Результат - это недоразумение.
Я прибыл на НП дивизии. Николай Степанович с горькой улыбкой говорит: "Ну, принимай. Давай прямо сюда к стереотрубе, я покажу тебе солдат, которых "не видит" Гастилович". Я приставляю глаза к окуляру. Ясно вижу движение по канавам и в районе полустанка. Наши солдаты.
- Я так и знал, - говорю я, - но ты все-таки расскажи, что произошло?
- Да что? Звонит Гастилович: "Где твоя пехота?"
- Наступает, - говорю. "Не ври. Лежит в исходном положении". Я настаиваю. - Наступает. - А он: "Перестань врать. Проверь, почему лежат, и доложишь. Даю час". Но не прошло и полчаса, как Александров доложил о занятии полустанка. Звоню ему. - Разобрался. 129 полк занял полустанок. - Что тут случилось, не приведи-веди. "Ты что же думаешь, что я на КП армии, за полсотни километров? Я на наблюдательном пункте, 250 метров от твоего, но выше и с лучшим обзором. Отвечаю - я знаю, где вы находитесь, но 129 полк занял полустанок! - Тут как пошел мат, а потом: "Очковтирательство! Отстраню от должности! Какой ты говоришь полк занял полустанок? 129? Ну так вот, примешь 129 полк и займешь полустанок, а после этого будем разбираться, что с тобой делать. Командование сдашь Григоренко. Я его сейчас вызову".
- Да-а... Хуже всего то, что он уверен в своей правоте. У него НП плохой. Ему не видно людей, идущих по канавам. А наши по ним как раз и шли. Я то место тоже чуть себе не выбрал. Обзор просто чудо. Да вовремя разобрался, что будем видеть всю Европу, а своих солдат нет. Теперь надо искать выход. Если я ему начну доказывать, что он ошибся, то пожалуй, и меня отстранит - скажет, под твою дудку пляшу. Надо как-то иначе действовать. Какой тебе полк он доверил? 129? Вот и будем выполнять его приказ. Отправляйся на полустанок. Но только не один. Возьми Завальнюка, связиста, сапера. В общем, тех, кого мы всегда берем в первый эшелон КП при его смене. Придете на место, позвоните мне. Приду и я. В общем, командный пункт окажется на полустанке. Вот тогда и поговорим с Гастиловичем, а до того не трогайте его.
- Минут через 40 позвонил Завальнюк. - Прибыли! Я тут же беру трубку и вызываю Гастиловича.
- Товарищ командующий! Я в основном разобрался. Войска все-таки продвинулись. И их уже не видно с этого НП. Позвольте сменить командный пункт. Завальнюк уже выбрал новое место. Он сам там находится и утверждает, что видит все наши войска. - Докладывая, я упорно избегаю называть место нового КП полустанок. Боюсь, что это название приобрело уже для Гастиловича значение красной тряпки для быка. Но он и не интересуется местом нового КП.
- Сколько времени потребуется для смены? - спросил он.
- Около 40 минут.
- Давайте! Сменяйте!
Придя на полустанок, я сразу же предложил Угрюмову: "Звоните Гастиловичу, представляетесь как комдив, потом докладываете обстановку, а в заключение скажите - сюда
прибыл и начальник штаба дивизии"
- Я не буду с ним говорить.
- А вот это и неразумно. Тебе что, хочется быть отстраненным в боевой обстановке? Ведь даже если фронт не утвердит это отстранение, то Гастилович добьется твоего перевода в другую армию и за тобой так и потянется хвост отстраненного. Лучше сделай вид, что не принял всерьез его отстранение и веди себя, как будто ничего не случилось - и я протянул ему трубку.
Он вызвал Гастиловича: "Докладывает Угрюмов. Обстановка следующая..." И он доложил обстановку за дивизию, а не за 129 полк. Закончил словами: "Сюда прибыл начальник штаба и сообщил о вашем разрешении сменить КП"
- Дайте трубку Григоренко - буркнул Гастилович.
- Вы действительно на полустанке? - спросил он меня.
- Так точно. Здесь развитая оросительная система. Наши подразделения воспользовались оросительными канавами и потому их не видно было с вашего НП. Сейчас передовые подразделения продвинулись километра на 2, но остановлены командиром дивизии, так как противник накапливает на окраине Трстэна танки и самоходки, по-видимому, готовит контратаку. Поэтому пехоту решено задержать до подхода противотанковых огневых средств. Сейчас мимо нас как раз идет Васильев (истребительно-противотанковый дивизион).
