науки и техники, почетный гражданин Тюмени, преданный своей земле, непревзойденный краевед, восстанавливающий историю нашего края.
Один из отцов Тюменского индустриального института, первый декан его нефтегазопромыслового факультета, а посему основатель высшего нефтяного технического образования в Тюмени. После – проректор по научной работе ТИИ, зав. кафедрой, ректор.
Автор шести изобретений, способствовавших скорости и качеству строительства нефтяных и газовых скважин, в том числе мирового уровня. Написал более 700 печатных трудов, в том числе 27 монографий.
В 1954 году, после окончания с красным дипломом Свердловского горного института, получил престижное распределение – на вузовскую кафедру. Но через два года добровольно покинул ее. Из-за глубокого убеждения: «Тот, кто учит, должен знать во сто крат больше тех, кого учит».
Девять лет работы на производстве, инженером по бурению в Уральском геологическом управлении, дали ему прочную основу, помогли собственным опытом проверить истинность мудрого изречения: «Техника – это практика, обдуманная наукой».
Протестант по натуре. Человек завидного азарта и упорства, во всем стремящийся дойти до сути. Исповедует кредо: «Загружай свой мозг непрерывной напряженной работой, как и мышцы. В этом – залог долголетия». Видимо, поэтому всю жизнь трудился по 18–19 часов в сутки, а научные статьи писал не только за рабочим столом, но и на больничной койке, на верхней полке вагонного купе, на отдыхе...
Поклонник русских романсов и поэзии Вероники Тушновой...
Любимая классическая музыка – 2-й концерт для фортепьяно с оркестром К. Сен-Санса.
Е.В. – Виктор Ефимович, если откровенно, вы для меня – глыба... Не знаю, как подступиться, как не упустить главного в вашей судьбе. И все же начнем. Предлагаю – со дня сегодняшнего. Сейчас, насколько мне известно, поглощены работой над третьим томом книги «Окрик памяти» (на мой взгляд, красивый, не затертый образ, как пишете, позаимствованный вами у петербургского писателя Я. Гордина). Что она для вас – подведение итогов пройденного?
В.Е. – В какой-то мере да... Решился, наконец, собрать под книжной обложкой все свои газетные публикации, увидевшие свет не только в Тюмени, но и в Челябинске, Свердловске, Перми и Соликамске, Ишиме и в других местах. Поначалу работать было легко. «Сгребешь» их, словно в один «стог сена», потом начинаешь «соломинки» перебирать: где-то стыковки нет, где-то повтор...
Когда вышел первый том, оказалось, что много материалов просто осталось на письменном столе. Пришлось замахнуться на продолжение, поначалу о котором и не помышлял. Справился с ним тоже довольно легко. А вот для третьего тома, над которым сейчас мучаюсь, намечены только темы, которые необходимо было разработать в течение ближайших пяти лет. Но пришлось делать это за несколько месяцев. Поджимали жесткие сроки договора.
Взял отпуск, за который где-то половину тома удалось написать. В общем-то результатами доволен: не будь такой «палки», с задачей мог бы вообще не справиться. У меня впереди не так уж и много времени. Надо успеть исполнить задуманное. А тем у меня хватит, наверное, лет на сто...
Е.В. – Сегодня вы возглавляете научно-исследовательский институт «Истории науки и техники Зауралья» Тюменского нефтегазового университета. Здравствующий при нем музей тюменский профессор Федор Селиванов по праву назвал «музеем Копылова». А с чего начиналось это богатейшее хранилище, аналогов которому нет на всем протяжении от Урала до Дальнего Востока?
В.Е. – Начиналось все с геологического музея. Он был создан в 1965 году. Тогда я был деканом нефтегазопромыслового факультета Тюменского индустриального института. Помню, мы с профессором Иваном Викторовичем Лебедевым, кстати, первым профессором-геологом ТИИ, ездили в деревню Каменка, где Тура вымыла кости ископаемого носорога. Вот они-то и стали первыми экспонатами.
Сегодня геологический музей объединен с Музеем истории науки и техники. Последний появился в 1883 году. Любопытная, кстати, история...
Я тогда был ректором института. Получил строжайший приказ из Министерства: создать комнату боевой и трудовой славы. Их в то время везде организовывали – в каждой школе, в каждом учреждении. Ходили туда по принуждению. Словом, скучища! А рапортовать о выполнении приказа надо...
Приходит как-то ко мне абитуриент. Выпускник 21-й школы. Поступал в МГУ, но получил на вступительном экзамене одну четверку. По конкурсу (а они были по тем временам дикие!) не прошел. Вернулся в Тюмень и очень расстраивался: «Эх, Москва... Там – культура, знаменитые театры, выдающиеся ученые, а тут что?»
Конечно, с его пятерками мы его приняли без экзаменов! Я ему задал вопрос: «А где Д.И. Менделеев родился?» – «Как где? В Санкт-Петербурге», – ответил юноша. Меня осенило: «Господи, да наша молодежь ничего не знает об истории науки и техники, об интереснейших людях нашего края»...
Вот так мы и начали собирать музей, отрапортовав о нем, как о боевой комнате.
Сейчас у нас целое учреждение, существует научно-исследовательский институт, внутри него – музей. Я числюсь директором НИИ на общественных началах. Все должности прошел в высшей школе, вплоть до ректора, а вот директором никогда не был...
Еще мальчишка, испытали, когда установили у себя в огороде, между домом и баней, два шеста с примитивной антенной, и неожиданно раздался голос Левитана: «Сегодня на фронтах...».
В.Е. – Было такое дело. В 1941 году, с началом войны все владельцы радиоприемников на всей территории Советского Союза обязаны были сдать свою технику в местные отделы НКВД. Боялись, что будут ловить вражеские «голоса». Тогда еще не было глушилок...
Мне, десятилетнему школьнику, откуда было знать об этих запретах? А техническая литература у меня была. Случайно, помню, купил у лоточницы подборку журнала «Радиолюбитель», еще 20-х годов, которую зачитал до дыр. По описанию и сделал приемник. Настроил его. Обыкновенный наушник, как у телефона, положил на дно эмалированной кружки, и он зазвучал как громкоговоритель. Голосом Левитана. До Москвы–1200 километров, детекторные приемники в лучшем случае принимают на расстоянии 100 – 200 км, а тут с такой громкостью – Москва... Весь класс, помню, сбежался. Все поражались, я – в первую очередь. Думал: наверное дело в антенне. И только после войны, уже учась в Свердловском горном институте, случайно узнал, что в самом начале Великой Отечественной радиостанция имени Коминтерна из Москвы была переведена в Свердловск, от которого до нашего поселка было
