274
Завитневич. Существовало ли славянское племя суличи // Труды VII Археол. съезда. Т. I.
275
Андрияшев А. Нарис исторії колонизації Переяславської землі до початку XVI віку // Запискиісторично-філологичноговідділу. Всеукр. Ак. наук, 1931. Кн. XXVI; Его же. Нарис історії колонизації Сіверської землі до початку XVI віку // Там же. 1928. Кн. XX.
276
Новицкий В. Давне Лукомор’я // Там же. 1929. Кн. XXIV.
277
Позднее, несомненно, разноплеменность населения в Переяславльском княжестве была обусловлена и великокняжеской колонизацией из различных областей древней Руси пограничной полосы со степью (стоит припомнить хотя бы деятельность Владимира Святославича), и мощным притоком оседающих в этой полосе различных племен кочевников, несомненно ассимилировавшихся с местным славянским населением. См.: Голубовский П. В. Печенеги, торки, половцы до нашествия татар; Середонин С. М. Историческая география. С. 175; Грушевский М. С. Історія України-Руси. Т. I. С. 510. Т. II. С. 313; Его же. Чернигів і Сіверщина в украінськії історії // Сборник «Чернигів і північне Лівобережжя»; Пархоменко В. А. Нові історічні проблеми Київської Руси // Журнал «Украіна». 1928. Кн. 6. С. 3–5; Новицкий В. Снеми Руської землі X–XII вв. Праці коміссіі для исторіі західно-русского та украінського права. Киев; Спицин А. А. Теория массового переселения приднепровской Руси на север // Журнал м-ва нар. просв. 1909. 1.
278
Спицин А. А. Археология в темах начальной русской истории // Сборник статей по русской истории, посвящ. С. Ф. Платонову. 1922. С. 9–10.
279
«Повесть временных лет по Лаврентьевскому списку», с. 6.
280
Третьяков П. Н. Расселение древнерусских племен по археологическим данным // Советская археология. Вып. IV; Арциховский А. В. В защиту летописей и курганов // Там же.
281
Рыбаков Б. А. Радзімічы. С. 144–145.
282
Еллих Б. Черепа. Историко-археологическое значение Абобы и ее окрестностей // Известия Русского археол. ин-та в Константинополе. София, 1905. Т. X. С. 347–348.
283
Каргер М. К. Дофеодальный период истории Киева по археологическим данным // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК. 1939. Т. I. С. 9–10.
284
Влияние восточных народов обнаруживается в погребениях, в самом типе насельников. См. у В. А. Пархоменко: У истоков русской государственности. С. 46–57, 63–64.
285
В процессе развития феодализма в Черниговской земле определенную роль сыграла выросшая еще в период расцвета Хазарского каганата классово-господствующая верхушка, выделившаяся среди степных кочевых, полуоседлых и прочно осевших на землю народов. Часть этой господствующей прослойки, выдержав борьбу с местными феодализирующимися элементами, слилась с ними.
В частности, в связи с этим вопросом встает и проблема Чернигова и Седнева — древнейшего и крупнейшего центра Придесенья. Об этом далее. См.: Пархоменко В. А. Князь Черный // Сборник статей в честь Д. И. Багалея. С. 379–382; Грушевский М. С. Історія України-Руси. Т. I. С. 92–93; Верзилов А. Найдавніший побут Чернигівської околиці // Сборник «Чернигів і північне Лівобережжя». С. 69–70.
286
В интересной статье Н. П. Гринковой «Монографическое изучение диалектов как материал для истории языка» (Ученые записки Педагог, ин-та им. Герцена. Т. XX) сделана попытка, анализируя говор однодворцев Воронежского края, восстановить язык древних вятичей, по мнению автора статьи, связанный с языками поволжского и северокавказского населения.
287
Халанский М. Народные говоры Курской губернии. СПб., 1904; Баранов С. Ф. По саянским деревням // Известия Курского губ. о-ва краеведения. 1927. № 1–2.