Через некоторое время началась танковая контратака противника. Артиллеристы вели себя героически. Подбили 4 танка и две самоходки. Один из танков натолкнулся на орудийный снаряд в 20 метрах от нашего командного пункта. Взрыв танкового боезапаса сбросил башню, танк перевернулся на бок и загорелся. Я все время комментировал ход боя Гастиловичу, и он окончательно утвердился в продвижении нашей дивизии. В связи с этим перенес свои "заботы" на дивизию генерала Васильева, которая так, пока что, и не двинулась с исходного положения. Наши полки (129 и 310), отразив танки врага, перешли в наступление и примерно к 13.30 подошли к окраине Трстэна, угрожая перерезать шоссе. В связи с этим противник начал отводить свои войска в полосе нашего левого соседа - 137 сд. Сосредоточившись на бое за Трстэну, мы как-то забыли о Хыжне. Но, вдруг, часов около 14 оттуда раздался сплошной клекот пулеметов, непрерывно гремели орудия.
- Что там у вас в Хыжне творится? - подозвав меня к телефону, спросил Гастилович.
- Я еще донесения не имею, но полагаю, что кульминация наступила. Считал бы целесообразным возвратиться туда и лично руководить дальнейшими действиями.
- Вы командир дивизии, Вы и решайте, где вам целесообразнее находиться.
- Есть решить этот вопрос с командиром дивизии - сделал я вид, что не понял его, и положил трубку. С тревогой подождал, станет ли он меня поправлять. Телефон молчал.
- Николай Степанович! Разреши мне отправляться в Хыжне. Гастилович сказал, чтоб этот вопрос решал сам командир дивизии. Он в это дело не вмешивается.
Угрюмов согласился. Я попросил Завальнюка дать распоряжения: моему шоферу ехать в Хыжне и там искать меня в 151 полку или в артпульбате; вспомогательному пункту переместиться в Хыжне и там войти в контакт с 151 полком и с артпульбатом. Мы же с Тимофеем Ивановичем в сопровождении пятерых разведчиков пошли из-под Трстэны в Хыжне прямиком: через территорию недавно занимавшуюся противником. Когда часа через полтора мы прибыли в Хыжне, село было уже очищено от противника. Подразделениям подвезли обед. По шоссе на Трстэну и по шоссе на Бобров выслана разведка. Я доложил Гастиловичу. Он приказал всей дивизии повернуть на Бобров и развивать наступление на запад по шоссе, параллельному тому, что идет через Трстэну. Там противник начал отход и для преследования достаточно было одной дивизии.
Особо я доложил о потерях, нанесенных противнику. Я сказал, что такого количества убитых немцев еще не видел. Все поле восточнее Хыжне усеяно трупами. Впоследствии по моему распоряжению был произведен подсчет. Насчитали восточнее Хыжне 832 трупа. Много трупов было также вдоль сельской улицы. Взято свыше 400 пленных и много вооружения, боеприпасов, продовольствия и других материальных ценностей. Я обошел все поле боя и, откровенно сознаюсь, любовался работой артпульбатовцев, с удовольствием слушал рассказ командира артпульбата и комментарии Тонконога. Командир артпульбата говорил: "Они вышли от шоссе, с северной окраины села. Шли двумя густыми колоннами, почти вплотную, прижавшись к селу. Шли вначале как-то неуверенно, как будто опасаясь засады, потом осмелели, пошли быстрее, начали отклоняться от села, приближаться к траншее, потом одна колонна перешла траншею. Пошла восточнее ее. Потом начали развертываться в цепь. Тонконог уж забеспокоился. Говорит мне - что же ты смотришь? А я знаю что смотрю: с северной окраины выходят все новые колонны. Думаю, пусть все выйдут. Чего их на развод оставлять? Вспоминаю ваше - обращается он ко мне - "больше выдержки. Выдержка - главное оружие УР'овца" - и думаю: "Выдержу". Наконец, выходить из села закончили. А передние уже развернулись, все ускоряют шаг. Тонконог кричит: "Они уже к тылам моим подходят. А я думаю - нет, еще не время. Немцы в атаку бегом идут, а эти еще шагают, хотя и скорым шагом. Но вот, наконец, побежали. Тут и я "спустил с цепи" всех своих 48 "собачек". Ну и залаяли же они. Душа возрадовалась. Никогда, за всю войну, не знал такой радости. А пулеметчики, все аж дрожали, закончив работу. Глаза у всех горят: "Вот это работа, говорят, за всю войну душу отвел. Артиллеристы тоже не отставали. Беглым так били, как будто боялись, что у них изо рта отнимут. А противник! Он, видимо, о нас вообще забыл. Когда мы ударили в одночас всей своей мощью, его как парализовало. Все замерло. Вместо того, чтобы бежать в село или нырять в траншею или просто падать на землю, они остановились. Остановились по всему полю, потом забегали, закрутились на месте. И только, когда их уже наполовину проредили, бросились бежать, но не в каком-то разумном направлении, а во все стороны, набегая друг на друга, сталкиваясь и падая под огнем пулеметов и орудий на бегу. Мы так вычистили все до деревни, что когда поднялись и пошли вперед на соединение с полком, ни один выстрел не прозвучал нам навстречу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
