– Вы очень добры, – прошептала Сюзан. – Вам следовало отослать меня и Шими вдвоем, сэй.
– И остаться с чем? Мне даже на кухню послать некого. Френ Ленджилл уже решил, что он главный, и у меня нет никакого желания дожидаться его возвращения. Вдруг он придет к выводу, что меня стоит объявить сумасшедшей и засадить в клетку? А может, мне ждать, пока мэром станет Хэш Ренфрю и будет класть сапоги на мои столы? – Олив даже рассмеялась.
– Сэй, мне очень жаль.
– Сожалеть мы будем позже, – ответила Олив на удивление радостным голосом, – а сейчас главное для нас – добраться до пещер незамеченными. Пусть думают, что мы растворились в воздухе как утренний туман. Придержи коня.
Когда ее мерин остановился, Олив приподнялась на стременах, огляделась, определилась с местом, где находится, повернулась в седле, чтобы поговорить с Шими.
– Молодой человек, тебе пора перебираться на мула и возвращаться в Дом-на-Набережной. Если за нами будет погоня, ты должен завернуть их несколькими умными словами. Ты сможешь это сделать?
Плечи Шими поникли.
– Нет у меня умных слов, сэй Торин, так что я их не заверну. У меня в голове вообще нет никаких слов.
– Ерунда, – ответила Олив и поцеловала Шими в лоб. – Возвращайся назад рысью. Если никого не встретишь до того момента, как солнце коснется холмов, поворачивай и вновь следуй за нами. Мы будем ждать тебя у указателя. Ты знаешь, о чем я говорю?
Шими решил, что знает. Он видел этот указатель на Прибрежной дороге.
– Красный столб? С сомбреро на нем. И стрелой, указывающей на город?
– Он самый. Ты доберешься, когда стемнеет, но луна осветит тебе дорогу. Даже если задержишься, мы тебя подождем. Но сейчас ты должен возвращаться и сбить с толку тех, кто пустился за нами в погоню. Ты понимаешь?
Шими понимал. Соскользнул с мерина Олив, подтащил к себе Капризного, взобрался на его костлявую спину, поморщился: укус Капи вновь отозвался болью.
– Пусть будет так, сэй Олив.
– Хорошо, Шими. Хорошо. А теперь поезжай.
– Шими, – позвала его Сюзан. – Подойди ко мне на минуточку.
Шими слез с лошади, подошел, прижимая сомбреро к груди, глядя на нее снизу вверх как на божество. Сюзан наклонилась и поцеловала его не в лоб, а в губы. От счастья Шими едва не лишился чувств.
– Спасибо, сэй, – улыбнулась ему Сюзан. – За все.
Шими кивнул. А когда заговорил, то слова произнес шепотом: волнение мешало повысить голос.
– Это только ка. Я это знаю… но я люблю тебя, сэй Сюзан. Поезжай с миром. Скоро я вновь увижу тебя.
– Буду ждать с нетерпением.
Но скоро не получилось. Отъезжая, Шими один раз обернулся и помахал рукой. Сюзан ответила тем же. Больше Шими ее не увидел. К счастью для него.
12
Латиго выставил пикеты в миле от Скалы Висельников, но светловолосый юноша, на которого наткнулись Роланд, Катберт и Ален по пути к цистернам, разве что не дрожал от страха и ни для кого не представлял опасности. Язвы от цинги на губах показывали, что Фарсон послал своих людей без должной подготовки, не обеспечив свежими продуктами.
Когда Катберт поприветствовал блондина характерным для людей Благодетеля жестом: скрещенные на груди руки, левая над правой, протягиваются вперед, блондин ответил тем же и облегченно улыбнулся.
– Что там был за шум? – Выговор не оставлял сомнений в том, что родом он из Привходящего мира. Как решил Роланд, из северных феодов.
– Трое мальчишек убили в городе шерифа и его помощника, а потом прятались в Плохой Траве, – ответил Катберт на привычном блондину диалекте. – Произошла стычка. Сопротивлялись они отчаянно, но теперь все кончено.
– Какие…
– Нет времени, – оборвал его Роланд. – У нас срочное послание. – Он скрестил руки на груди, потом двинул их вперед. – Хайл! Фарсон!
– Добрый человек! – ответил блондин. Отсалютовал всем троим, улыбнулся, как бы говоря, что спросил бы Катберта, откуда он родом и кто его родственники, будь у него на это время. А потом они проехали мимо него, без помех миновав охранный кордон.
– Помните, что все надо делать быстро, – прошептал Роланд. – Останавливаться нельзя ни на минуту. Если мы что-то не уничтожим сразу, пусть остается… второй попытки не будет.
– Боги, мы об этом даже и не мечтаем. – Катберт достал рогатку, натянул ленту, проверяя, не потеряла ли она эластичность. Потом послюнявил палец, поднял над головой, определяя направление ветра. Все нормально. Ветер такой же сильный и по-прежнему дует им в спину.
