Первым вскочил более старший сильный и опытный Набис, и тут же набросился на щенка, посмевшего бросить вызов ему, старшему сыну вождя! Он прижал юного аморея к земле всем своим весом, предвкушая победу. Действительно, в этой борьбе у младшего братца, этого позора свободного племени, не было ни единого шанса. Слишком тяжелым был здоровенный Набис, слишком легким и слабым был его брат. Он блокировал руки и навалился локтем на шею, пытаясь задушить. Зебаб начал хрипеть и задыхаться. Набис злобно усмехнулся: он победитель. Он всегда победитель! А трусам и неудачникам не место среди настоящих воинов!
Вдруг чьи-то руки обхватили его горло и принялись сжимать со всей силы. Но ведь вокруг никого не было! Никто не смыкал рук вокруг его шеи! Что происходит, во имя предков?
Воздуха стало не хватать. Руки затряслись. Хватка ослабла. Щенок сумел высвободить руку и попытался ударить. Набис не дал это сделать, моментально перехватив ее. Но пришлось убрать локоть и тот задышал полной грудью. Зебаб попытался ударить другой рукой, и сын вождя навалился на нее всем весом, пытаясь сломать. Тогда щенок сделал нечто такое же глупое, как и он сам: не попытался ударить, а засунул руку ему за спину. Набис, не сумев сломать руку, снова оскалился и навалился на горло. Щенок не сопротивлялся, не хрипел, не брыкался, что было странно. Он выдернул свою руку из-за спины Набиса и злорадно усмехнулся. Старший брат посмотрел в ту сторону и… Увидел свою смерть.
Рука Зебаба, с трудом вытащившая стрелу у Набиса из колчана на спине и со всей силы вогнала обожженный наконечник в глаз бывшему владельцу.
Молодой аморей поднялся, отшвыривая ногой тело старшего брата в сторону, пытаясь восстановить дыхание. Легкие горели жарким пламенем. По горлу словно бы прошелся копытом бизон. Он упал на колени, и лишь через силу заставил себя встать и оглядеться.
Лошади сбросили еще троих, но вроде все были живы. Зато к нему направлялись трое спешившихся воинов брата, держа копья наперевес. Это меняло расстановку сил.
— Набис оскорбил меня, и я убил его!
Воины молча и неумолимо приближались. В их глазах он видел смерть, уже свою. Страшную и беспощадную. И ничего не мог сделать, второй нож остался в лодыжке Набисова скакуна, а больше оружия не было. Не станет же он руками метать стрелы, в самом деле! Что он может с голыми руками против трех копий?
Вдруг рядом вырос силуэт человека в одеждах племени Юду. Хозяина. Друга.
— А ну назад, степные шакалы! — он поднял вверх безоружные руки. Никакого страха в нем не было, это больше всего удивило Зебаба. Человек был уверен, что сильнее их. Он ЗНАЛ это.
Конечно, воины свободного племени проигнорировали слова шамана. А в том, что это шаман, тут же убедились все, когда копья двух воинов вырвались из рук и влетели в подставленные ладони чужака. Третий воин, смотрящий чужаку прямо в глаза, схватился за горло, упал на колени и забился в припадке. Изо рта его пошла пена.
— Вы не слышали, что сказал вам сын вашего вождя? — обратился к оставшимся воинам чужак стальным повелевающим тоном. Обезоруженные телохранители Набиса с раскрытыми от ужаса глазами сделали несколько шагов спиной вперед, затем не выдержали, развернулись и побежали.
Трусы. Они не вернутся домой. Племя всегда наказывает сбежавших с поля боя.
Зебаб взял протянутое бывшим хозяином копье и пошел в сторону стоящей поодаль группы остальных воинов, с интересом и ужасом наблюдавших за поединком.
— Воины свободного племени! — прохрипел он, поднимая копье над головой — Набис оскорбил меня сегодня, назвав рабом и щенком?
Амореи, особенно впереди стоящие, энергично закивали.
— По закону предков я смыл оскорбление кровью обидчика. Я имел на это право?
Воины снова закивали. Смешно сказать: почти сорок конных, вооруженных до зубов воинов боялись двух спешившихся, вооруженных одними копьями людей, один из которых был чуть живой презренный чужак, а другого они про себя давно почитали трусом.
— Теперь говорю вам: этот человек — гость моего шатра. И как сын своего отца я возглавляю поход вместо брата! Коня моему другу Сатанаилу из племени Юду!
* * *
— Итак, с чего начать? — седовласый тезка пронзил меня взглядом насквозь.
— Не знаю. — Я чувствовал себя неуверенно после случившегося. Что сделал этот человек навсегда останется загадкой, но поставил на ноги меня быстро. Конечно, все тело болело, будто я один десять вагонов вручную разгрузил, но это далеко не те ощущения, которые могли бы быть. Мы сидели в каком-то ресторанчике в центре города, куда он меня отвез и накормил. Нормально ел я впервые за двое суток, потому, что в поезде — это не еда, а мучение, а в Изумрудном Городе поесть просто не успел по понятным причинам. Поэтому готов был слопать слона, буде таковой был в меню.
— Почему меня решили убить? И почему операцию по моему устранению так топорно спланировали?
Отец Михаил расхохотался.
— Ты действительно так думаешь?
— Я… — я открыл рот, не зная, что сказать.
— Подожди минутку, сейчас все объясню. Просто не знаю с чего начать. Ну, давай с операции и начнем. Может быть ты знаешь, пророчество полностью расшифровали только в девяносто шестом. И это оказалась бомба! Удар, пошатнувший многовековые устои! Благо, другие подобные организации, их в мире хватает, понятия не имеют, чего мы там откопали. Пусть спят спокойно.
Так вот, после того, как отошли от первого шока, координационный центр "СпаСа" взял ситуацию в разработку. Мы обшарили весь ваш город, перелопатили тонны материала, но пришли к выводу, что под пророчество попадаете только вы двое, ты и твой друг Максим, даже с утроенной погрешностью вычисления времени. Это плюс-минус еще шесть часов. День такой был.
Вы в то время были простыми пацанятами, в школу ходили. Обычные дети, каких миллионы. Вы росли, мы наблюдали. Максим вырос шебутным, все ему надо, везде знакомые, дела. Купи-продай. Телефонами занялся, бизнес открыл. Мы, если честно, немного ему помогли пару раз, так, незаметно. Он и без нас неплохо справляется. А ты вырос тихоня-тихоней. Извини, без обид, говорю, как есть. На всем готовом. Характер мягкий, требовательный, местами даже слабый. А Максим стал потенциальным лидером, и мы все время думали, что он и станет скользящим. Потому и Настюша пасла в тот день именно его, а не тебя.
— Да, она посмотрела на меня на Кубани, пообщалась, покидала в воду слегонца…
Я отчаянно покраснел. Это что ж получается, я совсем дохляк? Отец Михаил снисходительно улыбнулся, понимая мои смятения.
— Но время показало, что все мы ошиблись. Скользящим стал ты, это оказалось большой неожиданностью. И все наши планы по приручению скользящего, то бишь твоего друга, накрылись медным тазом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
