Тридцать минут. Шестьдесят. В приемной было душно. Торп знал, что он уже топчется на месте. Все было сказано, но инстинктивно он понимал, что Морроу еще не готов.
Морроу сгорбился в кресле, глаза затуманились. На верхней губе блестели бисеринки пота, а на левой щеке подергивался нерв. Тем не менее револьвера из рук он не выпускал.
– Вы, Ти Си, женаты или нет?
– Нет. – Торп осторожно достал сигареты и предложил одну Морроу.
Тот покачал головой.
– А женщина у вас есть?
– Да. – Торп зажег сигарету и подумал о Ливи. Холодные руки. Спокойный, отстраненный голос. – Да, у меня есть женщина.
– А я женат, и дети есть тоже. – На глазах его показались слезы. – На прошлой неделе она собрала вещи и уехала. Сказала, что десять лет – достаточный срок, чтобы я выполнил свои обещания. Я клялся ей, что больше не буду играть.
Слезы, мешаясь с потом, покатились по его лицу, но он их не вытирал.
– Я ей всегда клялся, что больше не буду. Но я должен был вернуть деньги. Вы же знаете, как они поступают с теми, кто не возвращает долгов.
И вздрогнул.
– Послушайте, есть люди, которые в состоянии вам помочь. Почему бы нам вместе не выйти отсюда? У меня большие связи.
– Помочь? – Морроу вздохнул.
Торпу вздох не понравился.
– Поздно, Ти Си. Мне никто не поможет. Я уже за чертой.
Он снова поднял револьвер, и Торп почувствовал, как сердце у него замерло.
– Но свое время в эфире я заработал.
И, прежде чем Торп успел пошевельнуться, Морроу поднес револьвер к виску.
Раздался выстрел. Всего один. У Ливи подкосились ноги, и контуры здания расплылись перед глазами. Кто-то подхватил ее, когда она покачнулась.
– Нет. – Она стряхнула чужую руку. В обморок она не упадет. Она стала яростно пробиваться сквозь толпу. Она будет стоять несгибаемо и прямо, когда он выйдет из дверей. И когда он выйдет, то первой увидит ее, Оливию Кармайкл, которая ждет.
О, только бы он был невредим. О господи, не дай, чтобы он… Горло у нее перехватило от страха. «Никакой истерики», – предупредила она себя и оттолкнула репортера-газетчика и двух телеоператоров, которые мешали пройти. Скоро он снова перейдет через улицу. И мы будем вместе целую жизнь. Мы будем рисковать сотню раз на дню. Но вместе, черт тебя побери, Торп. Вместе. И она протиснулась вперед.
А потом Ливи увидела Торпа, живого, целого и невредимого. И он шел прямо к ней. Она побежала навстречу, мимо заграждений, мимо толпы.
– О, черт тебя побери, Торп! Черт тебя побери! – И, рыдая, обняла его. И чем больше она плакала, чем громче его проклинала, тем крепче он сжимал ее в своих объятиях.
Вдруг она остановилась и рассмеялась. А день-то выдался действительно прекрасный. Ухватив его за волосы, Ливи заставила его взглянуть ей в глаза.
– Ты негодяй, ведь ты опять собираешься меня обставить со своим репортажем, да? О, Торп!
Она прижалась губами к его рту и еще крепче обняла. Оба совершенно не замечали снующих вокруг операторов с камерами.
Он немного отодвинулся и взглянул на нее улыбаясь, но во взгляде она еще успела уловить следы пережитого ужаса.
– Ты меня любишь? – спросил Торп.
– Да, черт возьми, да!
Она хотела снова прижать его к себе, но он держал ее на расстоянии, вопросительно выгнув бровь.
– Ты выйдешь за меня?
– Да хоть сию минуту. Не желаю больше тратить время зря.
Он быстро ее поцеловал, и они взялись за руки.
– Между прочим, Кармайкл, – сказал он, когда они медленно пошли прочь, – ты мне задолжала две сотни.
Примечания
1
Вы прекрасно готовите ( фр. ).
2
В значении «полицейские» ( разг. ).
3
В значении «сыщики».
4
Итальянское блюдо из креветок. ( Прим. пер. )
