Хорошо, хоть больших щитов для прикрытия наступающих колонн, в нашем случае не слишком много надо. Вангую: основная масса безвозвратных потерь в сегодняшнем бою возникнет не от работы стрелкового вооружения, а из-за применения оружия массового поражения.
К слову сказать: в процессе подготовки, среди нашего мирняка, даже бывший сотрудник музея, находившегося там же — на территории монастыря, отыскался. Ну как отыскался — отыскали. В сжатые сроки. На самом деле кинули клич среди обывателей: мол, кто хочет райские блага, усиленную пайку, бочку варенья и все прочие ништяки при самом минимуме работы — велкам. Вот он — бедолага и объявился. Зашуганый и забитый вонючий дрищеватый доходяга, грязный и обовшивевший — типичный музейный работник в эпоху беспощадного апокалипсиса. Отмыли, накормили, причесали. Правда, в разработке плана предстоящего штурма он не слишком-то смог помочь. Да и чем? Но на всякий случай держу его неподалеку в обозе, чтобы под рукой был.
Еще раз оглядываю свое дикое, злобное воинство. Да, картинка, конечно, та еще. Первые ряды с большими топорами для рубки препятствий, с баграми, снятыми с пожарных щитов, для растаскивания рогаток и разрывания «колючки». У некоторых рулоны какого-то войлока, листы железа, даже вырванные капоты машин попадаются — для набрасывания на препятствия, которые с ходу не получится устранить… В общем полная дичь и сюрреализм!
Выдыхаю…
— Ну что — вперед, изверги! Пошли!
Нестройно качнувшись, колонны начинают движение. Вернее — разбег.
В чате, в который раз напоминаю «офицерам», что только на скорости у них есть шанс — приблизится к стенам, не попав под ядовитые облака. Увы, но ссылки на Женевскую конвенцию тут не сработают. Или Гаагскую или еще какую? Не суть, в общем.
Хотя командному составу попроще — у них-то и ОЗК[84] и противогазы имеются. Вернее — в данный момент — «на них». Пусть Егорушку благодарят — расстарался. Еще после самого первого столкновения с непонятными, но опасными «химиками» — озадачил его поисками необходимого. В чем он и преуспел. На армейских складах этого, даром никому не нужного добра хватало.
А вот на всех рядовых пехотинцев такого счастья не наберешься. Оно нам в другом месте более необходимо.
Я и сам сейчас в резине усиленно потею. С «учебки» не надевал эту гадость. Правда без противогаза, хотя сумка с ним на боку болтается. Успею напялить, если что. В гущу боя я пока не полезу, а там, где сейчас нахожусь — непосредственной угрозы химической атаки нет.
Внимательно в бинокль наблюдаю за происходящим на поле и стенах. А ведь пока неплохо двигаются, черти. Орлы, мля! Местами уже даже самые первые ряды проволочных заграждений прорвали…
На стенах тишина и спокойствие. Тоже наблюдают. Дают втянуться? Чтобы одним махом сразу поболее живой силы противника накрыть? Подозреваю, что так оно и есть. Баллисты-то у них по секторам хорошо пристреляны, поди. Все до метра рассчитано.
О как! Тащат по стене еще парочку. Корячатся! Машинки-то не из самых легких, видимо! Ну и как это понимать? На севере спектакль удается понемногу? Или с южного направления «артиллерию» перебрасывают?
Тороплю своих командиров. А в ответ тишина. Молчат, ироды. Но вот прямо шкурой чую — злое это молчание. Недоброе. Хотя вполне их понимаю — когда тебя, по раскисшей жирной грязи, какой-нибудь полкан пузатый в бой по рации гонит, а сам в теплом подвале сидит, коньячок из чайной чашки прихлебывая — хочется не до противника добираться, а для начала ему в брюхо очередь засадить… Так что это нормальное явление. Я для них сейчас такой полковник и есть.
Кстати о грязи… А погодка-то — того… Явно портится. Тучи все ниже и темнее. И в воздухе появились характерные запахи приближающегося большого ненастья. Не хотелось бы. А с другой стороны — дождем, а тем более ливнем и порошок-то к земле прибивать быстрее будет. Хотя, судя по всему, пока нормальный дождь соберется — мы уже всё тут закончить должны.
