– Вот и говори. Я помню дорогу.
Катарина отпила воды из бокала, поставила его на стол. Ее руки чуть дрожали, от Рауля это было не скрыть. Да Катарина даже хотела, чтобы он видел, как она страдает.
– Я так больше не могу, Рауль, – тихо произнесла она.
Он откинулся в кресле и потер устало переносицу. Бумажные дела его утомляли, хотелось стоять у штурвала, а не проверять суммы, но Валентин настаивал, что он должен просматривать по возвращении его отчеты.
– Это твой остров, Рауль, – настаивал он.
– Это наш общий остров, – возражал Рауль. – И я тебе верю, как самому себе.
– И все-таки проверь. Я не идеален и могу ошибиться.
А теперь в расчеты ворвалась кузина. И он знал, что разговор будет не из приятных.
– Она все время с ним, Рауль, я почти не вижу мужа!
Рауль вздохнул. Он понять не мог, чего Катарина так взъелась на Джованну.
– Кат, она сестра твоего мужа, ты знаешь, что у них за история. Я никак не ожидал, что ты ее так невзлюбишь.
– Она ведет себя в моем доме, как хозяйка! Играет с моими детьми, будто со своими. Обнимает моего мужа! У наших дверей постоянно крутятся мужчины! Я больше этого не вынесу!
– Катарина, – Рауль встал, подошел к кузине, опустился перед ней на колено, мягко взял ее дрожащие руки в свои. – Представь, как все эти годы Валентину было больно, когда я обнимал тебя, целовал в щечки, называл сестрой… Дай им время, они так долго не виделись…
– Забери ее к себе! Пусть видятся, но не живут рядом! – капризно поджала она красивые губы.
– Джованна не какая-нибудь вещь, Кат. Я не могу просто взять ее и оставить жить у себя.
– Ты – главный здесь. Заставь ее…
– Нет! Прекрати!
Он встал и посмотрел на нее сверху вниз.
– Я всегда был рядом с тобой, Катарина! Всегда защищал, любил, холил, лелеял. Но сейчас ты проявляешь жестокость. Ты даже не представляешь себе, через какой ад она прошла, чтобы прибыть сюда. Я не могу ее тащить силой к алтарю, хоть мне и до смерти хочется быть с ней! Черт!
Он сказал больше, чем собирался, и с досадой отвернулся от нее и прошел к окну.
– Не будь такой ханжой, Катарина. Прояви терпение. Дай ей освоиться на новом месте.
– Я вижу, что ты тоже на ее стороне! Было глупо приходить сюда! Вы оба скорее избавитесь от меня, чем расстанетесь с ней!
Она хлопнула дверью. Рауль провел рукой по лицу. Огненный характер кузины сводил его с ума.
Рауль сгоряча сказал правду. Он скучал по Джованне. Она была нужна ему. Никогда раньше он не испытывал такой тяги к женщинам, он легко с ними сходился и легко расставался. Но остывал сам, а Джованна отвергала его без всякой на то причины. На какое-то мгновение он посмел поверить, что нашел ту самую женщину, с которой захочет быть долго, возможно, всю жизнь, но теперь видел все более трезво: Джованна сама запуталась. Ей страшно. Даже найдя брата, она чувствует себя неуверенно, потому что не знает, какое место занять на острове. Катарина, сама того не зная, открыла ему эту слабость Джованны. Ей отчаянно хотелось чувствовать себя частью семьи. Частью всего этого мира.
Рауль устало вернулся к столу с бумагами. За время его отсутствия накопились дела на острове, да еще необходимо было контролировать ремонт кораблей и подготовку к отплытию двух судов. Он был благодарен этой работе. Она давала ему возможность почти не вспоминать о Джованне.
Поэтому, когда спустя четверть часа после ухода кузины дверь в его кабинет открылась, и он увидел Джованну, в первое мгновение Рауль решил, что она ему померещилась.
Джованна стояла на пороге, не решаясь войти. Правильно ли она поступила, явившись к нему одна?
Он, видно, прочитав на ее лице сомнения, подошел и поклонился.
– Джованна, я очень рад, что ты пришла. Проходи, присаживайся, я велю подать…
– Нет! Ничего не надо! – порывисто прервала его она и нервно прошла к креслам, но не села, а снова повернулась к нему.
