В критической литературе о «Холостяке», создававшейся под впечатлением его постановок в 1849, 1859 и 1882 гг., разбор пьесы, как правило, подменялся разбором игры Щепкина, Мартынова и Давыдова. Исключений немного, и в числе их особенно выделяются отзывы Некрасова (см. выше), Баженова и А. Григорьева. Принципы, обусловившие неприятие последним «Нахлебника» и «Холостяка» как произведений эпигонских, характеризующих кризис школы «сентиментального натурализма», в которой «вопль идеалиста Гоголя за идеал, за „прекрасного человека“ перешел в вопль и протест за расслабленного, за хилого морально и физически человека», — исключали возможность объективного подхода к драматургии Тургенева. А. Григорьев договаривался даже до того, что «тургеневский Мошкин, влюбляющийся на старости лет да еще представленный Щепкиным, довел натурализм, т. е. опять-таки сентиментальный натурализм конца сороковых годов, до крайних пределов комизма» (Рус Сл, 1859, № 5, Критика, с. 22; перепечатано: Сочинения А. Григорьева. СПб., 1876. Т. 1, с. 350). Этот приговор предшествовал на несколько месяцев появлению А. Е. Мартынова в роли Мошкина, истолкованной гениальным актером совсем не так, как это представлялось А. Григорьеву и его эпигонам. И тем не менее даже четверть века спустя в специальной литературе о Тургеневе популяризировались формулировки именно А. Григорьева, несмотря на их явную несостоятельность.
«Комедии „Нахлебник“ и „Холостяк“, — писал в 1885 г. А. И. Незеленов, — обличают собою, своим существованием, ложь школы „сентиментального натурализма“ и должны быть признаны несомненно ошибками тургеневского творчества. Положительное значение их разве только в том, что они были в деятельности Тургенева противовесом прежним, другого характера, но тоже ложным увлечениям великого поэтического таланта, который долго искал своей самостоятельной дороги» (Незеленов А. Тургенев в его произведениях. СПб., 1885, с. 63).
Положениям Незеленова противостояла концепция немецкого критика Е. Цабеля. который, разбирая в своей статье «Iwan Turgenjew als Dramatiker» комедию «Холостяк», обращал внимание читателей на мастерство ее построения и на развитие в ней некоторых тематических линий «Клавиго» Гёте, данных в новой психологической интерпретации, поражающей своей глубиною и оригинальностью (Zabel, S. 161–166).
Столь же высокая оценка «Холостяка» как «настоящей комедии», а всех его персонажей как «живых созданий» дана была в статье А. Л. Волынского «Русская комедия», написанной в связи с возобновлением «Холостяка» 21 октября 1899 г. на петербургской сцене: «Публика услышала в этой комедии отзвук гоголевского юмора, — отмечал критик, — та же скорбная струна в бытовой сатире, тот же смех сквозь слезы. Только у Тургенева трагический разлад в жизни изображаемых людей смягчен нежными примирительными нотами, резкие контуры жизненных уродов стушеваны мягкой светотенью» (Волынский А. Л. Борьба за идеализм. СПб., 1900, с. 253–258).
Специфика стиля и композиции комедии «Холостяк» в литературе о Тургеневе с наибольшей полнотою была определена в исследовании В. В. Виноградова «Тургенев и школа молодого Достоевского» (Русская литература, 1959, № 2, с. 45–71). Характеризуя наличие в «Холостяке» функционально многообразных элементов стилистики Гоголя и связывая внимание Тургенева именно к этим элементам с ослаблением обличительного пафоса новой комедии сравнительно с «Нахлебником», исследователь очень убедительно показал прямое воздействие на структуру монологов Мошкина фразеологии «Бедных людей». Если, как утверждал В. В. Виноградов, Екатерина Савишна Пряжкина, слуги, отчасти и фон Фонк являлись персонажами, родственными образам Гоголя, то стержневой образ комедии, Мошкин, создан был по принципам построения социальных характеров, впервые показанных в петербургских повестях Достоевского.
Марья Васильевна Белова, сирота, проживающая у Мошкина, 19 лет. Простая русская девушка. — В рукописи и в первой журнальной редакции фамилия Маши не Белова, а Белокопытова. Это фамилия не случайна, — ее носила воспитанница матери Тургенева, Е. С. Белокопытова, ставшая в 1846 г. женою Н. Н. Тургенева (1795–1880), дяди писателя. В театральных списках комедии Белокопытова была переименована в 1849 г. в Белоногову; фамилия Белова в печатном тексте «Холостяка» впервые появляется в Т, Соч, 1869, ч. VII.
Вот особенно когда Исакий будет окончен… — Строительство Исаакиевского собора в Петербурге шло 90 лет — с 1768 по 1858 год.
