— В чем у него главная заминка?
Пэнки прикрыл глаза.
— Главная — в алмазах. Ищет на дне свой “алмазный слой” и не может найти.
— Пусть начинает добычу из кимберлитов.
— Не хочет. Считает пустой тратой времени…
— Надо его заставить, Алоиз.
— Заставь своего Линстера вооружить УЛАКи! Шарк так же упрям, как и Линстер. Ничего нет хуже гениев… Мы, однако, ушли в сторону от главного, Цезарь. Главное сейчас — ОТРАГ. Пора переходить к решающей операции…
— Что вы имеете в виду?
— Сейчас объясню…
Пэнки выдвинул ящик стола, достал коричневый пузырек с таблетками, потом запустил руку подальше, пошарил и извлек черную коробочку — кубик, в каких ювелиры хранят кольца. Он начал было открывать черный кубик, но раздумал, отставил его в сторону и принялся вытряхивать из пузырька на ладонь таблетки.
Цезарь поднялся с кресла, подошел к окну кабинета. Внизу в обрамлении многоэтажных зданий лежал зелено–желто–коричневый прямоугольник Центрального парка. На дорожках сквозь поредевшую листву видны были дети, разноцветные детские коляски. Неяркое осеннее солнце превратило в золото стекла домов по восточной стороне Пятой авеню. Вдали над северными кварталами Манхэттена висели тяжелые, сизо–черные тучи.
“Почему мне так чужд этот город? — думал Цезарь. — Я же родился здесь. Эта страна — моя родина, но, попадая сюда, я каждый раз считаю дни до отъезда. Вот и сейчас… Какое облегчение приносит мысль, что завтра улетаю, что впереди Канди, потом Ява, где ждет встреча с доктором Хионгом. Наша работа с ним… Нет, я не выдержал бы, если бы пришлось провести жизнь в этом кабинете, как Алоиз, делая вид, что управляешь отсюда миром…”
— Иди же сюда, Цезарь, — позвал Пэнки, справившись с таблетками.
Он сидел выпрямившись в своем кресле президента–исполнителя главного банка “империи” — высокий, худой, торжественный, положив высохшую руку на черную коробочку–кубик.
“Что он еще придумал? — размышлял Цезарь, подходя к столу и присаживаясь в кресло напротив. — У него такой вид, словно намеревается осчастливить меня”.
— Я рад, Цезарь, что ты увлекся делами наших полигонов, отдаешь им столько времени, энергии. Именно это позволило мне сосредоточиться на других задачах… Недавно тут был с визитом Вайст. Он с большой похвалой отзывался о новом руководителе Антропологического центра, которого ты прислал… Как его?
— Доктор Суонг.
— Жаль, что азиат… Но, в конце концов, разница небольшая — японец, индонезиец… Важно, чтобы занимался настоящим делом.
— Конечно, Алоиз. Настоящее дело — главное…
— Оно еще впереди… Но уже скоро… Теперь скоро… — Пэнки опять прикрыл глаза в говорил совсем тихо, словно размышляя вслух. — Мы думали дублировать главную операцию кораблями Линстера… Такие корабли могли бы осуществить ее и целиком… Но, понимаешь, Цезарь, я все более не доверяю Линстеру. Если бы его можно было заменить… Как, по–твоему, не водит ли этот черномазый нас за нос? — Пэнки приоткрыл глаза и устремил немигающий взгляд на Цезаря.
— В отличие от Шарка он осуществил то, что обещал, — Цезарь пожал плечами, — его УЛАКи могут летать…
— Я не об этом… Отказы от полетов. Они смахивают на саботаж…
— Вздор!
— Хорошо… Оставим пока. На чем мы остановились? Да, Вайст… Работы, которые он начал… Дурацкая болтовня о разрядке долго не продлится. Но после подписи, которую американский президент по глупости оставил прошлым летом в Хельсинки, многие стали слишком доверчивыми… С нового года президент в Штатах будет новый. К сожалению, среди кандидатов не вижу человека, способного поставить надежный заслон коммунизму. Придется ждать еще минимум четыре года… Поэтому ОТРАГ… — Пэнки проглотил еще таблетку. — В ближайшие недели у Вайста начнет работать фабрика по производству обогащенного урана.
— Для нашей атомной электростанции?
— Да, но не только… Когда пустим электростанцию, сможем получать плутоний, пригодный для производства ядерного оружия. ОТРАГ станет шестым обладателем водородной бомбы на Земле[14].
— Хотите торговать водородными бомбами, Алоиз?
— Не иронизируй. Водородная бомба ОТРАГа станет оружием устрашения…
— И ОТРАГ начнет оспаривать мировое господство у американцев и русских?
— ОТРАГ создавался немцами, Цезарь. Прежде всего немцами. Ты забыл, что твой отец был немцем. И ты — немец, как он, как я, как Вайст и другие.
— Может, вам это покажется странным, Алоиз, но меньше всего я чувствую себя немцем, впрочем, и американцем тоже… Я слишком долго прожил на Востоке. Цейлон, Индонезия, даже Индия и Бирма мне ближе, чем Европа и обе Америки.
— Ты говоришь кощунственные вещи, Цезарь.
— У нас с вами откровенный разговор. Я сказал, как думаю. А вот относительно ядерных амбиций ОТРАГа — я категорически против. В мире уже накоплено чудовищное количество ядерного оружия, и дай бог, чтобы оно никогда не было пущено в ход. Мы создали в центре Африки бронированный кулак огромной силы. Зачем превращать его в ядерный? И уж во всяком случае, замахиваясь на такое превращение, следовало посоветоваться со мной, узнать мнение наших самых доверенных акционеров. Хорошо еще, что все только в зародыше. Не поздно остановить лавину… Задумайтесь, Алоиз, вам‑то зачем такое?
Пэнки сгорбился и прикрыл глаза рукой. Они долго сидели молча. Цезарь почти с состраданием глядел на этого старого, больного человека. Что заставляет его двигаться по пути зла, бесполезной жестокости, бессмысленной ненависти? Корыстолюбие? Нет, он живет достаточно скромно. Жажда власти — тоже нет, он все время остается в тени. Тщеславие? Едва ли, оно предпочитает яркий свет. Месть — стремление во что бы то ни стало разрушить восстановленное? Но он не успеет насладиться плодами — ему просто не дожить… Тогда что же?
— Боже мой, Цезарь, — тихо произнес Пэнки, не поднимая головы. — Ты ничего не понял… Ничего… Если бы ты знал, какой удар наносишь… Последние годы я работал… за тебя и… для тебя, Цезарь. Я видел в тебе… — он с трудом перевел дыхание, — продолжателя… да, продолжателя… и немца.
— Не расстраивайтесь, Алоиз, — Цезарь попытался усмехнуться. — Право, не стоит. Мы не раз спорили с вами о деталях…
— Это не деталь, Цезарь…
— Не расстраивайтесь. Время терпит. Мы поговорим еще… Поторгуемся… Может, и сойдемся на производстве каких‑нибудь ядерных мини–бомб или атомных пистолетов.
Пэнки не глядя протянул руку, нащупал черную коробочку–кубик и закинул ее в ящик стола.
— Прощай, Цезарь, не жди… Я посижу немного, передохну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
