А Ливи пальцами касалась его лица, словно слепая. Ее легкие, едва ощутимые прикосновения только подстегнули его страсть. Торп изо всей силы прижал ее к себе, заставив выгнуться назад, и она покорно подчинилась его рукам. Вот они охватили ее грудь, и Ливи задышала часто-часто. У нее и в мыслях не было сопротивляться. Ей хотелось ощущать жар его рта, она корчилась, как береста на огне, от его прикосновений. Когда его губы скользнули к ее шее, она откинула голову. Она вся утонула в зыбком мареве желаний. Повинуясь цепким, властным объятиям, Ливи отдавалась ему и своим неутоленным желаниям. Он снова поцеловал ее в губы с исступленной жаждой обладания, равной которой она никогда не знала.
Страсть вспыхнула в ее сознании ослепительно-белым пламенем, и, вскрикнув от ужаса и одновременно сдаваясь, Ливи прижалась к нему с тем же неистовством и вдруг обмякла в его руках.
Не ожидавший внезапной слабости, Торп вгляделся в ее лицо. Глаза Ливи были переполнены желанием, но где-то в глубине таились страх и смятение. Этот взгляд послужил ей лучшей защитой, чем все сердитые слова и яростные крики.
Нежность. На Торпа вдруг нахлынула нежность. Сейчас взять Ливи было проще простого. Но разве только этого он от нее хотел? Они будут любить друг друга, он нисколько не сомневался, но Ливи должна доверять ему и ничего не опасаться. Он подождет.
Едва коснувшись губами, он быстро и легко поцеловал ее. На прощание ему захотелось рассердить ее.
– Я на всякий случай оставлю дверь незапертой, Кармайкл, если ты вдруг передумаешь. Тебе даже стучать не придется.
Торп быстро шагнул к себе в комнату и закрыл дверь. Не сразу, секунд так через десять, он услышал стук – это она швырнула в дверь туфлю. Торп ухмыльнулся и включил телевизор, послушать, что нового в английских последних новостях.
8
В шесть утра Ливи проснулась от низкого монотонного звонка будильника. Она машинально нажала на кнопку и некоторое время лежала, глядя на незнакомую, банально обставленную комнату, не понимая, где она. «Это Лондон», – вспомнила Ливи и потерла пальцами глаза.
Спала она неважно. Черт побери этого Торпа! Полночи она вертелась с боку на бок, раздираемая сомнениями и желаниями, которых давно не испытывала. Она приехала в Лондон по делам. Даже если у нее и будет свободное время, она хочет провести его одна. Она просто не желает иметь с Торпом никаких отношений. Неужели он этого не понимает?
Но ведь это она только говорит так, а на деле выходит совсем иначе – устало призналась себе Ливи. Разве так убедишь мужчину в нежелании его видеть? Она всякий раз отвечает на его ласку, как только он обнимает ее. Да, она его хочет. Похоже, от этого никуда не деться. В тот момент, когда он так крепко прижал ее к себе, не отрываясь от ее губ, она бы отдалась, не рассуждая. Он подчинил себе ее волю. И это пугало Ливи.
Значит, проблема прежде всего заключается в ней самой. Тут что-то нужно придумать. Вот, например: не то чтобы она не хочет его, нет, но она решительно от этого отказывается. Она не даст ему одержать победу.
Встав, Ливи приняла душ и начала одеваться. Слишком много сегодня предстоит сделать, так что нечего сидеть и охать над своими личными трудностями. Да и вообще, все Торп да Торп – не много ли чести?! Как бы он возликовал, узнав, что она все утро думает о нем.
Ливи выбрала очень строгий, графитного цвета костюм. Застегнув последнюю пуговицу, она окинула себя в зеркале придирчивым профессиональным взглядом. Все в порядке. Чуть-чуть побольше косметики, чем всегда, и легкие тени под глазами исчезнут. Заметки – в небольшой кейс. Туда же – лишний блокнот и запас карандашей. Перекинув через руку пальто, она уже готовилась уйти, но тут заметила белый листок на полу под дверью смежной комнаты.
С минуту Ливи неподвижно глядела на него, как на бомбу или змею. Ой, лучше не брать. Она решительно повернулась, но, дойдя до входной двери, не выдержала. Подбежала, нагнулась и подняла листок.
«Доброе утро». Больше в записке ничего не было. Ливи невольно рассмеялась. Нет, он определенно сумасшедший. Неожиданно для самой себя она вырвала листок из блокнота и нацарапала то же самое приветствие. Сунув записку под дверь, она вышла.
Ливи нашла свою команду в гостиничном кафе.
– Привет, – мимолетно улыбнулся Боб, – хочешь что-нибудь на завтрак?
– Только кофе.
Ливи взяла общий кофейник и налила себе чашку.
– У меня такое чувство, что я сейчас выпью целый галлон.
– День будет долгий, – напомнил ей Боб и с аппетитом атаковал яичницу.
– И начнем немедленно, – подтвердила она. – Первую съемку я хочу сделать у Вестминстерского аббатства, прежде чем туда нахлынут толпы, потом около Даунинг-стрит, 10. Если повезет, то сможем поймать на пленку вдову Саммерфилда.
Один из операторов пытался соблазнить Ливи тостом с маслом и джемом, но тщетно.
– Заснимем толпу, а закадровый голос можно записать потом.
– Но я хотел бы купить кое-какие сувениры для жены и ребят. – Боб с неодобрением глядел, как Ливи пьет кофе без ничего. – Понимаешь, я и так уже схлопотал за то, что улетел в Лондон без них. И если я им не привезу какие-никакие подарки, мне придется спать на диване, а не в супружеской постели.
– У тебя будет несколько минут между съемками, чтобы заскочить в магазин.
Говоря это, она водила взглядом по залу, отыскивая знакомые лица.
– Кого-нибудь ищешь? – спросил Боб и хищно разрезал сосиску.
– Что? – Она рассеянно уставилась на Боба.
– Ты все смотришь по сторонам, едва села за стол. Кого-нибудь ждешь?
– Нет. – Ливи стало неприятно. Сама-то она прекрасно понимала, что ищет Торпа. – Ну ладно, поторапливайтесь. Расписание нынче жесткое, и все надо успеть, – сказала она, обращаясь к своей команде.
Следующие десять минут она пила кофе молча, повернувшись ко всему залу спиной.
Ливи стояла рядом с Вестминстером. Слабый солнечный свет почти не грел. Пока операторы устанавливали аппаратуру, Ливи еще раз просмотрела свои заметки. Вся съемка должна занять сорок пять секунд. Лондон под серыми тучами выглядел сумрачно, в воздухе ощущалось приближение дождя.
– Сначала наведи камеру на меня, – сказала она оператору. – После первого кадра я повернусь в сторону и укажу на аббатство. Я хочу, чтобы съемка была замедленная, в самом конце камеру снова на меня.
– Понял. – Боб подождал, пока осветитель выверит свою технику. – Можно начинать?
Ливи взяла микрофон и кивнула. Она рассказывала о предстоящей похоронной церемонии неспешно, словно совсем не заботясь о времени, хотя текст был выверен с точностью до секунды.
– С вами была Оливия Кармайкл. Я вела репортаж от Вестминстерского аббатства.
