Завод «Электрик» в то время – старинное предприятие, в старых кирпичных корпусах которого кое-как приспособились к требованиям времени: нужда в сварочном оборудовании, особенно в источниках тока и машинах контактной сварки, была огромная. По нарядам главка все оборудование, производимое заводом, было расписано на год вперед, и с весьма серьезными заказчиками шутить было нельзя. Сборка оборудования, неоправданно очень большой номенклатуры, – по сути, велась кустарно, несмотря на наличие отдельных передовых станков. Сборку агрегата, даже крупносерийного, от закладки до сдачи выполняла одна бригада на одном месте, конвейерные линии некуда и некогда было ставить: надо было «выполнять план любой ценой». Большинство деталей производилось на универсальных токарных и фрезерных станках. Получалось: трудоемко, неточно и требовало подгонки при сборке. Выпускаемое оборудование тоже отставало от мирового уровня, но никто и не подумывал о его улучшении: и такое «отрывали с руками». При таких условиях, кому нужна была головная боль по модернизации и перестройке производства, которые неизбежно в первый период снижали бы выход продукции?
Приведу такой пример. В лаборатории контактной сварки, моем основном рабочем месте, для наладки режимов стояли две машины для стыковой сварки одинаковой мощности по150 ква. Одна машина была своя, «электриковская», вторая – американская. Наша была с механизированным пневматическим зажатием деталей и кулачковым приводом суппорта от электродвигателя. Американская была с ручным приводом. Наша была в два раза больше, со всех сторон из нее торчали острые углы механизмов, болты, шланги, тяги пыхтящих пневмоцилиндров. На американской, полностью закрытой и меньшей в два раза, была одна рукоятка суппорта и две маленьких педальки гидравлического зажатия деталей. При нажатиии первой педали на зажимаемые детали падали плунжеры, два-три качка второй намертво зажимали стыкуемые детали. Ручной привод не требовал смены кулачка при изменении режима сварки: сварщик легко определял его по нагреву деталей и гибко регулировал. Дело не только в эстетике и габаритах: при работе производительность американской «ручной» машины была раза в полтора-два больше, чем у нашей «механизированной». Контраст был настолько разительный, что И. М. Радашкович, начальник лаборатории контактной сварки, распорядился завесить ковриком большую фирменную «лейблу» американки, – так ему надоели вопросы экскурсантов.
Оправдательное отступление. Хотя мне не нравился ряд машин завода «Электрик», должен отметить высокую надежность их источников тока для ручной сварки. Да, они были громоздкими, и не всегда красиво из них торчал крепеж, но они никогда не подводили в работе. Все познается в сравнении. В Тбилиси построили завод сварочного оборудования, и, чтобы сократить номенклатуру «Электрика», туда передали производство 500-амперных сварочных преобразователей, с отработанной конструкцией, технологией и даже оснасткой. Выпускаемые горячими кавказскими джигитами машины были как две капли воды похожи на электриковские, но стали такими же горячими, как их создатели: загорались через полчаса работы. Несмотря на большой дефицит источников тока, при распределении оборудования тбилисские преобразователи шли в качестве принудительной нагрузки. «Получишь то, что хочешь, только, если возьмешь и это», – говорили главным сварщикам предприятий. Интересно, что производят на этом заводе теперь, в 2004 году, джигиты свободной Грузии? Привет вам, саксаулы, я хотел сказать: аксакалы!
Впрочем, почти такая же картина получилась при передаче производства сварочных трансформаторов на некоторые российские заводы. Правда, это уже были другие типы трансформаторов, кроме того, в них медные обмотки поменяли на алюминиевые. Трансформаторы стали очень ненадежными и еще более громоздкими.
Моя машина занимала почти половину цеха: очень много места занимали чисто механические системы подачи металлических заготовок. Каждая из 15-ти точек сваривалась своим отдельным трансформатором мощностью 450 ква (одновременно включались три трансформатора). На каждом трансформаторе был свой механизм сжатия пересекающихся стержней толстенными медными электродами; сравнительно плоские трансформаторы можно было перемещать на раме машины, как того требовали размеры сетки. Машина была экспериментальная, конструкторы в процессе монтажа дорабатывали и совершенствовали ряд узлов, я вникал во все детали. Особенно меня интересовала система управления машиной с сотнями радиоламп, клапанов, реле и игнитронов, в которой не все ладилось.
Предварительное сжатие электродов проводилось сжатым воздухом, затем включалась гидравлическая система дожатия. Датчик, командующий переключением, должен был улавливать очень небольшой перепад давления воздуха. Датчик не хотел этого делать: он упрямо молчал. Когда повышали его чувствительность, он выдавал целую серию ложных сигналов, которые запускали в машине чуть ли не пляску Святого Витта. Тут я вспомнил о своем парашютном прошлом и предложил конструкторам сверхнадежный ПАС – 400, безотказно открывающий парашют при незначительном изменении атмосферного давления. На меня посмотрели недоверчиво, однако добыли документацию на прибор, а затем и применили его. Конечно, механическую тягу заменили электрическим сигналом, что очень просто.
Главная забота дипломника – набрать побольше бумаг, из которых потом можно было бы черпать сведения для дипломного проекта. В этом деле у нас была «полная ламбада». На заводе было БТИ – Бюро технической информации с милыми женщинами, которые выдали нам столько чертежей и описаний, что пришлось часть вернуть: не хватало грузоподъемности.
Мы все время помнили, что мы находимся в Ленинграде, и каждый свободный час пытались провести в городе. Петроградская сторона, по которой мы ходили на завод, особого впечатления не производила. Между некоторыми домами зияли пустоты, там еще сохранялись развалины разрушенных при блокаде домов. Наконец приходит выходной (о двух выходных подряд советский народ еще и мечтать не мог).
Мы идем на ближайшую трамвайную остановку (теперь там станция метро Горьковская), оглядываемся. Нам надо попасть на Невский проспект, именно там мы увидим и почувствуем душу города. Спрашиваем туземцев поприветливее, в какую сторону и каким трамваем доехать до Невского. Тетя показывает направление к мечети и называет номер трамвая. Чтобы подстраховаться, через некоторое время задаем такой же вопрос мужику. Он твердо указывает нам противоположное направление и тоже называет номер трамвая.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
