Декьярро смутился.
— Или тот случай, когда ты, желая меня развеселить, показывал мне картинки членов у грызунов, — она рассмеялась.
— Я…
— Ты выставил себя, кстати, в невыгодном свете. Еще другом назывался!
— Я муж. Я им хотел быть, я сейчас муж и буду им. — Ты очень озабоченный, любовь моя. Уж чересчур. Не тем, чем нужно.
— Как раз тем, чем следует. Тобой, — ответил Декьярро.
Глаза у него были серьезные и очень красивые.
— Обожаю, когда ты рисуешься! — Деметра с восторгом в глазах поцеловала его.
— В присутствии любимой женщины мужчине хочется ей нравиться. Это естественно.
— Тогда вот тебе еще комплимент: ты умопомрачительно симпатичный, милый и у тебя такая классная попка!
— Дотронься до нее, — попросил Декьярро, отворачиваясь.
Деметра обняла его за попу и со смехом произнесла:
— Почему мужчины так боятся признаваться в том, что им нравятся женские прикосновения?
— Это комплекс Александра Македонского. Мы страшно боимся предстать перед своей женщиной немужественными.
— Ничего себе, какие у тебя глубокие познания мужской психологии!
— Я был бы очень счастлив, если бы это мне хоть сколько-нибудь помогло завоевать твое сердце.
— Меня очень привлекает психология. Здесь ты на правильном пути.
— Тебе действительно так нравится моя попа или ты всего лишь хочешь подбодрить меня? — в глазах его была надежда.
В них читалась цитата из стихотворения Пушкина: «Ну, притворитесь — этот взгляд все может выразить так чудно! Ах, обмануть меня нетрудно — я сам обманываться рад!»
— Если бы я была художницей — я бы ее нарисовала!
— В таком случае, дураки те мужчины, которые стремятся унизить, поработить женщину. Лучший способ сделать ее своей пленницей — встать перед ней на колени самому. Я так счастлив, когда ты шепчешь на ухо всякие приятные слова! Идиот я какой-то! Сейчас ты должна броситься меня утешать и разубеждать в моих словах. Ты же женщина!
— Ты вовсе не идиот.
— О чем я и говорил.
— Но у меня возник вопрос: «Ты мечтаешь увидеть меня на коленях?»
— Нет.
— Не надо лгать. Я приму любую правду и готова смириться с ней.
— С чего это ты так добра ко мне? — подозрительно прищурился Декьярро.
— Плачу тебе твоей же монетой. Ты же прощаешь мне присутствие в нашей с тобой жизни моих бесчисленных (верно говорю?) поклонников. Ах, прости, делаешь вид, что прощаешь.
Декьярро сглотнул слюну.
— О поклонниках мы поговорим чуть позже, а сейчас… я отвечу на твой вопрос. Да, как любой (я подчеркиваю это для того, чтобы ты не кинулась сравнивать меня с другими мужчинами) мужчина, иногда я мечтаю, нет, страстно желаю, чтобы ты стала моей рабыней, — он сказал это шепотом, хрипло, страстно надеясь, что она оставит его в живых после такого вот признания.
Но когда она разъяснила ему, как поняла все это, он сию минуту захотел провалиться сквозь землю от стыда. И было чего стыдиться: она поняла его совершенно правильно. Он сам себя хуже понимал. И это его пугало даже больше, чем страх остаться в одиночестве.
— Любимый, ты больной, — она произнесла это так спокойно, что он втянул голову в плечи.
— Да-да, именно больной на всю голову! Слава хоть богу, что ты находишь в себе мужество признаться, как на духу, в своей болезни!
— Я… тебя люблю.
— Ну да, любишь. Ты любишь без памяти мое тело. В этом я уже имела возможность убедиться 1000 раз. А ничего, что у меня еще есть душа?
— Твоя душа очень часто рвется вовсе не ко мне, ответил он робко.
— Не к тебе? — переспросила она изумленно.
— Не строй из себя дурочку, ты все верно поняла. Взять хотя бы сладкого котенка Дарио…
Деметра притянула его к себе и поцеловала, одновременно сладко трогая за задницу.
— Это тебе за то, что ты забыл наш уговор не называть больше Дарио сладким котенком, — промурлыкала она.
— Ох, Деми — кошечка, — простонал он в ответ.
А что еще мог он сказать на это? Тем не менее, он нашел в себе мужество отдышаться и прошептать:
— Ты к нему неравнодушна спустя столько лет. Ты используешь его советы в постели, ты помнишь о нем каждую минуту…
— Это ты спросил, кто меня этому научил!
— Не перебивай! И я даже знаю причину твоих сладостных воспоминаний о нем!
— Да-а-а-а? — изумилась Деметра.
