– Да. Сейчас соберу его и запущу. А ты прикрывай.
– Запускается как «Оцелот»? – задал я вопрос, интересовавший меня в первую очередь.
– Да, – Анна взглянула на меня с уважением, – знаешь, что это?
– В детстве очень хотел такую штуку.
Она кивнула.
– Сколько веса может поднять? – спросил я.
– Килограмм пять, не больше, – ответила Анна, – но мы его нагружать не будем. Главное, чтобы он долетел…
– Хотелось бы и вот это эвакуировать, – я указал на трофейную винтовку, висящую у меня за спиной. Ту самую, которую нашли вместе с «подводником».
– Забудь. Сбрось в траву. Если повезет – вернешься и найдешь, – отрезала Анна.
– Но…
– Некогда спорить. Ты что, не понимаешь, что случится, если нас убьют? ‒ зло прошипела она.
– В клонах очнемся, – ответил я, – чего думать?
– А покрытие сети здесь есть, умник?
Я проверил. Сети не было. А, блин… Вот она о чем. Получается, если нас тут положат, мы не вернемся в клон‑центр. Мы вне сети и поблизости вряд ли есть другие колонисты, как мне кажется. Будем тут лежать до тех пор, пока поблизости не появятся другие люди, на чипы которых наши чипы сбросят данные. И только если эти люди вернутся в зону покрытия, мы очнемся в клонах. А когда это произойдет? А черт его знает. Нет, я уверен, что здесь колонисты появляются. Но как часто и когда появятся в следующий раз? Может, через час, может, через день? А может и через неделю…
И все это время мы будем «мертвы». Нет, так не пойдет.
Но стоп, что‑то я не понял.
– «Око» способно передать наши данные? – спросил я.
– Да. В нем установлен чип колониста.
– Откуда он у тебя? – поразился я.
Девушка повернулась ко мне и прожгла взглядом своих ярко‑голубых глаз.
– Не думаю, что ты хочешь это знать.
Она защелкнула очередную деталь и принялась озираться. Я тоже начал осматривать окрестности. Ничего подозрительного услышать или увидеть не удалось.
Впрочем, когда мы остановились, тоже никого не видели. И даже Строгов, самый опытный из нас, не учуял опасности.
Но если бы и удалось увидеть противника, мы бы все равно сделали задуманное – у нас попросту нет времени.
Нет, я, конечно, в своих силах не сомневался. Если бы мы воевали с марами или волками, я бы предложил отсидеться, подкараулить противника. И перебить подчистую.
Но кто сейчас был нашим противником – совершенно не понятно. Прямо мистика какая‑то: большая часть отряда перебита, собрата‑егеря пристрелили на моих глазах. Но мы так и не увидели противника. Мы вообще ничего о нем не знали.
– Ну что, готов? – Анна достала из рюкзака контейнер и закрепила на дроне.
– Да, – я уселся за деревом, поднял винтовку, принялся осматривать лес, надеясь успеть заметить противника, появись он.
Анна поднялась в полный рост, побежала к озеру, держа в правой руке дрон. Она, словно дискометатель, готовившийся совершить бросок, отвела назад руку с дроном и…
Раздавшаяся пулеметная очередь подняла фонтаны песка у ее ног, все ближе и ближе к девушке, а затем впилась в ее тело. Анна упала на песок, как сломанная кукла.
Тает под огнем пулемета… Почему мне пришла в голову эта фраза? Ах, да, в детстве я слышал ее в доме деда. Старик говорил, что это очень старая песня и отчего‑то она ему очень сильно нравилась. Я же, сколько не вслушивался, постичь ее смысл не мог.
И вот…девушка с глазами из самого синего льда, пулеметная очередь, и она истекает кровью на белоснежном песке.
Черт! Да где же он? Где этот стрелок? Я не только не смог заметить его, даже всполохи выстрелов не увидел. Как такое возможно?
Вот он! Не знаю, как это описать. Я даже не увидел силуэт или тень, я прямо‑таки почувствовал шевеление в кустах чуть правее меня. Метрах в сорока отсюда.
Выстрел, еще выстрел, еще! Попал? Да хрен его знает. Еще выстрел.
