Эти детали я от Селены утаил. Она видела лишь внешнюю, чарующую сторону моих действий: телефонные звонки, быстрые подсчеты, перемещения сотен тысяч долларов. Я скрывал от нее свои неудачи, опасаясь, что это может подпортить мой имидж.
В четверг, чувствуя себя как побитая собака и рассчитывая, что безопаснее оперировать дешевыми бумагами, я купил акции «Юго-Западной энергетической», 10 000 по 38, всего за несколько часов до взрыва принадлежащей ЮЗЭ магнитогидродинамической генераторной станции в Лас-Крусес. Этот взрыв уничтожил половину округа и откусил от моих инвестиций 90 000 долларов, когда акции ЮЗЭ в конце концов поступили в продажу в пятницу, с небольшой задержкой начала торгов. Я продал их Позже пришло сообщение, что страховка станции покрывает все. ЮЗЭ набрала потерянное, а вот «Голографическое сканирование» упала на 11 1/2, что стоило мне 140 000 долларов. Я не знал, что дочерняя компания «Голографического сканирования» была главным страховщиком ЮЗЭ на случай катастрофы.
Короче говоря, за эту неделю я потерял более 500 000 долларов. Мои брокеры были в шоке. Я имел у них репутацию непогрешимого. Большинство из них разбогатело, просто на свой страх и риск копируя мои финансовые операции.
— Дорогой, что случилось? — спрашивали они меня.
На следующей неделе мои убытки достигли 1 250 000 долларов. И по-прежнему никаких новостей от (сейчас +п)! Брокеры намекали, что мне нужен отпуск. К этому времени даже Селена знала, что я проигрываю по-крупному. Любопытно, но мои неудачи, казалось, лишь воспламенили ее страсть. Может, потому, что из-за серьезных потерь я приобрел трагический, «байроновский» вид.
Мы проводили вместе неистовые дни и еще более неистовые ночи. Я жил в пульсирующем тумане сладострастия. Куда бы мы ни шли, везде к нам было приковано всеобщее внимание. От нас исходило сияние, испускаемое только истинными влюбленными. Мы излучали полный спектр удовлетворенности и счастья.
При этом я продолжал терять миллионы.
Чем больше я терял, тем безрассуднее действовал на бирже — и, соответственно, лишь усугублял свое положение.
Если так будет продолжаться и дальше, мне угрожала реальная опасность разориться.
Я должен был оторвать себя от Селены.
Понедельник, 26 октября. Селена приняла снотворное и уснула крепким сном; ближайшие два часа смоют ее усталость, накопившуюся за три разгульных дня и ночи без отдыха. Я же лишь сделал вид, что принимаю снотворное. Как только она уснула, я встал. Оделся. Упаковал вещи. Нацарапал ей записку. «Деловая поездка. Скоро вернусь. Люблю, люблю, люблю, люблю». И успел на дневную ракету до Стамбула.
Минареты, мечети, византийские храмы. Накачавшись снотворным, следующие полтора дня я провел в постели и самым банальным образом дрых. Когда я окончательно проснулся, прошло ровно сорок восемь часов с тех пор, как я расстался с Селеной. Одиночество! Горькое одиночество! Однако почти сразу же я ощутил в сознании присутствие (сейчас +п).
— Запиши, что я скажу, — бесцеремонно бросает он. — Купи пять тысяч ФСП, восемьсот ККГ, сто пятьдесят ОЛ, двести Т, тысячу ТКН, сто БВИ. Продай двести БА, пятьсот УСМ, двести ЛОК. Понял? Прочти, что записал.
Я читаю и тут же бросаюсь к телефону. Меня ничуть не волнует, какие конкретно компании стоят за перечисленными сокращениями. Раз (сейчас +п) говорит, что это надо сделать, я делаю.
Спустя полтора часа из коммутатора раздается:
— К вам мисс Хыоз, сэр.
Она выследила меня! Полная катастрофа!
— Скажите, что меня нет, — отвечаю я, бегу на крышу й улетаю на вертолете.
Потом коммерческим рейсом отправляюсь в Тель-Авив. Снимаю номер в «Хилтоне», оставляю категорические инструкции «Не беспокоить!». Ем в номере, туда же мне каждый день приносят «Гералд трибьюн» и ни по какому другому поводу не беспокоят.
Изучаю ситуацию на рынке. В пятницу мне удается дотянуться до (сейчас — п).
— Запиши, что я скажу, — бесцеремонно бросаю я. — Купи пять тысяч ФСП, восемьсот ККГ, сто пятьдесят ОЛ, двести Т…
Потом я звоню брокерам. Закрываю длинные позиции среды, выкупаю краткосрочные ценные бумаги. Прибыль выше миллиона. Потери компенсированы. Но мне ужасно недостает Селены.
Уик-энд провожу в номере отеля, в мучительном одиночестве.
Понедельник. Возникает (сейчас +п) из среды с новыми инструкциями. Я все выполняю. Во время ленча под крышкой ячменного супа плавает записка от Селены.
«Дорогой, почему ты бегаешь от меня? Я люблю тебя все сильнее. С.»
Прикинувшись коридорным, покидаю отель и еду в Каир». Напряженный, взвинченный, присоединяюсь к группе туристов, осматривающих пирамиды, хотя во многом выпадаю из общего ряда. Экскурсия организована евреями, обслуживание нормальное. Запираюсь в отеле. «Гералд трибьюн» мне доставляют. В среду посылаю инструкции себе из понедельника, (сейчас — п). И жду инструкций из пятницы, от (сейчас +п). Вместо этого передача оборачивается ничем — шум, помехи. Что происходит? Куда теперь бежать? В Бразилию, Макмурдо-саунд[13], Анкоридж, Иркутск, Маоград? Она везде найдет меня. У нее свои источники. Для того, у кого есть воля, не существует тайн. Как она находит меня?
Она находит меня.
Записка: «Жду тебя на "Абу-Симбел". Будь там в пятницу днем, или на закате я брошусь с крыши. Люблю. В отчаянии. С.»
Я проиграл. Она меня разорит, но без нее я не могу.
В пятницу я отправляюсь к «Абу-Симбел».
Она стояла наверху, такая соблазнительная в развевающемся на ветру белом хлопчатобумажном платье.
— Я знала, что ты придешь, — сказала она.
— Что еще мне оставалось?
Мы поцеловались. Ее гибкое тело воспламенило меня. Солнце медленно опускалось.
— Почему ты бегаешь от меня? — спросила она. — Что я делаю не так? Почему ты разлюбил меня?
— Я не разлюбил тебя.
— Тогда… почему?
— Ладно, я открою тебе тайну, о которой неизвестно ни одному человеку.
Слова хлынули потоком. Я рассказал ей все. О том, как обнаружил свой дар, о раннем периоде хаотических передач из других времен, о сложности жизни на час впереди времени, на час позади времени и одновременно в настоящем. На то, чтобы развить мой дар, ушли месяцы тренировок. Упорная борьба за расширение области экстрасенсорного восприятия до пяти часов, десяти, двадцати четырех, сорока восьми. Радость от беспроигрышной игры на рынке. Сложная система биржевых спекуляций; ограничения, которые приходится накладывать на себя, чтобы не обанкротить весь мир; удовольствие владеть огромным состоянием. И одиночество. И незабываемый вечер, когда я встретил ее.
— Когда я с тобой, ничего не получается, — закончил я. — Я не могу связываться со своими другими «я». За последние две недели я потерял миллионы, играя на рынке обычным способом. Ты разоряешь меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
