Здесь советские строители впервые в мировой практике разработали и применили метод восстановления сооружений путем массового одновременного подъема обрушенных конструкций — с последующим ремонтом их уже в проектном положении.
И, наконец, еще одна страница героической эпопеи возрождения. Она связана с моей родиной, городом моего детства, с Белоруссией, на долю которой впали особо жестокие испытания.
Приехал я в Минск осенью 1944 г., вскоре после того, как он был освобожден от фашисткой оккупации.
Я знал, что Минск сильно разрушен, — читал об этом в газетах, но то, что увидел, потрясло: города, по существу, не было. Фабрики, заводы, институты, школы, жилье, электростанции, водопровод, трамвай — все разрешено. Развалины, руины, пустыри, покрытые* пожухлой травой, воронки. Только на окраинах кое–где сохранились деревянные домики.
Фашисты подвергли эту республику особо изощренному уничтожению. Приведу Вам несколько скорбных цифр. За годы войны в Белоруссии было разрушено и вывезено в Германию 10338 промышленных предприятий. Из 270 городов и районных центров почти полностью было разрушено 209, а сел и деревень сожжено 9200. Белоруссия потеряла свыше половины своего национального богатства. Сумма общего ущерба равнялась 35 годовым бюджетам республики 1940 г. За годы войны Белоруссия потеряла каждого четвертого своего жителя.
Последствия трагедии целого народа помогла преодолеть вся наша многонациональная страна. На примере восстановления этой республики со всей наглядностью проявилась подлинная дружба народов Советского Союза. Все республики пришли на помощь Белоруссии.
…И вот я на минской земле, еще хранящей смертоносный, невзорвавшийся металл.
Жилье в Минске было уничтожено больше чем на 80 %, а из 332 предприятий осталось 21. Нужно было немедля возрождать промышленность, но нельзя было ни на один день откладывать восстановление жилища. С жилья все начинается!
По приглашению белорусских организаций сразу после изгнания врага в республику приехала группа видных архитекторов из Москвы и Ленинграда в составе А. Щусева, Н. Колли, В. Семенова, А. Мордвинова, Б. Рубаненко, И. Лангбарда. Эта группа составила «Эскиз–идею» планировки Минска, которая была незамедлительно рассмотрена и утверждена в ЦК Компартии Белоруссии. Впоследствии на ее основе разработали первый послевоенный генеральный план развития города. Причем разработкой и утверждением генерального плана занимались довольно долго, хотелось найти наилучший вариант. Но это не останавливало строительство — оно началось сразу. Первый секретарь ЦК КПБ и Председатель СНК БССР П. К. Пономаренко вместе с архитекторами и строителями очень внимательно обсуждал все детали проекта — какие улицы расчищать в первую очередь, где размещать промышленность, основные общественные здания и жилье.
С самого начала восстановительные работы в Белоруссии велись по широкому фронту. Ни город, ни деревня не ждали своей очереди — они возрождались одновременно, параллельно. Тысячи сел и деревень, почти полностью уничтоженных оккупантами, не только ожили, но и преобразились. С учетом планов развития колхозов и совхозов были разработаны и утверждены схемы районной планировки, отобраны деревни, намеченные к перспективному развитию. Созданы «опорные пункты» — модели будущих сел. Для этих пунктов определили рациональную номенклатуру сооружений, наметили концентрацию предприятий, связанных с сельскохозяйственным производством, — консервные и комбикормовые заводы, межхозяй- ственные пункты агроветеринарного обслуживания, химзаводы и т. д., а также учреждений культуры и бытового обслуживания.
Словом, по всей республике шло интенсивное строительство. В связи с огромным объемом работ в Белоруссии и непосредственно в Минске следовало воссоздать старые, существовавшие до войны и создать новые строительные организации, подобрать для них руководящие и инженерные кадры. Была учреждена специальная подрядная организация по осуществлению всех строительно–монтажных работ в столице республики — Главминстрой.
Строители возвращались в Белоруссию с Урала, где они трудились на оборонных заводах, или же с фронта, после демобилизации. Людям необходимо было в первую очередь жилье. Сейчас в крупных городах, получая квартиру, мы думаем о том, какой район нам дают, есть ли в доме лифт, скоро ли будет телефон, а тогда жили в тяжелейших условиях, они своими руками разгребали руины, раскапывали завалы. Строители должны были, не щадя усилий, как можно скорее сооружать жилища.