… Шшурх! — даже здесь, на «командном пункте», прекрасно слышен злой свист, рассекший сгущающийся воздух. За ним еще, еще и еще…
Началось, бля!
Весь мир вокруг застывает в напряженном ожидании. Секунды растягиваются.
… Пффф!
Не все «ядра» попадают точно в боевые порядки моих войск. А «канониры»-то у «сектантов» не очень!
Однако и того, что прилетело куда надо — оказывается немало. Вспыхивающими над зеленым полем там и сям облачками оранжевой пакости — шарахающийся от них, не хуже чем от воды, строй моих троглодитов местами вполне неплохо прорежен.
Не отрываюсь от бинокля.
Попавшие в зону поражения по-разному реагируют на воздействие ядовито-яркой взвеси. Одни почти сразу подламываются в ногах и снопами валятся на землю, другие сначала конвульсивно и слепо бросаются из стороны в сторону, третьи парализовано застывают недвижимыми манекенами и через какое-то время медленно опускаются вниз. Впрочем конец у них у всех один — явно холодеющие тела разбросанные по траве. Разве что позы покойников отличаются.
Жесть!
Что же это у вас такое, черти?!
Отравляющее? Удушающее? Кислота?
Вещество явно, даже при незначительном попадании на кожу — вызывающее летальные последствия. Хоть я и не медик, но понимаю, что и поражение органов центральной нервной системы там тоже присутствует! Адская смесь! Что же у этих пришельцев за злодей-трава такая ядреная? Ладно, гады инопланетные — вот захватим ваши оранжереи, там и поглядим! Ну а пока не до спектрального анализа!
Угрозами, призывами и матом до небес привожу в чувство своих явно под опешивших командиров и гоню: «Вперед — на мины! Ордена — потом»!
Очухались. Продолжили.
Хоть назад не побежали пока и то хорошо. Прут вперед, как в сорок первом годе немецкие танки на Москву.
Еще сотня метров позади.
Враги на стенах тоже не зевают — перезарядились, поправили наводку своих средневековых «машин смерти».
Второй залп!
Шшурх! И снова застывшее ожидание. Пффф!
Результат еще более впечатляющий. Ох и зря я на их наводчиков напраслину наводил.
«Бегом! Вперед! До стен всего ничего осталось! Один рывок! Вперед! Кто первый на верху окажется — моим наместником к „вахтовикам“ поедет! Клянусь, бля!»
Еще полсотни метров остаются за спиной. Их оборонительные сооружения выполняют свою роль и весьма замедляют передвижение.
Третий залп.
Шшурх! Пффф!
На этот раз почти стопроцентное попадание.
Побежали, соколики мои грязные! Побежали-таки, уроды безмозглые!
Только в обратном направлении, мля!
А ведь всего ничего до «мертвой зоны» оставалось-то…
Интерлюдия 2. Арворн
— Да хватит тебе уже скулить! — устав от нытья и потока слез Арины, не прекращающегося от самой стены поселка, злобно зашипел Аргель.
Девчонка на короткое мгновение затихла, но не сумев сдержаться — снова брызнула слезами и вместо скулящего повизгивания разразилась еще более жалобным подвыванием.
— Отстань от неё, — бросил другу Арворн, — Ей просто очень страшно.
— А тебе я смотрю — нет? — друг яростно сверкнул в его сторону даже потемневшими от злости и испуга глазами, в кривом оскале распахнув свой и без того широкий рот.
— И мне тоже страшно. — спокойно кивнул он, — И тебе — поэтому ты так и злишься. Не на Арину — на отражение своего собственного страха в её лице.
Опустив голову, приятель несколько раз глубоко шумно вздохнул и снова поднял взгляд на Арворна:
— Ну и что делать будем?
Вопрос Аргеля не удивил. В их паре именно он — Арворн, всегда был заводилой и лидером. Впрочем, это касалось не только их отношений. Все сверстники в поселке относились к Арворну с уважением и всегда прислушивались к его словам… Ну… почти всегда, если уж совсем честно…
И дело было вовсе не только в перепавших ему по наследству необычных качествах и не потому, что Арворн был единственным сыном главы их поселения. Судьба была во всем щедра к этому юноше и не обделила его ни здоровьем, ни силой и ловкостью, ни острым умом, ни необходимыми для лидера чертами характера.
