“Собрание стихотворений” — книга сложная. За посвящением следует четверостишие, в котором собственные стихи поэт сравнивает с цветами, на нежно-тонких стеблях вырастающими на священных могилах. Стихи — длинные пятиударные дольники. Читатель сразу предупрежден о том, что ждет его в книге: стихи в новых формах, посвященные красоте и смерти. В разделе “Ожидания” вне циклов представлены 12 стихотворений, три из которых ранее уже были опубликованы в “Новом пути”, одно — в студенческом сборнике 1903 г., и два цикла по три стихотворения. Ожидания здесь иногда неясные, иногда более определенные, мистические. В стихотворении “К Мессии” — это ожидание Мессии; “Молитва” кончается так: и о ком я молюсь — я не знаю; в эротической “Эпиталаме” — ожидание жениха; в контексте раздела следует, возможно, писать Жениха, с заглавной буквы.
Следующий раздел — “Повесть”. Восемь стихотворений вне циклов и три цикла — из двух, двух и трех стихотворений. Из всего этого раздела 6 стихотворений опубликованы ранее в “Новом пути”. Название раздела обязывает искать фабулу. Она едва намечена; ее можно скорее угадать, чем убедительно выделить. Весною, утром они встретились. Летом гуляли. Осенью, вечером она его оставила.
Раздел “Баллады” состоит из 12 текстов; два из них до книги были напечатаны в “Новом пути”. Этот раздел — ядро, стержень, центр книги, в нем выражен основной миф и основной мотив книги Семенова и всего символизма: он стремится к Ней, но соединиться им не дано. 12 баллад суть 12 вариаций на эту тему.
После этого центрального раздела помещаются еще два. Непосредственно за “Балладами” следуют “Бунты”. Из 11 стихотворений только одно напечатано ранее в “Новом пути”. Это не случайно. По контрасту с мистическим, религиозным содержанием книги в целом данный раздел содержит стихотворения, воспевающие дьявольское, языческое начало мира. Такие стихотворения труднее публиковать в журнале. Например, в “Мудрости” старый жрец раздевает юницу, целует ее, а потом сладострастно убивает, принося в жертву: но сладко будет в крови алой мне руки старые купать. Завершающее цикл стихотворение “Пляски” изображает хлыстовские радения. Именно оно ранее, вскоре после написания, было напечатано в “Новом пути”, N 8 за 1904 г. Стихотворение свидетельствует о том, что только внешне духовный переворот Семенова, разрыв с интеллигенцией, обращение к крестьянству, в том числе к самым мрачным сектантам — хлыстам и скопцам — произошел неожиданно. Он был подготовлен религиозными и социальными метаниями первых лет XX в. С одной стороны, неудержимо нарастало революционное движение. С другой — распадалось духовное единство народа: к 1900 г. в России было приблизительно 20 миллионов раскольников, 6 миллионов сектантов. И обе эти стихии грозно смыкались одна с другой[382].
Книгу завершает раздел “Созерцания”, самый большой, самый зрелый. И как следствие этого, наиболее полно опубликованный до того, как сложился в книге. Из 18 стихотворений 7 были напечатаны в студенческом сборнике 1903 г., в “Новом пути” и в “Ежемесячном журнале для всех”. Здесь помещено одно из прекраснейших стихотворений Семенова “Я — человек”. Этот раздел и всю книгу завершает пророческое стихотворение “Священные кони несутся...”, речь о котором шла несколько ранее.
Большие поэты символизма замечательны не только лирической онтологией и гносеологией (если позволено будет так — несколько рискованно выразиться), мечтой о теургическом делании, историософией, идущей от В. Соловьева, но и даром непосредственного глубокого переживания, властью над звуком и словом, безукоризненным владением механизмом стиха, мощным волевым напором. Семенов умел в стихах выразить бесхитростные чувства, доступные и дорогие многим. Таково, например, второе стихотворение цикла “Осень”:
Тихо стали осенние дни,
холоднее туман поутру,
и горят уж по избам огни
каждый день ввечеру.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А в лесу от березок бело:
вся у ног золотая листва.