Белоруссия быстро возрождалась. Естественно, наибольшие успехи в первые же годы восстановления были достигнуты в промышленном строительстве республики. И масштабы этих работ, и темпы — поразительные. Минск был освобожден от оккупантов в 1944 г., а к 1945 г. в столице работало уже 3 тыс. предприятий.
Белоруссия, Минск — это замечательная страница послевоенного возрождения. Но только одна страница… А таких страниц было очень много.
Вопрос: Как известно, в военные годы при подготовке народнохозяйственных планов большое распространение получили квартальные задания. Чем это было вызвано, какие они имели преимущества и как составлялись?
Ответ: Во время Великой Отечественной войны обстановка зачастую менялась быстро. И поэтому задаться планом на год и ограничиться им было просто невозможно. Не существовало таких оракулов, кто бы мог точно подсказать, какие произойдут события, как пойдет дело.
Ведь мы не знали, когда будем наступать, а когда — отступать. Приходилось поэтому максимально учитывать обстановку. И, естественно, ГКО, СНК СССР, руководители нашей военной экономики пришли к выводу, что надо иметь хотя бы квартальный план. Без плана что–то производить, что–то делать было бессмысленно. Это не социализм. План должен быть, пусть даже не совсем совершенный. Хочу Вам пояснить следующее: когда речь шла о выпуске военной продукции, скажем, танков Т-34 на таком–то заводе, то считалось, что сегодня он будет выпускать, к примеру, 8 танков, завтра — 9, послезавтра — 12… Люди при этом чувствовали ежедневную нагрузку и подтягивались, повышалась их ответственность, достигались результаты.
А если дать в тех условиях большой, растянутый план, скажем, на год, то ежедневного производственного ритма уж не так бы ощущалось и при некоторых неудачах и срывах всегда оставалась надежда: год большой и когда–то план все равно будет выполнен.
Поэтому переход на квартальные и даже месячные планы в условиях войны был закономерным, вполне оправданным явлением.
Вопрос: Каково Ваше мнение о Н. А. Вознесенском как человеке и крупном государственном деятеле, являвшемся с 1941 г. первым заместителем Председателя СНК СССР, с 1942 г. — членом ГКО и возглавлявшем на протяжении почти всех военных лет Госплан СССР?
Ответ: Николая Алексеевича Вознесенского я знал хорошо, встречался с ним часто и, кстати, не всегда соглашался с его суждениями, оценками. А если и соглашался, то не из–за того, чтобы ему угодить. Любезностями Вознесенский никогда не занимался. Он появился в Госплане после В. И. Межлаука, когда последнего там не стало. Его рекомендовал А. А. Жданов, поскольку Николай Алексеевич работал в Госплане Ленинграда.
Могу о нем сказать так: Вознесенский был способным молодым человеком, образованным, думающим, энергичным, знания имел достаточно глубокие… Но при всем этом обладал очень плохим характером. Никогда не улыбался, не шутил. Чувства юмора у него не было.
В кругу своих коллег, включая наркомов, нередко был несдержанным, грубым. Устраивал разные «разносы» подчиненным, не слишком заботясь при этом о подборе слов. В семье (а я знал и его жену) был деспотом. Это не значит, что он плохо относился к женщинам. Этого я сказать не могу. Но дома, в своей семье, повторяю, был обыкновенным деспотом.
Вместе с тем Вознесенский очень хорошо себе представлял, что такое план. Он понимал, что план составляет не один Госплан, что в его разработке активно участвуют министерства, или народные комиссариаты, как они назывались до войны и во время Великой Отечественной войны. А Госплан СССР, получая эти планы, их сводит на основе составления перспективы общего развития страны на пятилетку и более, составляет с учетом того, чтобы диспропорций было как можно меньше (если их нельзя вообще избежать).
Расскажу об одном случае. Вознесенского в течение нескольких дней не было на работе: не помню, не то болел, не то отдыхал. Обязанности председателя Госплана исполнял его первый заместитель. А план требовал присутствия Николая Алексеевича, ибо к его окончательной редакции, на последней стадии Вознесенский не допускал никого, в том числе и своих заместителей по Госплану. Он говорил другим высшим руководителям из правительства: «В чем дело? Если вам что–то нужно, звоните мне, должность моя вам ведь понятна? Мои заместители по Госплану отвечать вам не могут, потому что я за все отвечаю».