Выходит как в той басне про двух банкиров, которые убегали в костюмах по лесу от медведя. Вдруг один остановился и стал переобуваться в кроссовки. На вопрос первого о том, что неужели он считает, что это поможет ему лучше убегать от медведя, второй ответил, что у него нет такой самоцели, ему важнее просто обогнать первого.
Существенную роль в такой ситуации на рынке играют и сами инициаторы проектов, и государственные органы, и экспертное сообщество, которое, еще толком не зародившись, в большинстве своем съехало со статуса эксперта к роли «обосновальщика». Не меньший вклад вносят и всевозможные специальные группы лоббистов, представляющие те или иные отрасли.
В результате на рынке наблюдается существенный дисбаланс пропорций реально необходимых, экономически и социально значимых проектов и тех, которые на самом деле получают отмашку на старт. В итоге обществу приходится выбирать не лучший из широкого списка предложенных проектов, а просто неплохой из невнятно формируемой «повестки дня» рассматриваемых проектов. В таком случае тоже попадаются жемчужины, но их не так много, чтобы составить качественное и обширное предложение для дальнейшего выбора.
Заблуждение: концессии – это только автодороги
Еще одна примета времени состоит в том, что очень многие считают, что концессионные проекты – это автодорожные ну и еще немного железнодорожные. Как мы теперь понимаем, подобное утверждение не вполне справедливо. Хотя бы потому, что в сфере железнодорожного транспорта концессионных проектов не было вовсе и первые из них только готовятся к запуску.
Поскольку концессионные проекты отличаются от работ по государственному заказу, кроме прочего, еще и тем, что включают передачу значительного количества рисков управления, а также ввиду того, что именно автодорожные проекты стартовали в России первыми в формате ГЧП, то именно они стали стереотипом соответствующего рода контрактов.
Данное мнение не вполне верно, так как и в иных сферах может быть применен подход ГЧП, который можно назвать не менее классическим, чем в случае с автодорогами. Школы, больницы, дома престарелых, крупные IT-системы и проекты big data[75], системы фотовидеофиксации, транспортно-пересадочные узлы, парковки, значительное количество иных проектов, традиционно выполняемых (или не выполняемых) за счет государства, могут быть предметом концессии или иной формы ГЧП. А разница между ГЧП и концессиями, с одной стороны, и государственным заказом, с другой, определяется еще и тем, кто несет на себе риски управления.
Важно также отметить, что факт последующей компенсации государством всего объема расходов на создание объекта проекта может, конечно, быть одним из квалифицирующих признаков отнесения к ГЧП или госзаказу, но точно не единственным и не ключевым.
Экономическое «расслоение» проектов
Множество институтов, имеющих отношение к реализации инфраструктурных проектов, постоянно отмечают общее ухудшение качества «инвестиционного материала». В частности, Всемирный банк в различных отчетах за последние двадцать лет (по крайней мере, я изучал штук пять) констатирует постоянный рост низкоэффективных и неразумных проектов. Не отстают от него и другие институты – Европейский банк реконструкции и развития, различные аналитические институты.
Справедливости ради стоит отметить, что происходит это на фоне столь же значительного общего роста количества инфраструктурных инвестиционных проектов. Поэтому в процентном соотношении ситуация, может, и не столь удручающая. Растет также и количество проектов, демонстрировавших сверх– или просто весьма серьезную экономическую и социальную значимость.
Как итог – «социальное» расслоение проектов: практически нет таких, которые еле сводят концы с концами, балансируя на грани рентабельности. Или изначальная экономическая неэффективность (это практически никогда не означает, что на таких проектах не могут зарабатывать отдельные группы бизнеса), или слишком большая коммерческая привлекательность.
В последние три-четыре года в нашей стране также произошло существенное «социальное» расслоение проектов. Причем отраслевую закономерность выявить пока невозможно. Водораздел проходит не по этому критерию, а по изначально предлагаемой внутренней инвестиционной структуре проекта.
