Вот и закончилась еще одна сказка, еще одна легенда, и могучие артефакты превратились в обычные куски неотесанного камня. М-да!
Может камень и мертвел, превращаясь в никому не нужный хлам, но простоит здесь еще вечность, а вот они, живые, такие слабые перед лицом вечности, могут прекратить свое существование гораздо раньше. И это было важнее переживаний по ушедшей легенде.
Их армия расположилась с восточной стороны главного исполина. Объединенная армия фараонов Долины и Дельты (объединенная впервые в истории, надо отметить. Причем — жрецами. Да, прав старый Ной, у этой страны большое будущее, и жрецы примут в нем не последнее участие. Если ОН позволит, конечно…) расположилась вокруг полумесяцем. Конница, отборная гвардия дружин этих князьков, на концах серпа. Это очень опытные воины, собаку съевшие в бесконечных междоусобных войнах, не дадут им уйти или сделать какой-либо маневр.
— Может, ударим в центр? Обратим в бегство их пехоту?
Центр занимало ополчение. Простые пастухи и пахари, вооруженные деревянными кольями с обожженными наконечниками и каменными топорами. Да, их много, но они слабы и трусливы. И побегут сразу, как только увидят перед собой настоящую безумную армию во всей красе.
— А их конница зажмет нас с двух сторон и раздавит? Нет, спасибо, Небирос, у нас есть силы только для одного удара. Иначе они просто сметут числом.
— Может все же уходить? Половина армии прорвется… — подал голос смущенный Зебаб. Он не был трусом, просто учился мыслить как вождь, бааль, а не как воин. Шаман сам подвел аморея к этому, пытаясь сделать из него хорошего военачальника и настоящего вождя своего народа. Это похвально, но идея бегства Сатанаилу не нравилась.
— Я не могу бросить здесь пехоту. Если половина армии поляжет, чтоб спаслась вторая половина — как я буду смотреть в глаза оставшимся? Они поверили мне, пошли за мной из самых удаленных уголков мира. А теперь я брошу их на убой, чтоб спастись? Нет.
— Но тогда мы все поляжем здесь, учитель. И дело всей нашей жизни умрет вместе с нами. — Подытожил рассудительный Абаддон, командир пехоты.
— Значит так и будет. Аэсма, как настрой твоих всадников?
— Они не будут прорываться одни, учитель. Честь воинов им не позволит бросить тех, с кем вместе дрались.
— Зебаб?
— Мои воины никогда не предадут тебя, учитель. Они не раз доказывали это.
— Отлично. — Кивнул вождь — тогда слушайте, что мы сделаем…
Они стояли в небольшой выбоине плиты облицовки, примерно на трети высоты исполина. Но даже отсюда лагерь египтян был как на ладони. Когда Сатанаил рассказал своим полководцам свой план и выслушал их напряженное молчание, прерываемое лишь свистом ветра в ушах, он, наконец, выдавил:
— Вопросы есть?
Вопросы у его учеников были, и много. Но все они не знали, как их сформулировать.
— А получится? — первым вздохнул Зебаб.
— Почему бы и нет? Они ждут раскола в наших рядах — они его получат. Они привыкли воевать друг с другом, на короткое время объединяться против кого-то третьего, а потом предавать союзников. Потому даже не поставят под сомнение наш раскол. А вот дальнейшее будет зависеть только от тебя и Аэсмы.
— Мы справимся, учитель. — Кивнул Аэсма, жесткий и даже жестокий воин, прозванный в своем племени злым духом, дэвом. Уж этот-то справится!
— Хорошо. Небирос, твой правый и левый фланги. Абаддон, бери нубийцев и маникийцев, будешь в резерве. Главное — не дай им растоптать нашу пехоту. Делайте что хотите, но час или два мы должны выстоять.
— "Мы", учитель?
— Я остаюсь с вами.
— Но учитель…
— Если я уеду с конницей, пехота сложит оружие. Посчитают, что их бросили. Они не выстоят.
Военачальники задумчиво покивали головами.
— Это опасно, учитель — Небирос поднял на него глаза. — Мы справимся. Тебе лучше идти с конницей.
— Нет. Я остаюсь. Пойдемте. — И Сатанаил начал спускаться по выбоинам в облицовке, которых с этой стороны было великое множество.
— Учитель…
Он поднял глаза. Все четверо его учеников, волею слепого случая войны собравшихся вместе, стояли опустив головы, внимательно разглядывая ноги.
— Да?
Они молчали. Что-то происходило. Он чувствовал это уже давно, но не мог понять, что именно. Что творится с его учениками, с преданными друзьями? Да, война кипела вокруг, некогда было заниматься такими мелочами. Казалось, вот сейчас, еще чуть-чуть, они победят, и все выяснится.
Не выяснится. И они не победили, и даже дальше от победы чем когда бы то ни было. Армия, в десять раз превосходящая числом, ловушка, из которой они лишь чудом вырвались, отступив на равнину, под тень исполинов. И битва, в которой у них мало шансов остаться в живых. И вот теперь, перед этой самой битвой, и всплывают все недосказанности. И если оставить все как есть, сражение они проиграют.
— Я знаю, что-то с вами происходит. Скажите, в чем дело?
Они стояли, молчали, переминаясь с ноги на ногу.
— Может, вы не уверены в деле, которое мы хотим сделать?
Видимо, в точку. Лицо Аэсма дэва покрылось бледной краской. Да, с таким настроем на генеральное сражение лучше не идти.
— Вы сомневаетесь во мне? Что мы можем победить?
— Нет. — Голову поднял Зебаб. — Мы не сомневаемся, что можем победить. Мы не знаем зачем это нужно. Что будет дальше, после победы?
Сатанаил закрыл глаза…
— …он предал нас. Вначале создал, а потом предал. Бросил. Вышвырнул из своего дома, как ребенок игрушку, когда наиграется ею и она станет неинтересна. Поэтому мы должны забыть своего Отца. Он отвернулся от нас и не хочет больше помогать. Мы должны отвернуться от него и рассчитывать только на себя.
— Это духи сказали тебе, молодой шаман? — спросил убеленный сединами старец из рода Мафусаила из Речной Долины.
— Нет. Это я понял сам, когда уходил общаться с ними. Это правда. Великий Отец выгнал нас. Поэтому мы не должны больше молить его о помощи, не приносить ему жертвы. Мы должны доказать, что мы — не игрушки, о которые можно вытирать ноги!
— А потом? — усмехнулся старик. По настроению сидящих вокруг людей Сати понял, что они отнюдь не на его стороне. И если он сейчас позволит старику одержать верх в беседе, потеряет остатки уважения и прослывет блаженным.
— А потом мы должны вырасти, как и хотели. Как Он хотел. Сами. Без него. И стать Великими Духами.
— Ты знаешь, как это сделать? — выкрикнул какой-то воин из задних рядов.
— Знаю.
Вокруг костра воцарилась напряженная тишина. Если он сейчас скажет что-то не то, его засмеют.
— Это очень сложный процесс. И долгий. И трудный. Мы должны стать лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