Пулеметная очередь, длинная, злая, вспахала землю прямо у меня перед носом. Но вреда не причинила. Я успел убраться с линии прицела. Вот и с почином тебя, неведомая вражина! Промазал‑таки! Не попал!
Даже не высовываясь, не рискуя, я шмальнул из винтовки пару раз в сторону противника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Противник сразу же отреагировал – принялся поливать меня таким плотным огнем, что не то, что высунуться, шевельнуться было страшно.
А затем обстрел прекратился. Внезапно и резко.
Патроны кончились? Более чем уверен.
Я дернулся было начать стрелять в противника, но вовремя сообразил, что это мне не поможет – если не смог подстрелить в первый раз, то сейчас, когда он наверняка спрятался и перезаряжается, мне это не удастся однозначно.
Боковым зрением я заметил бездвижную фигуру на песке.
Вот что нужно сделать! Тем более такой момент! Второго шанса у меня точно не будет.
Я отбросил винтовку в кусты и бросился к телу девушки. Схватил дрон, и насколько мог, побежал, одновременно повернув корпус, заведя руку чуть назад для броска.
Я выставил руку вперед, отпустил дрон практически одновременно с длинной очередью, прошившей мое тело вместе с броней.
Боль уже не чувствовалась, было уже все равно. Практически все равно. Картинка попылала, мне стало все сложнее сфокусироваться на дроне, с каждой секундой улетавшим все дальше, набиравшим все большую скорость.
Сзади раздалась отчаянная пальба. Но не по мне – по дрону. Судя по тому, как он начал рыскать, в этой юркой машинке было вшито умение (скрипт, программа?), уходить из‑под обстрела.
Еще несколько выстрелов, и все стихло. Наш противник отчаялся попасть в дрон.
Ну, вот и все. Пусть мы оружием не обзавелись, но зато контейнер Толянычу вытащили. Пожалуй, чего‑то с него выбить я за это смогу.
И в клонах мы все оживем, переживать теперь не стоит. Конечно, мне было очень жаль потерянной экипировки. Но, что поделать…бывает, случается. Тем более броня превратилась в груду металлолома. Даже выживи я – использовать ее не получится.
Осталось решить лишь один вопрос. Попадать в плен или рабство (один хрен, по сути) я не хотел. Да и не собирался.
Пальцы сами собой нащупали гранату, чинно ждавшую своего часа в специальной нише на поясе.
Я нажал клавишу активации и продолжал держать ее. Теперь бояться нечего – живым меня не взять, а вот увидеть, кто же все‑таки нам противостоял, хотелось. Впрочем, сильно с этим затягивать было нельзя – если дрон успеет уйти далеко, я не оживу в клоне. А оно мне надо?
Удар в спину заставил меня опрокинуться на песок. Я уткнулся в него лицом, и тут же почувствовал, как во рту неприятно захрустело.
Я услышал шаги, и вот, прямо возле моего лица появилась нога, обутая во вполне обычный бот. Разве что носок был металлический. Прямо‑таки хромированный. Это что еще за щеголь?
Я попытался поднять голову, но мне не позволили – противник надавил мне на шею второй ногой. И тут же на запястье руки, которой я все еще удерживал гранату, я почувствовал чужие пальцы.
Э‑э‑э нет, друг. Так не пойдет.
Яркий всполох, вспышка боли и темнота.
Глава 20 Умри, но сделай!
Сознание возвращалось медленно и одновременно быстро. Вот заворочались в голове тяжелые мысли, пришло осознание себя. Будто бы старый телевизор включили – пумкнуло, и экран засветился.
Я попытался открыть глаза, однако яркий свет не позволял поднять веки. Он бил так, что было чертовски больно. Но спустя некоторое время (может, секунду, а может и час) я понял, что боли уже нет. И я распахнул глаза, пытаясь разглядеть хоть что‑то.
Приходилось ли вам видеть мир настолько размытым? Я знаю, что те, у кого плохое зрение, снимая очки или линзы видят все расплывчато, пятнами. Так было и в моем случае. Однако с каждым мгновением мир обретал четкость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я сам того не заметил, как стал видеть практически как обычно. Разве что глаза немного пекли. Еще бы, фактически это были глаза новорожденного (только с той разницей, что конкретно этот новорожденный мог видеть сразу).
