Но пусть себе говорит. Главное, все запомнить, обдумать и в нужное время – применить.
– Вон там, – Джериш ткнул пальцем в покосившийся навес, служивший Сынам Грома жилищем, – Хаста ставил алтарь. Значит, земля там освященная и угодная Исвархе. В этом месте будет храм. Жрецов пока, жаль, нет. Ну да весной они прибудут. А мы им как раз – нате, готовый храм!
Мысль о том, что следующим летом сюда пожалует то самое войско, которым он пугал сородичей, неприятно напомнила Учаю о настоящем положении вещей. Терпеть здесь арьяльцев вовсе не входило в его замыслы.
«Надо за зиму что-то предпринять…»
Призадумавшись, Учай не расслышал последних слов Джериша.
– А вот там… да, там… мы поставим еще один храм…
Сын Толмая кивнул.
– Какого бога?
– Не бога, – проговорил Джериш, довольно улыбаясь. – Здесь будет Обитель Священного Единения.
– Что это? – подозрительно спросил Учай.
– Был в стародавние времена в Аратте такой обычай. Помнится, дед рассказывал, что некогда господь Исварха сходил с небес и вселялся в арьев – детей Солнца, чтобы даровать свое благо всем народам.
– Что за обычай-то? – не сообразил сын Толмая.
– А вот послушай. Возведем мы тут обитель, и сюда будут приходить ваши девицы. Перед тем как войти в дом мужа, они должны войти в дом бога. Тут они вознесут моления Исвархе и предложат ему себя в качестве священной жертвы.
– О чем ты, не пойму!
– Какой ты бестолковый! Господь Исварха, войдя в одного из арьев, например в меня, проведет ночь с иноплеменной девой, тем самым даруя ей и ее роду нашу солнечную кровь, а с ней – свою благодать…
Джериш вскинул голову, гордый своей задумкой. Да, именно так должен мыслить истинный государь, каким он непременно скоро станет!
– Так будет крепиться связь между арьями и подвластными им народами. И века не пройдет, как все народы Аратты станут единой огромной семьей…
Учай косо поглядел на воина. Тот явно был в восторге от того, о чем вещал. В его устах такой обычай выглядел щедрым даром племени ингри. Но Учаю отчего-то подобная щедрость вовсе не понравилась.
– У нас такого обычая нет, – ответил он довольно мрачно.
– Как это нет? – ухмыльнулся Джериш. – Ваши девки к моим воинам так и липли, я ж помню. А я хочу это дело освятить, чтобы не просто баловство…
– Какое же баловство? – в свою очередь удивился Учай. – Это тоже обряд – встретить гостя, оказать ему почет. Накормить, напоить, с собой спать уложить. Жена одаряет – гость принимает. А то, что ты предлагаешь…
Учая передернуло.
– А я разве что-то предлагаю? Или, может, твоего дозволения спрашиваю? – прищурился Джериш.
Учай опомнился – опустил голову, пугливо заморгал.
– Я как лучше хочу! Чтобы тебя какой-нибудь непонятливый парень не обидел…
– Обидел меня? Один из этих?! – Воин с презрением мотнул головой в сторону селения. – Жалкое племя трусов! Да мне с их женщинами даже ложиться противно, а придется. Ну да у вас-то девчонок в поре не так много… – Джериш призадумался и вдруг оживился. – У тебя же вроде как сестра есть? Рыжая такая. Не сосватал ее еще?
Рука Учая сама собой легла на рукоять кинжала, но он пересилил себя и сделал вид, что просто поправил его. Пусть девчонки-ингри и были сущее ничто по сравнению с его Богиней, а все же Учай покривил бы перед правдой, если бы сказал, что ему нет до них никакого дела. В последние два-три года он начал засматриваться на подросших подруг. Однако на тощего отрока девицы и не глядели – ведь рядом все время был веселый, могучий Урхо. Представить, что теперь место Урхо займет Джериш и все снова станет как раньше, было невыносимо. А ведь у брата была сговоренная невеста – там, за рекой, из обжан, – и если бы он не погиб…
Мысли Учая быстро замелькали. За всеми этими бедами, что обрушились на Ингри-маа, он совсем забыл о невесте Урхо – а не следовало бы. Пожалуй, арьялец со своей нелепой Обителью Единения может ему кое в чем пригодиться…
– О чем ты думаешь? – с негодованием окликнул его Джериш. – Я спрашиваю – есть тут кто из девок, чтоб замуж вскорости собирались? А то чего откладывать? Обитель еще когда построите – что им, ждать, что ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я разузнаю, – выдавил Учай.