Я не какой-нибудь Катон… — Марк Порций Катон, римский политический деятель и писатель (234–149 до н. э.), позднее названный Старшим, в отличие от Марка Порция Катона Утического (95–46 до н. э.). Был известен строгостью своих моральных и общественно-политических требований.
Рубини поет в «Лучии». — Итальянский певец Джованни Батиста Рубини (1795–1854) пел в итальянской опере в Петербурге в течение трех сезонов: 1843, 1844, 1845 гг. «Лучия» — опера Гаэтано Доницетти «Лючиа ди Ламермур» (1835).
Уж эти мне ферлакуры! — от франц. faire la cour — ухаживать за кем-либо.
Фосс-паркэ, как говорится… — Эту французскую сентенцию, неожиданную в устах Мошкина, сам Тургенев разъяснил в романе «Новь»: «Фомушка плохо знал по-французски и Вольтера читал в переводе <…>, но у него иногда вырывались выражения вроде „Это, батюшка, фосс паркэ!“ (в смысле „это подозрительно“, „неверно“), над которым много смеялись, пока один ученый француз не объяснил, что это есть старое парламентское выражение, употреблявшееся на его родине до 1789 года» («Новь», ч. I, гл. 19). О смысле и происхождении этого выражения см.: Алексеев М. П. «Фосс-паркэ» в текстах Тургенева. — Т сб, вып. 3, с. 185–187.
Ванька-Каин эдакой… — Каин Иван Осипов (р. 1718) — московский вор и сыщик.
Да, на дуэль. На шпандронах, на пистолетах… — Шпандрон — искаженное слово «экспадрон», «эспантон» (исп.) — шпага.
Завтрак у предводителя
Источники текста
Пять больших листов типографских гранок первой редакции комедии, набранных в сентябре 1849 г. для октябрьской книжки журнала «Современник».
Гранки выправлены корректором, видимо, по оригиналу. На каждом листе в верхнем правом углу отметки: «Г-ну ценсору. Сент. 12». На обороте листа 5-го адрес: «Г-ну ценсору Срезневскому. Современник. Из тип. Праца». Эти гранки оказались осенью 1850 г. в распоряжении Тургенева, о чем свидетельствует, во-первых, позднейший карандашный адрес на л. 5: «Гост<иница> Наполеон, в Мал <ой> Морск<ой>, г-ну Тургеневу в 6 №», а во-вторых, фамилии исполнителей пьесы в сезон 1850/51 г. на петербургской сцене, вписанные рукой Тургенева на л. 1 в роспись действующих лиц: Сосницкий, Самойлов, Каратыгин 2-й, Мартынов, Сосницкая. К 1850 г. относится и цензурная правка гранок, сделанная, судя по почерку, А. И. Фрейгангом, цензором журнала «Отечественные записки». Правка сделана в л. 1 и в начале л. 2-го красными чернилами, а затем карандашом. На обороте л. 5-го отметка: «К делу — 1850 г., № 26», свидетельствующая о том, что гранки были приобщены к «делу» С.-Петербургского цензурного комитета «О статьях, запрещенных по докладам ценсоров», 1850 г., № 26 (ЦГИАЛ), в качестве вещественного доказательства.
Гранки первой редакции «Завтрака у предводителя», найденные Ю. Г. Оксманом в 1917 г. в архиве Главного управления но делам печати, были опубликованы впервые в сборнике Лит Музеум, с. 261–311; перепечатаны в издании: Тургенев И. С. Завтрак у предводителя (запрещенный цензурой текст комедии). Введение, редакция и примечания проф. Ю. Г. Оксмана. Одесса: Всеукраинское гос. изд., 1921.
Суфлерский экземпляр не дошедшей до нас копии текста, разрешенного в 1849 г. театральной цензурой. Текст близок запрещенной редакции пьесы, но разбит на XI явлений (как в Совр, 1856, № 8). Дата списка, судя по сохранившемуся на л. 2 перечню фамилий актеров Александрийского театра, игравших в пьесе, определяется временем возобновления «Завтрака у предводителя», в сезон 1855/56 г., с Линской в роли Кауровой. (В 1849–1852 гг. эту роль исполняла Сосницкая.) Список не авторизован, имеет ряд произвольных режиссерских сокращений. К их числу принадлежит и новая концовка пьесы, завершающаяся не репликой Суслова: «Вот тебе и полюбовный дележ», а монологом Балагалаева: «Стойте, господа, стойте — делайте, что хотите, а я… я… я не могу, не могу» и ремаркой: «Быстро уходит и захлопывает за собой дверь гостиной. Всеобщее изумление». Список хранится в Ленинградской театральной библиотеке им. А. В. Луначарского — бывшей библиотеке императорских театров (новый инв. номер — 5536; прежний — 4342, шифр: I. IX. 2. 30). Краткие сведения о нем см.: Пыпин, Списки пьес Т, с. 210–212.
