А потом мир вокруг резко содрогнулся – мир снова был. Ингвильду охватил холод, навалилась тяжесть воздуха и собственного тела, и по сравнению с прежним Ничем это показалось тяжело. Она катилась по земле, твердые камни впивались ей в бока, снег обжигал холодом лицо и руки. Голова кружилась так, что невозможно было понять, наверху эта голова или внизу. Наконец все успокоилось, движение погасло. Ингвильда стала медленно приходить в себя.
Когда она очнулась, все было точно так же – кажется, она провела без сознания всего несколько мгновений. Что-то твердое и холодное упиралось ей в спину. Ингвильда с трудом подняла веки, но белизна снега так остро резанула по глазам, что она поспешно вскинула руку к лицу, стараясь защититься. Но раз есть снег, значит, она жива и находится не нигде, а где-то.
– Йомфру, ты жива? – услышала она хриплый голос.
Это Оддбранд.
Значит, они вместе провалились неведомо куда.
– Ингвильда!
Ингвильда попыталась приподнять голову. Руки Оддбранда подняли ее и посадили. Медленно, как прозревший слепец, она подняла веки.
Перед ней был извилистый морской берег, похожий на хорошо ей знакомое Западное побережье. Море с мелкой ледяной крошкой в серых волнах накатывалось на смерзшийся песок, чуть выше виднелись еловые корни и рыжие метелки можжевельника. На самом дальнем уступе берега темнело пятно стоячего валуна. Ингвильда почему-то подумала, что это младший «смотрельный камень». А где же старший?
А к чему она прислоняется спиной, как не к нему! Где один, там и второй… Вот только гдеони?
– Очнулась? – спросил Оддбранд. Придерживая ее одной рукой за плечо, он сидел прямо на земле перед Ингвильдой и с тревогой смотрел ей в лицо. Сам он выглядел очень усталым, как будто не спал пять ночей, острый блеск его глаз погас. – Я уже думал, что тебе это стоило жизни… Я знал, что у тебя мало сил, но в этом было наше единственное спасение, поверь мне. Ты ничего не слышала, я думаю, но колдун потребовал тебя в жертву Тюру, и конунг согласился.
– Что? – потерянно выговорила Ингвильда.
С трудом подняв тяжелую непослушную руку, она прикоснулась ко лбу, словно хотела убедиться, что у нее есть и рука, и лоб. Собственное тело казалось Ингвильде очень легким и каким-то чужим, ее била дрожь, с которой не было сил справиться. Слова Оддбранда достигали слуха и там запутывались, не добравшись до сознания.
– Где мы?
– Не знаю, – честно ответил Оддбранд. – Не хочу тебя пугать, йомфру, но нужно быть готовой ко всему. Это зависит от тебя, потому что я только вел коня, а дорогу выбирала ты. Мы можем оказаться где угодно. В любом из миров.
«Вел коня…» «Коня», то есть руну «эваз», имя которой означает «лошадь». Ингвильде вспомнилась руна Движения, начертанная на сером тумане видения чьим-то быстрым огненным росчерком. Руна вырвала их из святилища Тюрсхейм и перенесла на этот зимний берег, так похожий на тот, к которому она привыкла. И все же… Никто не поручится, что это действительно Квиттингский Запад, а не другое место, очень похожее на него. У Оддбранда не было возможности как следует подготовить свою спасительную ворожбу, и успех их опасного шага зависел от того, насколько она, Ингвильда, сумела сосредоточить свои мысли на цели. А целью ее был Хродмар…
– Но это не похоже ни на Асгард*, ни на Нифльхель. – Ингвильда попыталась улыбнуться, но голос ее звучал жалобно. – И… что-то я не вижу здесь… Хродмара…
– Миров не девять! – с мягкой грустью, странной для этой жесткого и независимого человека, сказал Оддбранд. – Их гораздо больше, и иные из них так похожи на наш, что не сразу отличишь. А мой Ключ подходит ко всем мирам, сотворенным нашими богами.
– Разве их много? – Ингвильда соображала с большим трудом и не могла разобраться в этих темных словах.
– Конечно. Ко времени смерти Имира в мире было уже полным-полно других великанов. И из тела каждого боги могли сделать такой же мир, как наш, ничуть не хуже. И не одна великанша дарила Локи свою любовь и рожала ему детей, чтобы они потом принимали у себя умерших, как Хель.
– Нам не нужно других миров. – Ингвильда хмурилась, недоумевая, почему Оддбранд говорит ей совсем не о том. – Объясни мне толком. Мы были в Тюрсхейме, да? Мне это не приснилось?
Оддбранд кивнул.
– А теперь мы не в Тюрсхейме. Мы где-то на берегу моря, возле какой-то пары «смотрельных камней». Это совсем не то место. Я его не знаю, это, должно быть, очень далеко от Тюрсхейма и от Острого мыса. Как мы сюда попали?
– Послушай, я объясню тебе, если ты поймешь. А может, и не поймешь. – Оддбранд пристально заглянул в глаза Ингвильде. – Тебе дорого дался проход в мои ворота. Но слушай. Мой Ключ не зря носит такое имя. – Оддбранд показал Ингвильде свой меч, на клинке которого изморозь начертила ту самую руну «эваз». – Он может открыть ворота в то место, которое ты видишь, даже если оно очень далеко. Мой меч тоже ясновидящий, можно так сказать. Но ему нужен ясновидящий хозяин. Тот, кто сможет разглядеть верную дорогу, попадет туда мгновенно, как бы это ни было далеко. Главное – видеть дорогу. Я владею этим мечом, но ему скучно со мной – я не умею видеть. Зато умеешь ты. Ты смогла найти Хродмара, и Ключ открыл нам дорогу к нему. То есть должен был открыть. Но я не знаю, насколько хватило твоих сил. Если твой дар далекого зрения что-то напутал, Ключ мог забросить нас куда угодно. Ведь обладать волшебным даром мало – надо еще уметь его применять. А тебя никто не учил. Но не надо бояться. Будем надеяться, что ты любишь своего Хродмара достаточно сильно и твое сердце указало Ключу верную дорогу.
Ингвильда слушала и не верила, что все это говорится о ней самой. Ей вспомнилось ощущение полета не в пустоте, а там, где нет даже пустоты, и снова стало так страшно, что она вцепилась пальцами в промерзшую землю с остатками прошлогодней травы.
– Но это же не другой мир, – неуверенно, скорее потому, что ей так хотелось, сказала она. – Я сижу возле «смотрельного камня». Здесь все как на нашем побережье!
– Эх, йомфру! – усмехнулся Оддбранд так ласково и грустно, как, казалось, он вовсе не должен уметь. – Именно такие «смотрельные камни» и стоят по берегам морей во всех мирах, сотворенных нашими богами. Они и есть ворота. Недаром мы оказались возле одного из них. Возле старшего камня, указывающего цель. Это значит, что наш переход удался. Ну, хватит сидеть, замерзнешь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