Курск, например, после разгрома татарами был заново отстроен, и окрестности его заселены лишь в конце XVI в. Халанский совершенно справедливо критикует Н. Добротворского за его попытку усматривать в саянах древнейшее население Курского края, остатки северян, равным образом как и за смешение саянов, цуканов и горюнов. Халанский указывает, что цукане переселены в XVIII в. «с Волымя» помещиком Анненковым, а саяне, которых Е. И. Марков считал… финнами (?), — в свою очередь результат правительственной колонизации из Орла, Одоева, Белева и т. д. в XVI–XVII вв. Позднее саяне стали монастырскими крестьянами (Добротворский Н. Саяны // Вестник Европы. 1888, сентябрь; Халанский М. Ук. соч. С. 29–37).
288
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. XVI. Ч. I: Энгельс Ф. Франкский диалект.
289
Филин Ф. Диалектический атлас русского языка // Фронт науки и техники. 1936. № 12. С. 75.
290
Путивльские и Рыльские «севруки» XVI в. — промежуточное звено между северянами и населением юго-западной окраины Чернигово-Северщины XVI–XVII вв. См.: Булгаков Г. И. Схематический обзор Курского края в культурно-историческом отношении // Курский край. Вып. V. 1925. С. 59; Багалей Д. И. Очерки истории колонизации степной окраины Московского государства. С. 119; Миклашевский. К истории хозяйственного быта Московского государства. С. 94–96.
291
Халанский М. Народные говоры Курской губернии. С. 1, 25–29; Сенаторский Н. К истории заселения юго-западного района Курского края // Известия Курского губ. о-ва краеведения. 1927. № 4.
292
Халанский М. Ук. соч. С. 25.
293
«Горюны» одеждой отличались от местных украинцев и русских. Верхняя одежда («сукно») делалась из темно-серого или черного сукна с перехватом и цветными вышивками по бокам у пояса и по кромке полы. Рукава оторачивались кожей. Старики и старухи носили длинную одежду из белого сукна. На голове «горюны» носили войлочные колпаки. Женские рубахи отличались длинными рукавами, украшенными шитьем из красной материи. Поверх рубахи носили «паневу» с «хвартушкой». На голове носили «наметку» — белое полотенце. Девушки надевали на голову венки или «тканки», парчевые или вышитые серебром полосы с лентами. «Тканки» повязывались платком, а поверх укреплялся венчик из гусиных перьев.
«Горюны» сохранили много древних поверий, обычаев, песен. Среди них особенно были развиты песни и хороводы. Деревни «горюнов» насчитывали много певцов и музыкантов на свирелях, дудах и т. д. (Халанский М. Ук. соч. С. 28–29).
294
На этой точке зрения стоял и А. И. Соболевский. См. его «Лекции по истории русского языка». С. 38.
295
Халанский М. Народные говоры Курской губернии. СПб., 1913. С. 1–29.
296
Лазаревский А. М. Описание старой Малороссии. Ч. II. С. 1–3; Багалей Д. И. Очерк истории колонизации степной окраины Московского государства. С. 402–410, 442; Расторгуев П. А. Северско-белорусский говор. С. 201–206.
297
Археологическая карта поселений радимичей и северян, составленная Б. А. Рыбаковым, рисует следующую картину: Стародубский уезд несомненно был заселен северянами, за исключением северо-западной его части. На это указывают находки северянских погребений в Левинке и Мериновке. В Новозыбковском уезде также имеются северянские курганы и там же находится крайний северо-западный пункт северян — Людкава, вблизи самого города. Мглин и Сураж рисуют уже несколько иную картину. Там, по-видимому, северянское население было незначительно и ассимилировалось с радимичами. В указанных районах позднее замечается волна северянской колонизации на север (о чем говорит и М. С. Грушевский), связанная с половецкими погромами. Вообще, мы знаем много фактов взаимопроникновения радимичей и северян. Стоит вспомнить хотя бы радимичские погребения в б. Глуховском, Рыльском и Обоянском уездах. В интересующих нас местностях скрещение этих двух племен было наиболее типично.
298
Шафонский А. Ф. Черниговского наместничества топографическое описание. С. 24–25.
299
Точнее было бы сказать: «Те элементы, которые дают в своем дальнейшем развитии белорусские».
300
