колеблется и приоткрывает дверь очень тихо и медленно, чтобы разведать поле боя, прежде чем начать атаку. Семпрониус выглядит темнее живого рака, а сестрица – краснее рака вареного. Похоже, вид обоих Вилли совсем не нравится, и он осторожно убирает свою кудрявую голову из двери, но тетка уже заметила юного шпиона и, прежде чем тот успевает отступить, берет его под арест. Теперь, поставив мальчика между своих коленей и понудив смотреть прямо ей в глаза (ну как можно быть такой жестокой?), она требует от него какого-то признания. Вероятно, Семпрония подозревает, что Вилли подослан матерью подслушать, о чем они с братом здесь разговаривают.
Бедный ребенок плачет и настаивает на своей невиновности. Тетка теряет терпение, за руку тащит его к окну и рывком поднимает раму. Что?! Она угрожает выбросить племянника из окна, если тот немедленно не признает свою вину? Нет, нет, все не настолько плохо! Она просто намерена доказать справедливость своего обвинения настолько убедительно, что всякие запирательства бесполезны. Она тычет пальцем вверх, высовывает из окна лист бумаги и машет им, как недавно Вилли махал своим рисунком. Значит, тогда она увидела мальчика и вообразила, будто он подает знаки кому-то на улице. Она приняла рисунок за письмо, что ли? Причем за письмо, написанное его матерью? Вот же старая рысь, свет такой не видывал! Я побаиваюсь, как бы своим зорким глазом Семпрония не приметила меня с моей зрительной трубой в мансардном окне напротив и не заподозрила, что я и есть любовник в этом романе! К счастью, все недоразумение легко объяснить. Не робей, дружок! Тебе стоит лишь засунуть руку в левый карман – и твой обличитель будет посрамлен.
Именно так Вилли и поступает. Дрожащей рукой он извлекает из кармана последнее творение своего гения. Тетка нетерпеливо разворачивает сложенный лист. В том, кто на нем изображен, сомнений быть не может – и вот теперь, Вилли, смотри в оба! Вот теперь перед тобой предмет, поистине достойный твоего карандаша! Лебреновы «Экспрессии»[58] ничто рядом с ним! К великому сожалению, Семпрония не дает достаточно времени на изучение своей физиономии. Разорвать рисунок в мелкие клочья, влепить племяннику крепкую пощечину, оставившую у него на щеке пять белых пятен, чуть ли не взашей вытолкать его из кабинета и с грохотом захлопнуть за ним дверь было делом одной минуты. Несчастный юный художник в рыданиях удаляется оплакивать крушение всех своих воздушных замков.
Совещание в кабинете завершилось. Наша возлюбленная тетушка сделала все посильное и в настоящее время не видит возможности сделать больше, почему и отбывает восвояси, премного собой довольная.
Честное слово, любезный дядюшка, мне совсем не нравится, как выглядит дело. Корделия выбегала из дому к почтарю, проходившему мимо. Прежде она куда-то отослала старого слугу и воспользовалась его отсутствием, чтобы собственноручно передать заботам почтаря некое письмо. При этом она обнаруживала такую поспешность и обливалась таким густым румянцем, что я уверен, здесь кроется какая-то тайна. По всей вероятности, то был ответ на письмо, доставленное служанкой модистки. Я начинаю беспокоиться. По малой мере теперь достоверно известно, что Корделия втайне от мужа ведет корреспонденцию с неким лицом, проживающим в Лондоне, ведь послание отправлено городской почтой.
Семпрониус по-прежнему один в своем кабинете. Он пребывает в мрачных размышлениях: иногда вскакивает и принимается расхаживать взад-вперед, задумчиво потирая лоб, но больше сидит в кресле, раздраженно похлопывая ладонью по подлокотнику. Сию минуту он барабанит пальцами по столу, но явно не отдает себе отчета в своих действиях.
О! В дверь дома стучат! Что?! Семпрония вернулась так скоро? Нанести два визита за один вечер для нее крайне необычно. А какой торжествующий вид у мегеры! Не иначе сотворила какую-то большую гадость, вот и счастлива! Сейчас она напоминает мне своего прародителя, мильтоновского Змия:
…На темени надежда подняла
Ее зубчатый гребень, что раздулся
От радости…[59]
Дверь открывается, Почтенная дама входит. Но ее спутник остается на улице. Лицо малого мне знакомо: провалиться мне на месте, если это не тот самый почтарь, которому Корделия доверила свое послание! Он пробует на зуб монету! Взятка, несомненно, и, если малый получил ее от Семпронии, значит тайна Корделии раскрыта, увы!
Тетка распахивает дверь кабинета и с ликующей усмешкой кидает письмо на стол перед Семпрониусом. Он хватает его, узнает почерк… Кажется, я вижу, как дрожат у него руки, когда он ломает сургучную печать.
О! Что-то выпадает из письма на пол. Семпрония молниеносно подбирает предмет и торжествующе показывает брату. Ключ? Не тот ли самый, что недавно Корделия сняла с ключного кольца? Та же мысль приходит в голову милой парочке: они уже в гостиной, у бюро. Связка ключей в руке у Семпрониуса. Страдальческое выражение, с которым он роняет ее на пол, говорит мне, что моя догадка верна.
Семпрония убеждает брата прочитать письмо. Судя по его лицу, дела обстоят хуже некуда. Очевидно, в послании всего пара слов: оно прочитано за секунду – а еще через секунду было бы разорвано в клочья, если бы старая ведьма не помешала. Похоже, почтарю надоело ждать: он только что отправил служанку наверх с каким-то сообщением. Немного погодя она спускается вниз, держа в руке восковую свечу, что обычно стоит на камине. Семпрония подбирает ключи и кладет обратно в ящик бюро. Потом берет у брата письмо и внимательно разглядывает. С вопросительным видом указывает на надпись. Брат отрицательно качает головой: нет, он не знает человека, которому адресовано послание. То есть Корделия состоит в тайной переписке с человеком, совершенно незнакомым ее мужу? Да-а… все выглядит очень нехорошо! Однако адресат может быть и женщиной. Давайте все же верить в лучшее, дядюшка: когда у дела две стороны, я всегда выбираю более благоприятную; а считать обвиняемого невиновным, покуда не доказано обратное, может, и не самое разумное решение в нашем несовершенном мире, но зато самое приятное.
Служанка возвращается с зажженной свечой. Письмо вновь запечатано одной из личных печатей Корделии, лежащих на бюро. Семпрония шествует вниз и отдает письмо вероломному почтарю, который затем с поклоном удаляется… А теперь поворот улицы лишает меня счастья зреть и сей образец женского целомудрия.
Ну и что вы думаете обо всем этом, дорогой дядюшка? Чертов ключ! Я ужасно боюсь, что он от какой-то задней двери или садовой калитки и что в записке указывался день и час, когда его надлежит использовать: большего в ней содержаться не могло, слишком уж быстро она была