Игнорирование рисков
Одна из проблем рынка – «воинствующий» оптимизм при подготовке, а в дальнейшем – оценке проектов. Менее значимая проблема, но также активно влияющая на рынок, – неуважение к риску и неопределенности как на микро-, так и на макроуровне. При этом, когда мы говорим «менее значимая», не стоит забывать, что по меркам инфраструктуры «маленькие» колебания в ±0,5 % от стоимости проекта это десятки и сотни миллионов, зачастую даже не рублей, по каждой из позиций риска.
Книги предпосылок (основополагающие предпосылки проекта, своеобразное описание его фундаментальных вводных) выглядят очень часто так, будто мы живем в вакуумных условиях и ничего не может пойти не так, а все накопленные актуарные данные по другим проектам не имеют значения, законы «физики» экономики в конкретном проекте фактически отменяются его авторами.
Такие подходы только увеличивают диспропорции между планируемыми и фактическими показателями проекта в части прямой и косвенной экономической эффективности.
Так, кстати, зачастую происходит с самых первых шагов проекта. Уже понятно, что все-таки что-то пошло не так. Но никто даже не пытается выяснить, что именно и почему. Никто не пытается скорректировать проект.
По ряду политико-административных (на макроуровне) и карьерных причин (по отношению к интересам менеджмента) существует молчаливый «общественный договор» – не признавать происходящего до последнего. И только в случае крайней необходимости признавать факт отклонения проекта от прогнозных показателей. Правда, в этот момент, скорее всего, бывает уже поздно что-то делать.
Такое положение дел – одна из фундаментальных причин того, что большое количество проектов «вываливается» в необходимую широкомасштабную реструктуризацию. Время, когда можно было провести точечную настройку проекта, обычно просто упускается. Это как запущенный кариес – похода к стоматологу все равно не избежать, можно, конечно, пропустить начальные стадии в расчете на то, что само пройдет, но тогда, скорее всего, зуб уже спасти не удастся, а лечение будет стоить кратно дороже.
Такое большое количество неэффективных «проектов», которое бродит по рынку, а вспомним, например, упоминаемые «зомби-проекты», не может объясняться простой случайностью или совпадением. Хотя, это вряд ли математически невозможно, полагаю, что причины в ином. Большинство из них описывались на страницах этой книги ранее: отсутствие экспертизы, иждивенчество, недостоверное планирование и неточное моделирование, некачественное исполнение, отсутствие внутренней и внешней команды, ошибки частных бенефициаров проекта и властей.
Расчеты по проектам: вера на слово?
Многие выходящие на этот рынок игроки пытаются для себя понять, является ли дезинформация по поводу того или иного предполагаемого проекта необходимым условием его дальнейшего продвижения. Мол, это закон «инфраструктурного жанра» или просто так каждый раз получается. Как в известной дилемме: ложь во благо – это ложь или нет?
Был бы государством одобрен, а частником профинансирован какой-либо проект, если бы стороны знали в самом начале его всамделишные затраты? Полагаю, что для государства ответ – нет, а для частников в большинстве случаев – да. Они знают, на что идут, делая значительные перезакладки внутри проекта. Зачастую в два-три раза от общего объема проекта. Ну так, чтобы наверняка.
Выходит, что и государству выгоднее считать и признавать реальные цифры по проектам, ведь тогда частные партнеры не будут его просчитывать с таким сверхзапасом и он объективно станет дешевле. Но неразвитость рынка, проявляющаяся еще и во взаимном недоверии всех сторон проекта, а не только государства и частников, приводит к замкнутому кругу. И как эту дилемму разрешить участникам рынка, не вполне очевидно ни для кого из них.
Поэтому позиция инициаторов проекта, иных потенциальных сторон и различного рода промоутеров инфраструктуры, о которых мы говорили в одной из глав, зачастую состоит в том, что они не спешат делать первый шаг к транспарентности, формируя реальную картину проекта. И их можно, конечно, понять: никто не хочет быть Дон Кихотом, корректируя сложившиеся на рынке традиции на собственном проекте, показывая, как надо делать правильно. Поэтому одни по-прежнему рисуют проекты, а вторые делают вид, что они и правда в это верят.
Позиция государства при этом тоже весьма странная, не отличающаяся чрезмерной разумностью по ряду критериев.
