Закипела работа: с телег сгрузили продовольствие и отнесли его на склон. В телеги загрузили камни, а потом спрятали их в стороне от дороги, недалеко от расщелины. Если особо не приглядываться, то их не заметить. Потом армия вернулась немного назад и люди сели на землю, приготовив оружие. Несколько отрядов конницы умчалось назад.
– Ну все, теперь ждать. – Я нервно схватился за бинокль, посматривая то вперед, то назад.
– Я все равно считаю, что твой план безумен, – проворчал Герхардт.
– Но у него есть и преимущества.
– Возможно, – нехотя признал полковник. – Иначе я просто не согласился бы с ним.
Я промолчал, однако в тайне считая, что выбора у Герхардта не было. Думаю, что я все равно настоял бы на своем. Но вот если мы сейчас проиграем, то Герхардт мне этого никогда не простит. Впрочем, если мы проиграем, то вряд ли это будет слишком сильно волновать меня.
– Едут!!! – из-за поворота вылетел всадник.
– Ну, с богом. – Я махнул рукой и солдаты мигом построились в походные колонны.
Что ж, теперь поздно отступать. Кажется, всем объяснили их действия. Прозвучала команда, и солдаты двинулись к склону. Было полное впечатление, что нас застали на марше. Что ж, надеюсь так враг и подумает.
Вот показались первые вражеские всадники. Они что-то кричали и размахивали руками. В наших рядах поднялась обычная в таких случаях суматоха. Слегка оттянулись назад пехотинцы, прибавила шагу остальная колонна, лучники открыли стрельбу по вражеским всадникам. Те стали стрелять в ответ. Это были первые выстрелы начинающейся битвы.
Глава 3
Вскоре показались и вражеские пехотинцы. Они бежали по дороге, на ходу перестраиваясь для битвы. Этим они демонстрировали поразительную выучку, но отнюдь не талант их командира. Собственно какая для него была разница когда он нас догонит? Даже не так, зачем ему вообще нас догонять? Шел бы чуть позади нас и все. Рано или поздно, но мы все равно очутились бы в его руках. Все же поспешность никогда до добра не доводит. Впрочем, рано еще праздновать победу.
Имперцы, перестроившись на ходу, попытались ударить в отступающие отряды, но те увеличили скорость, а во фланг слишком вырвавшимся отрядам ударила баронская конница. Возникла заминка, и командир арьергарда вынужден был направить помощь. Пока все хорошо. Постепенно, шаг за шагом, но в битве примут участие все силы врага. Мы же продолжали поспешно отступать.
Противник знал о крутом спуске, он не мог не знать о нем и поэтому спешил. Сразу было видно, что он хочет завязать бой именно в тот момент, когда мы начнем спуск и окажемся уязвимы. Вот только и мы хотели того же. А когда желания двух противников совпадает, то мало что может помешать этому случиться.
– Кажется, они клюнули на приманку, милорд, – сообщил Лекор, но в его голоске слышалось больше недоумения, чем радости.
– Ничего удивительно, вы же сами сказали, что действовали бы точно так же. Вся беда ваших тактических приемов в их предсказуемости.
Герхардт наградил меня странным взглядом и отвернулся.
– Кажется, пора отходить, – сообщил он.
Я кивнул. Трубач рядом со мной протрубил сигнал, и мы стали двигаться следом за своими отрядами. Конница сдерживала натиск вражеской пехоты. В этот момент наша пехота уже выстраивалась для боя недалеко от входа в расщелину, где уже были спрятаны около семисот человек, со строгим приказом ждать сигнала. Заметив готовые для боя ряды пехоты, враг бросил в бой дополнительные силы. Из-за того, что имперцы втягивались в сражение без плана, сумбурно, они вынуждены были атаковать в лоб, без всяких выкрутасов. Мы отходили, они шли вперед. Все было построено на том, чтобы рвануться вперед, прорвать наш строй натиском. Но китижские офицеры были опытными людьми: едва возникала опасность прорыва, как весь фронт отходил назад, заставляя противника начинать атаки сначала. И не скажу, что подобное развитие событий не нравилось вражескому командиру. Он знал, что с каждым шагом назад мы приближаемся к спуску.
Я мог видеть в бинокль метающуюся фигуру имперского командующего, который пытался в сумбурную схватку внести порядок. Ему это даже удавалось, но слишком медленно. И пока он был занят наведением порядка, он не мог много внимания уделять происходящему вокруг. Он видел только, что настиг нас внезапно, что мы вынуждены пятиться назад. Ловушка? Да какая ловушка? Когда ее успели приготовить? За многими неотложными делами он упускал главное: картину сражения целиком. Тут я поймал себя на том, что размышляю как бы сам поступил на месте врага.
– Ему надо поручить офицерам навести прядок, а не самому метаться. И надо срочно отвести назад те отряды, которые только путаются в ногах у пехоты! Конница здесь совершенна лишняя!
Герхардт проследил за моим взглядом.
– Может ты сбегаешь посоветуешь ему? – довольно едко осведомился он.
– Наверное, я увлекся, – виновато признал я.
– Наверное. Но ты прав, твои меры, в самом деле, разумны, но только в том случае, если знаешь о подготовленной ловушке.
Мы, тем временем, продолжали отступать, увеличивая скорость. И это еще больше распаляло вражеских солдат, которым казалось, что нужно еще немного надавить, и мы сами покатимся с горы. Вот мы вплотную подошли к началу спуску, вот перевалили через него.
– Конницу вперед! – бросил я через плечо, каким-то шестым чувством почувствовав, что сейчас важен каждый миг и что притворное отступление может превратиться в бегство. Слишком неуверенно должны были чувствовать себя солдаты, смотря снизу вверх на наступающего врага. – Надо отвлечь врага!
Тотчас один из вестовых сорвался с места и помчался к отряду кавалерии, стоявшей чуть в стороне.
– Энинг, зачем? – Лекор удивленно посмотрел на меня. – Ведь по плану…
– К черту план! Нашим солдатам надо дать передых, слишком давят на них!
Герхардт одобрительно кивнул.
Конница поспела вовремя. Кавалеристы врубились в расстроенные наступлением ряды вражеской пехоты и отвлекли ее, дав нашим возможность слегка передохнуть и поправить свои ряды. Наш левый фланг стал поспешно спускаться, заворачивая вправо. Поскольку вся наша кавалерия была сосредоточена на нашем правом фланге, то только там она смогла задержать наступление, на левом же фланге враг, не задумываясь, бросился следом. Если бы имперский командующий управлял битвой, то, возможно, он и не погнал бы своих солдат вниз по склону, а велел им отойти, выровнять ряды и только потом двинул их вниз. Но из-за того хаоса, который царил сейчас на поле битвы, каждый офицер отряда вынужден был действовать на свой страх и риск, не согласовывая своих действий с соседями и не получая приказов сверху. Причем мы находились ничуть не в лучшей ситуации. Наше преимущество было только в том, что еще до боя я подробно обсудил с каждым полковником их действия, и теперь они действовали так, как был разработан план. У врага же никакого плана не было. Для них бой и в самом деле возник стихийно и постепенно разросся в главное сражение. Именно поэтому вражеский правый фланг бросился следом за отступающим нашим левым флангом, полностью уверенный, что остальные отряды также наступают или скоро будут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