Стало пусто, просторно, светло,
в паутинах трава.
По дороге пойдешь — тишина.
Даже галки — и те не кричат,
и в платке, но все также одна —
ты пришла нынче в сад.
Как и почти любая первая книга, “Собрание стихотворений” не свободно от влияний. Блок в своей рецензии отметил зависимость Семенова от А. К. Толстого, Н. Щербины, 3. Гиппиус. В. Гофман указал на влияние Блока[383]. В нашей библиотеке имеется экземпляр книги Семенова, принадлежавший его дяде Андрею Петровичу (который опекал юного поэта в пору его становления), с его многочисленными пометами (и немногими авторскими исправлениями). Здесь, а также на полях рецензии Блока в “Вопросах жизни” (также имеется в нашем собрании) А. П. Семенов-Тян-Шанский указывает на зависимость отдельных текстов племянника от Пушкина, Фета, Тютчева, В. Соловьева, М. Лохвицкой, Бальмонта, Сологуба. Проверка показывает справедливость этих наблюдений, с тем замечанием, что речь обычно может идти не о текстуальных реминисценциях, а об аллюзиях, о воспроизведении младшим поэтом общего эмоционального тона или интонаций своих предшественников. Остается удивляться, как решительно вышел при этом на самостоятельный путь молодой поэт.
Это отметил Н. Поярков — стихотворец и критик, автор весьма сочувственной статьи о Семенове. Сказав о влиянии предшественников на поэта, он написал: “Стихи стыдливо робки, неуверенны... Но на них лежит свежее дыхание таланта: молитвы и искания Л. Семенова искренни и часто очаровательны”[384].
Положение, которое занял Семенов, картинно и правдиво изобразил его брат Михаил в романе “Жажда” (он пишет, что книга стихов посвящена Мудрости, переводя с греческого языка на русский имя София): “Его имя ставили рядом с лучшими поэтами, его приглашали читать на литературных вечерах и концертах, за ним бегали студенты и курсистки, ему посвящали стихи и несли на суд свои произведения начинающие поэты, его произведения печатали с торопливой готовностью толстые журналы и альманахи, его сборник стихов, посвященный Мудрости, быстро разошелся и вызвал восхищение одних и зависть других”. Следует помнить, что Семенов выделялся в очень яркой среде. Одновременно с ним входили в литературу столь сильные и своеобразные поэты, как — не говоря о Блоке, А. Белом, Волошине — И. Коневской (безвременно погибший в 1901 г.), Ю. Верховский, И. Тхоржевский, А. Кондратьев...
Неожиданно все кончилось.
5. РЕВОЛЮЦИОНЕР
9 января 1905 г. Л. Семенов вышел на улицу. Он видел кровь рабочих и едва сам не был убит. Стрельба солдат по безоружным, шашки и нагайки казаков вызвали в его душе кризис. Он стал участником революционных манифестаций, вступил в партию социал-демократов. “Леонид Семенов — пронзал, поворачивал все внутри своими выстраданными, горячими, горячо произносимыми строфами”[385]. Во второй половине мая он встретил Марию Михайловну Добролюбову. Она принадлежала к эсерам, однако испытывала глубокие колебания в отношении к индивидуальному террору. Социал-демократы и социалисты-революционеры были две самые влиятельные революционные партии.
Она была несколько моложе Семенова, родилась в 1882 г. в Италии. “Я дала обет служить близким <...> хочу любить не одного, а всех, всех...”, — написала она в ту пору[386]. “Отец дорогой, родимый — уведи меня в стан погибающих за великое дело любви... Выведи на дорогу тернистую”, — молилась она[387]. Ее религиозные искания достигали последних границ остроты и противоречивости. “Христос один — теплота, свет”, — и рядом: “Нет к Богу ни любви, ни ненависти, потому что не знаю теперь Бога” и “Я от Бога отошла”[388].