В ней боролись сразу два желания: врезать ему и приласкать, как следует. Ну так, чтобы он заткнулся, наконец.
— Дарио — это синоним слова «член». У него это слово на лбу написано красными буквами. И, знаешь, что меня больше всего бесит?
— Что? — желание ему врезать стало ощутимее.
— Что, окажись ты хотя бы один-единственный раз в его постели — эта его характеристика или слава, как тебе больше нравится, потеряет свою актуальность!
— Почему же? Люди не меняются, ты же знаешь.
— Потому, что ты — богиня, — с грустью ответил Декьярро.
— Про таких, как ты, говорят: сороковая — роковая!
— Это только для тебя, — возразила Деметра, но муж тут же добавил:
— И для Дарио. Господи, ты, боже мой, как он красив! Ну почему в этом мире тысячи женщин, а он положил глаз на мою жену?!
— Он уехал, а ты продолжаешь думать о нем.
— Поверь мне, он не забыл тебя даже на расстоянии тысячи километров!
Деметра стала целовать его живот, постепенно спускаясь ниже.
— Что ты хочешь этим сказать? — испуганно выговорил он.
— Только то, что у тебя тоже есть член. Дарио — не единственный обладатель такого счастья, — усмехнулась Деметра, облизывая его член.
— Я теперь — твоя рабыня? Нравится? — она улыбалась.
— Нет, я! Я — твой раб! На самом деле я с первой секунды мечтаю оказаться целиком и полностью в твоей власти! — прошептал он хрипло.
— О-о-о! — изумилась она.
— Что ж ты не признался в этом при первой встрече?
— Чтоб ты послала меня куда подальше? Ты же любишь скромных, вежливых, порядочных и деликатных мужчин!
— Люблю. Но сейчас я узнала всю ошеломительную правду о тебе и все еще тебя люблю…
— Это как-то… неправдоподобно.
— Ты сумасшедший! Разработать целую стратегию, чтобы получить всего лишь руку и сердце женщины!
— Какой женщины! Увы, я никогда не буду тебя достоин.
У них был утренний секс. А потом Декьярро прицепился к ней со страшным вопросом:
— Мечтала ли ты поцеловаться с Майклом Мехметом вчера? Я признаю: он очарователен безмерно! Все девушки и женщины в зале обратили на него внимание. Когда он пел для тебя, было видно, как они все тебе завидовали и мечтали оказаться на твоем месте.
Деметра сначала расширила глаза, долго смотрела на него, а потом не очень сильно, но ощутимо шлепнула его по заднице. Декьярро не смог скрыть, в какое возбуждение привело ее прикосновение. Он застонал и прикрыл глаза. Потом открыл и нашел в себе силы произнести:
— Что это?
— Как что? — удивилась искренне Деметра.
— Ответ на твой вопрос. А ты предлагаешь много врать? Вопрос довольно подлый.
— Значит, да.
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что ему стоит морду набить.
Деметра рассмеялась.
— Когда мы с тобой начали встречаться, ты был таким интеллигентным… любимым другом.
— Я просто старался произвести на тебя впечатление.
— Почему же ты упорно мешаешь делать это другим?
— А ничего, что ты — моя?
— Ничего! Кьярро, признайся честно: тебя ведь мама в детстве шлепала?
— Нет, — ответил он, опуская глаза.
— Значит, врешь.
— С чего ты взяла?
— Когда я шлепнула тебя по попе, ты смотрел на меня так, будто я прямо сейчас готова тебе отдаться…
— Это не так уж принципиально. Могу и я сделать это: отдаться тебе.
— Выходит, моя свекровь виновата в том, что у тебя такая чувствительная попка.
— Да, я мечтаю, чтобы ты отшлепала меня. Конечно, не сильно. Да, меня это страшно возбуждает. Довольна?
— Конечно. Я всегда тобой довольна, с первого знакомства. Кьярро, ты моя судьба.
— Тогда ты не имеешь права мечтать о поцелуях с другими мужчинами, даже такими артистичными, как этот Майкл Мехмет.
— Ни о чем похожем я не мечтаю, любимый мой.
— Мечтаешь, мечтаешь! С тех пор, как я Вас — сдуру, между прочим! — познакомил, ты только о нем и думаешь. Даже во сне не можешь его забыть. Это ж надо — дала ему свой телефон! Меня даже не спросила, можно ли это сделать!
— Ты обещал позволять мне абсолютно все, помнишь? — улыбнулась Деметра дразнящей улыбкой.
Эта ее провокационная улыбка одновременно заставляла его замирать от желания и вызывала страстное намерение ей отомстить. А отомстить сгорающий от страсти мужчина может женщине единственным способом — заняться с ней решительно сексом. Декьярро и предпринял попытку это сделать. Но получил отстрочку. Деметра дала ему понять, что секс будет, но позже.