– Давай, нынче же разузнай.
«Чтоб тебя волки сожрали», – подумал сын Толмая, но лишь кивнул в ответ.
Глава 11. Ловушка на кабана
Вечка, запыхавшись, взбежал на холм, протолкался меж сородичей. Увидев хлопочущего возле Большого Дома Учая, бросился к нему.
– Там у реки карью! – закричал он. – Много, и все с копьями!
Хоть и прошло всего несколько дней с тех пор, как Дети Грома вновь поселились в своем острожке, Джериш даром времени не терял. По его указанию вержане разметили землю, приволокли большие камни, а уж на них начали венец за венцом укладывать толстые бревна. Ингри, которые, наоборот, стремились врыть стены в землю, а крышу укрыть дерном, не понимали, для чего эти новшества, но обсуждали их только вечерами, дома и шепотом. Днем же безропотно строили удивительную хоромину.
– Мы сети тянули, – тараторил Вечка. – Глядь, а они по берегу в нашу сторону идут!
– Это еще зачем? – нахмурился сын Толмая.
Карью были дальней родней – тоже ингри, но не речные, а озерные. Их деревня стояла в двух днях пути от селения рода Хирвы, у берега длинного, богатого рыбой озера Обжа. Порой на большие праздники соседи ходили друг к другу в гости. Время от времени брали друг у друга жен. Но что могло подвигнуть их явиться сюда именно сейчас? Никаких праздников покуда не намечалось.
– Посчитал их? – спросил Учай младшего побратима.
– А то! – Вечка выставил перед собой растопыренные пятерни. – Четыре руки насчитал, а они все идут!
– Вон оно как!
Учай нахмурился и упер руки в бока:
– Что ж, надо их встретить.
Он крикнул своим людям заканчивать работу.
– Арьяльца разбудить? – спросил подошедший Кежа.
– Пусть себе бока давит. Без него обойдемся.
– Оно и правильно, – согласился побратим. – Это наше дело, семейное.
Когда Дети Грома достигли берега, на противоположной стороне реки и впрямь толпилось больше четырех дюжин мужей, возглавляемых широким, как половина ворот, вождем Тумой в плаще из кабаньей шкуры.
– Эй, вержане! – заорал тот, опираясь на копье. – До нас тут дошли слухи, что Толмай погиб? И сын его Урхо убит? И много охотников вашего рода пришлыми чужаками перебито, так что зрелых мужей, почитай, и не осталось? Так мы тут порешили, что вам отныне под нами быть!
Учай подошел к берегу:
– Это с чего бы?
– А ты еще кто, малец?
– Я – Учай, сын Толмая. А за мной – люди моего рода.
– Твоего рода? Твоего рода во́роны в лесу! – захохотал Тума. – Дождись сперва, когда борода расти начнет, а уж потом поперек меня слово молви!
Над дальним берегом загремел дружный хохот обжан.
– Мы вам родня, а значит, должны помочь в трудный час! – продолжал орать вождь рода Карью. – Как вы без мужчин перезимуете? Перемрете, поди, к весне от голода и лесного зверья! А мы вас возьмем под руку…
Учай молча покачал головой, взял лук, вытащил из колчана тетиву, примерился и спокойно, как учил Джериш, выпустил стрелу. Она угодила прямо в древко выше пальцев Тумы, выбив копье у того из руки.
– Вот на пир позовем – тогда лучшую чашу налью! – крикнул ему Учай. – Уходите в свои осинники! А без спросу Вержу перейдете, тут и ляжете!
Он отвернулся и пошел прочь от берега.
– Эй, молокосос! – вслед ему заорал разгневанный вождь рода Карью. – Ты как это со мной говоришь? Да знаешь ли ты, что прадед моего прадеда прапрадеду твоего прадеда был старшим братом?!
Учай не стал слушать, а направился под горку, в селение. Мысленно он молил Хирву, покровителя и прародителя, чтобы, согласно обычаю, Тума сейчас принялся доказывать свои права на владение по родству, перечисляя давно ушедших в селения Дедов оставшимся на берегу ингри. Такие рассказы непременно сопровождались повествованием о доблести, охотничьих успехах и плодовитости вождей, родственных предкам Толмая, и могли длиться до глубокой ночи.