Ален скинул с плеча ручной пулемет Ленджилла, с сомнением оглядел его, взвел затвор-курок.
– Я не очень-то знаком с этим оружием, Роланд. Он заряжен, я вроде бы знаю, как им пользоваться, но…
– Вот и воспользуйся, – отрезал Роланд. Кони их набирали скорость. Копыта гремели по твердой земле. Ветер раздувал пончо. – Он предназначен для той самой работы, что нам предстоит. Если пулемет заклинит, брось его и хватайся за револьвер. Ты готов?
– Да, Роланд.
– Берт?
– Ага. – Катберт заговорил как истинный хэмбриец. – Готов, я готов.
Впереди, в пыльной пелене взад-вперед сновали люди, готовя цистерны к дальней дороге. На новоприбывших смотрели с любопытством, но без опаски.
Роланд выхватил оба револьвера.
– Гилеад! – прокричал он. – Хайл! Гилеад!
И бросил Быстрого в галоп. Ален и Катберт не отставали ни на шаг. Катберт вновь оказался посередине, с рогаткой в руках, зажав спички губами.
Стрелки накатывали на Скалу Висельников, как разъяренные фурии.
13
Через двадцать минут после того, как Шими отправили на юг, Олив и Сюзан обогнули резкий поворот и оказались лицом к лицу с тремя всадниками. В последних лучах заходящего солнца Сюзан увидела синий гроб на руке того, что находился посередине. Рейнолдс. Сердце ее упало.
Мужчину слева, в выцветшей шляпе скотовода и прищуренным глазом, Сюзан не знала, зато справа, похожий на твердокаменного проповедника, сидел на коне Ласло Раймер. Именно на Раймера посмотрел Рейнолдс после того, как улыбнулся Сюзан.
– Мы с Ласло не успели даже пропустить по стакану за упокой его брата, канцлера и министра. Едва мы прибыли в город, как нас убедили поехать сюда. Я не хотел, но… черт! С этой старухой особо не поспоришь. Уговорить труп отсосать у тебя, простите за грубость. Я, правда, думаю, что у твоей тетки поехала крыша, сэй Дельгадо. Она…
– Твои друзья мертвы, – врезалась в его монолог Сюзан.
Рейнолдс помолчал, потом пожал плечами:
– Что тут скажешь. Может, так оно и есть, может – нет. Я вот решил уехать отсюда, даже если они не составят мне компанию. Но могу задержаться еще на одну ночь. Эти обряды в ночь Жатвы… Я много слышал о том, как ее отмечают на Внешней Дуге. Особенно о кострах.
Мужчина с прищуром рассмеялся.
– Пропустите нас, – обратилась к ним Олив. – Эта девушка не сделала ничего дурного, я – тоже.
– Она помогла сбежать Диаборну, – возразил Ласло Раймер, – который убил твоего мужа и моего брата. Я не могу сказать, что она не сделала ничего дурного.
– Боги, возможно, упокоят душу Кимбы Раймера в пустоши, – усмехнулась Олив, – но он разграбил половину городской казны, и то, что не пошло Джону Фарсону, оставил себе.
Раймер отпрянул, словно ему влепили оплеуху.
– А ты думал, я ничего не знаю? Ласло, напрасно ты держал меня за круглую дуру. Хотя что мне до твоего мнения. Я знаю столько, что меня тошнит от таких, как ты. Я знаю, что мужчина, который сейчас сидит на лошади рядом с тобой…
– Заткнись, – пробормотал Раймер.
– …скорее всего всадил нож в черное сердце твоего брата. Сэй Рейнолдса видели ранним утром в том крыле. Так мне сказали…
– Заткнись, сука!
– …и я этому верю.
– Лучше делай, что тебе говорят, сэй, и придержи свой язычок. – Лицо Рейнолдса посуровело.
А он не любит людей, которые в курсе его делишек, подумала Сюзан. Даже когда знает, что сила на его стороне и то, что им известно, никак ему не повредит. И без Джонаса он не столь уверен в себе. Можно сказать, совсем не уверен. Это он тоже знает.
– Позвольте нам проехать, – попросила Олив.
– Нет, сэй, этого я сделать не могу.
– Тогда мне придется помочь тебе, не так ли?
Ее рука нырнула под пончо и вернулась с огромным старинным пистолем: инкрустированная слоновой костью рукоятка, потемневший ствол, пороховой запал.
Олив не сумела сразу вытащить пистоль: он зацепился на пончо, и ей пришлось отцеплять его от материи. Она не сумела быстро взвести курок, для этого нужно было задействовать сразу два больших пальца, и ей потребовалось две попытки. Но все трое, в том числе и Рейнолдс, словно оцепенели, увидев у нее в руках это древнее чудище. У Рейнолдса просто отвисла челюсть. Джонас бы расплакался, увидев, кто ходил у него в помощниках.
– Пристрелите ее! – проскрипел старушечий голос за спинами мужчин, перегородивших дорогу. – Что на вас нашло, идиоты? ПРИСТРЕЛИТЕ ЕЕ!