– Я ненадолго… Я только хотела узнать, можешь ли ты выделить какое-нибудь здание в порту под больницу? Я была сегодня там… у Делакруа… и это просто ужасное место!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– У меня есть такое здание, но оно довольно большое…
– Но несколько помещений в нем ты можешь нам отдать?
– Нам?
– Да. Я хочу помочь Делакруа на время… пока нет другого врача… Он не очень рад этой идее, но то место – пыльное, темное, грязное… там нельзя… Почему ты так смотришь на меня? – вдруг прервалась она.
– Я никогда тебя такой не видел, – признался Рауль, подходя ближе. – У тебя горят глаза, даже волосы вспыхивают.
Несмотря на конфликты и непонимания между ними, условности, страхи и непростую историю, ее физически тянуло к нему так сильно, что дыхание перехватывало, когда он оказывался рядом. Прильнуть к нему, соединиться с ним…
Джованна с трудом отвела взгляд.
– Я передам тебе здание, велю рабочим выполнить все необходимое для обустройства приемной… Ты уверена, что вы найдете с Делакруа общий язык?
– Я постараюсь.
Он приближался: мягко, осторожно, словно боясь спугнуть ее. Джованна наблюдала за ним из-под опущенных ресниц, но, когда он протянул руки, чтобы обнять ее, не отстранилась, а прижалась к нему.
– Ты не хочешь поговорить о нас, Джованна? – спросил он ее, осторожно заключая в объятья, словно она была из хрупкого тонкого стекла, которое могло сломаться при малейшем нажатии.
– Нет, – ответила она чуть слышно и прижалась к нему сильнее, потерлась бедрами, и его тело мгновенно откликнулось на ее близость.
– Что мы будем делать дальше? Я в растерянности. Не знаю, что ты решила.
– Ничего не будем делать, – она зарылась лицом в его рубашку, вдохнула запах его загорелой кожи.
– Ничего, – горько повторил он.
Это прозвучало, как жалоба, Джованна подняла взгляд и еще раз восхитилась точеными чертами лица Рауля, а потом обвила его руками за голову.
Едва их губы встретились, как стало совершенно невозможно расстаться. Она прижималась к нему все теснее, чувствуя отклик, и желание на время позабыть обо всем, стать снова просто незнакомкой в руках капитана ослепило ее.
Но Рауль вдруг расцепил ее руки, отодвинул от себя.
– Это безумие, колдовство, но я так не могу, Джованна. Мне не нужны эти тайные встречи. Кого мы обманываем? Нас тянет друг к другу. Мы можем быть вместе. Довольно скрытности. Я хочу повести тебя к алтарю и стать твоим мужем. Зачем нам бегать друг от друга, когда мы можем быть счастливы?
– Счастливы? – эхом откликнулась она. – Это как? Ты будешь приезжать сюда раз в полгода, я буду развлекать тебя в постели и рожать детей, пока ты в море? Ты посадишь меня дома у окна с вышиванием и заставишь ждать? Рауль, я не могу так жить! Я не хочу!
Он хотел возразить, но она точно описала то, что он предполагал для нее раем после стольких лет скитаний. Джованна зло вытерла слезу с щеки.
– Я не думал…
– Ты не думал, да. Никто не думает. Все просто решают за меня. Хоть раз в жизни я хочу сама принимать решения, – она направилась вон из кабинета.
Рауль догнал ее.
– Скажи мне, чего ты хочешь, я приму любые условия, я не хочу, чтобы ты страдала, – он заглядывал в ее зеленые глаза, пытаясь удержать, но знал, что все напрасно. – Давай поговорим.
– Здание под больницу. Это все, чего я хочу.
И она вышла вон, оставив на его сердце звенящую пустоту.
Рауль уплыл на следующее утро на рассвете. Ему предстояло трехдневное плавание на самый южный остров архипелага.
В день своего отплытия на север архипелага Валентин зашел попрощаться к Джованне на бывший склад, который Рауль отдал ей в порту. В здании было шумно, но вопли Делакруа он различил по французским интонациям прежде, чем до него дошли слова.
– Вы не смеете мне указывать, мадам! Я врач, и я решаю, где должна находиться больница!
