— Когда отсюда выберемся, — сказал Авдей, — надо будет разделиться. Поодиночке спрятаться легче. Мы об этом ещё в автозаке говорили.
— Да, — кивнул негр.
— Тогда пошли, — сказал Николай. — У меня всё готово — и транспорт, и одежда. Деньги тоже есть, подчистил слегка братианскую казну. Ну что, идём?
— Идём, — ответил Авдей.
= = =
Адвиаг сидел на скамейке в парке Алмазного Города. Руки бессильно лежали на коленях. В глазах пустота.
Подошёл Пассер, сел перед ним на корочки.
— Винсент Фенг для ВКС интереса не представляет, — бесцветно произнёс Адвиаг. — ВКС не вмешивается во внутреннюю политику суверенных государств без крайней на то необходимости.
— Герни… — прошептал Пассер уменьшительное, домашнее имя Адвиага, которое не решался произнести много лет, с тех самых пор, как Адвиаг стал начальником отдела в службе охраны стабильности. — Герни… — Пассер взял ладони руки Адвиага, сжал осторожно и крепко.
— Казнь назначена на первое декабря, — ответил Адвиаг. — Их содержат в карцере для теньмов Филиппа. Мне туда не добраться. Их сожгут на костре, Берт! Как в ойкуменском средневековье.
— Нет, Герни, — в ужасе пролепетал Пассер. — Этого не может быть… Это же…
— А я не смогу предать им яд… — говорил Адвиаг. — Они будут гореть живыми…
— Нет, Герни, нет! Такого не может быть. Филипп ведь не безумец! Расстрел, гильотина, виселица… Так казнят везде, где есть смертные приговоры, но чтобы публичный костёр… Этого не может быть! Инспекция ВКС…
— Я очень просил инспектора, — сказал Адвиаг. — Я даже пресвятого так никогда не просил… Но инспектор сказал «Нет».
Пассер прижался лицом к его рукам. Если бы только можно было забрать его боль себе!
— В древности, ещё за долго до Раскола… — медленно, как в полусне говорил Адвиаг. — И даже до того, как пресвятой сотворил нашу капсулу… На Келлунере Изначальной, планете, породившей берканов… — Адвиаг замолчал.
— Что было на Келлунере? Рассказывай, не молчи!
— Мои предки верили, что если душа убитого напьётся крови убийцы, то вскоре возродится в нашем мире… Вернётся к тем, кто его ждёт. Кому он дорог…
— Герни, ты же не…
— Максимилиан, император Бенолии. Филипп, наследник трона. Мариус Вардес, генеральный инспектор ВКС. Они убили моего сына. Лурана умерла от реммиранги. Это была судьба. Лурана ушла безвозвратно. Но Винсента убила людская воля. Я смогу вернуть его.
— Я с тобой, Герни. Что бы ты ни сделал, я буду с тобой.
Адвиаг притянул его за плечи, посмотрел в глаза.
— Ты всегда был со мной. В Иалумете и даже в Ойкумене нет, не было и не может быть друга лучше, чем ты. Но сейчас ты должен уйти. Этот путь лишь для меня.
— Я иду с тобой, Герни. До конца. Это и мой путь. Винсент и Ринайя мне не чужие.
Адвиаг крепко обнял его, прижался так, словно искал опору. Пассер похлопал его по плечу.
— С чего начнём, Герни?
Адвиаг высвободился из объятий, достал телефон. Выбрал номер.
— Как самочувствие Михаила Семёновича Северцева?
— Что? — вскочил Пассер. — Чьё самочувствие?!
— Полностью готов к разговору? — повторил слова телефонного собеседника Адвиаг. — Отлично. Немедля доставить его ко мне в кабинет. И обращаться вежливо! Очень вежливо. Вы поняли? Тогда выполнять!
Адвиаг убрал телефон, с хитрой улыбкой глянул на Пассера.
— Яд, который принял Северцев, используют бойцы армейского спецназа. А если так, то у стабилки в изобилии нашлись противоядия. Поначалу я хотел Северцева допросить и без лишнего шума ликвидировать, но сейчас… Теперь всё будет иначе, Берт.
— Ты о чём?
— Мы от рождения принадлежим к высокой крови. А потому наш удел — повиноваться повелениям тех, кто наделён кровью высшей и высочайшей. Мы не в силах сказать им «Нет!». Здесь Филипп до абсолюта прав… Но есть люди, Берт, которые не признают ни высокости, ни низкости крови. Над ними не властна даже судьба, и они сами выбирают свой удел.
— Мы враги им, Герни. Северцев не станет тебе помогать.
— Я предложу Северцеву цену, от которой он не сможет отказаться.
— Жизнь Авдея? — понял Пассер.
— Сейчас он у Цветущего Лотоса. Но скоро будет в моём СИЗО.
Пассер кивнул. Затея Адвиага казалась ему безнадёжной и бессмысленной, но лучше тщетность действия, чем тщета смирения.
— 12 —
Кандайс столбом замер посреди гостиной, невидяще смотрел на стереовизор. Поверить сказанному в новостях он не мог. Винсента Фенга казнят?!
— Нет, — прошептал он. — Это бред какой-то… Невозможно.
А дикторша продолжала лучезарно улыбаться и с очаровательной деловитостью расписывать подробности предстоящей казни — где сожгут оскорбителей императорского величия, как сожгут, во сколько сожгут, кому позволят лично присутствовать на казни, а кто будет вынужден удовольствоваться стереорепортажем.
— Заткнись, дура!!! — бешено заорал Кандайс и ударом хвоста разбил стереовизор вдребезги.
— Пресвятой Лаоран, Винс… Ты в Маллиарве был. И помолвку справил. А я ничего не знал. Даже с Ринайей твоей не познакомился. Винс, я же твой лучший друг. Почему ты ничего мне не сказал?!
Кандайс заметался по комнате.
— Авдей… Он всегда всё знает. Надо Авдею позвонить.
Номер мобильника Авдея оказался недействительным. Тогда Кандайс позвонил его деду. И едва не выронил трубку, услышав:
— Авдей с отцом по приказу ВКС арестованы ещё двадцать первого. Авдей передан в ведение Преградительной коллегии. А дядю Мишу в охранке убили, Кандик. Вынудили принять яд, чтобы под пыткой не оказаться.
— Нет… — прошептал Кандайс. — Деда Гриша, это невозможно… Я знал об аресте дяди Миши, но при чём здесь Авдей? Он же не центрист! И то, что сделали с Винсом… Деда Гриша, почему вы ничего не сказали мне?
— Ты ж не оставил столичного телефона, — ответил преподобный Григорий. — И мобильник у тебя теперь другой.
— Деда Гриша, почему так? Зачем? Что они плохого сделали?
— Не знаю, Канди. На всё воля всеблагой матери.
— А мы? Мы что-нибудь можем сделать?
Преподобный вздохнул.
— Единственное, что могу сделать я, Канди, это научить людей никогда и ни перед кем не опускаться на колени.
— И ни перед чем, — ответил Кандайс. — Вы даже не представляете, как легко стать рабом вещей или славы, потерять в них душу.
Преподобный молчал.
— Деда Гриша?.. — встревожился Кандайс. — Я оскорбил вас, деда Гриша?
— Ты научил меня, Канди. Спасибо. Не потерять себя в своих же достижениях — этому надо учиться. И учить. Я очень благодарен тебе, Канди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
