще и написали всякое-разное.
Известно, что при крутых поворотах судьбы человечество, смеясь, расстается со своим прошлым, а россияне, плача и рыдая, встречают свое будущее. Сейчас же впервые тот случай, когда плачет и рыдает не только Япония, Китай и мусульманские страны, но и напуганное население Соединенных Штатов, а вот россияне пустились в пляс, ожидая неслыханную халяву.
Раздался звонок, Юлия переключила на Горшкова, министра обороны. Он сухо сообщил, что Корнилин, президент России, застрелился в своем кабинете. Я выслушал, ответил с тяжелым сердцем:
– Жаль. Он был достойный человек.
– Да-а, – прошептал рядом Лысенко, – застрелиться в наше время уже подвиг.
– Для него это было огромным ударом, – сказал Горшков. – Такой отрыв… это же позор!
– Для него ударом было не само поражение, – объяснил я, – а то, что он, будучи человеком честным и заботящимся о судьбе страны, не увидел вовремя, что пытаться спасти Россию если и возможно… такой шанс всегда есть, но он уже не успевает. Все, поезд ушел, восточные соседи распахнули пасти. Потому и постарался освободить место как можно скорее.
После паузы на том конце провода раздался его задумчивый голос:
– Возможно, вы правы… да, полагаю, он именно потому так и поступил. Так что, господин президент, я высылаю за вами усиленный конвой. Обстановка сейчас очень непростая, мы должны вас перевезти в Кремль.
– Не рано?
– Со мной согласны и министры МВД и госбезопасности.
– Но как насчет приведения к присяге?
– Придется эту процедуру ускорить. Время не терпит.
– Хорошо, – ответил я, – жду вашу охрану.
Через час я вновь сел на заднее сиденье. У мужчин привычка садиться рядом с шофером, в то время как женщины предпочитают на заднем сиденье, президент всегда на заднем, а теперь и всегда в таком вот лимузине, бронированном, с темными пуленепробиваемыми стеклами, что опускаются, вернее – поднимаются поверх прозрачных, тоже пуленепробиваемых.
Уже на бронированном лимузине, впереди и позади точно такие же машины постоянно перестраиваются в карусельке, кортеж мотоциклистов несется справа и слева, шоссе пустынное, впереди заранее перекрывают дороги.
Машина въехала под арку ворот Боровицкой башни, колеса мягко прошелестели по мокрым булыжникам.
Со странным чувством я поехал по Кремлю, где приходилось бывать еще со школьных экскурсий, когда с благоговейным восторгом рассматривали Царь-пушку, которая никогда не стреляла, и Царь-колокол, который никогда не звонил. Тогда про них рассказывали, кто и как их создавал, а теперь слышны только приколы, вроде того, что от колокола откололи тринадцать процентов пошлины, и хотя теперь из-за этого не звонит, зато власти довольны.
Сердце России – здесь, как сердце Руси – в Киеве, здесь зародилась, окрепла и выкристаллизовалась та общность людей, что сперва называлась московитами, в отличие от русов, русичей и русинов, разбросанных по старым землям прародины, где волнами прокатывали то татарские орды, то польские войска, то немецкие и шведские, и наконец эти московиты остались практически единственными представителями некогда великого народа, занимающего две трети Европы, и московиты стали называться русскими, а когда давление извне ослабело, московиты, как сжатая пружина, начали стремительно расширяться во все стороны, завоевав территорию гораздо большую, чем была.
И вот теперь я всю эту завоеванную кровью наших предков отдаю… Не переворачиваются ли они в гробах? Да, переворачиваются. Но так же переворачиваются, глядя на все в нашем мире. Пуля – дура, сказал Суворов, а штык – молодец, но уже Наполеон преподал жестокий урок пушками при Аустерлице, и ученики Суворова, отбросив заветы учителя, спешно начали обучать солдат меткой стрельбе. И вертится или не вертится в гробу Суворов или Буденный, это ничего не изменит, прогресс идет, воюют не штыковыми атаками и буденновской конницей, а крылатыми ракетами. Мир придет к глобализму, и человечество станет единым. Но вот будет это человечество говорить на английском или на китайском – это сейчас решает не Америка и не Китай, а Россия.
Машина остановилась перед подъездом, у здания уже ждут телохранители. Сбежали вниз и окружили проход так плотно, что снайперу пришлось бы использовать противотанковые снаряды, чтобы достать этого непонятного президента.
Палеев, глава президентской администрации, встречал меня у самого входа. Мне показалось в этом нарушение дворцового этикета, надо будет выяснить у Юлии, это мне такие мелочи по фигу, но наблюдатели возьмут на заметку, мол, новый президент проглотил оскорбление, а значит, с таким можно не считаться. Если же Палеев по незнанию, что просто невероятно, то придется подсказать, за нами следят тысячи враждебных глаз, неча наносить урон престижу страны, что сходит с мировой сцены медленно и печально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
