воздухе по двенадцать часов в сутки держать. Они сделают Финляндию бесполетной зоной за пару дней, все, что поднимется выше метра над землей, в эту землю и воткнут.
— А отправить эти самолеты на Украину…
— Не выйдет. Самолетам нужно специальное обслуживание, а его мы пока можем только на трех аэродромах обеспечить. На Кудыкинском — это у нас, неподалеку от Боровичей, в Левашово и под Мурманском. То же и к штурмовикам Сухого относится… к сожалению. Я хотела подобные аэродромы выстроить в районе Житомира и Винницы, но Хрущев категорически запретил. Впрочем, это дело прошлое…
— То есть Девятое управление на Украине ничего сделать не может? Или не хочет?
— Товарищ Сталин, — снова в беседу вступил Свечин, — сейчас что-то сделать на Правобережье просто поздно. Если мы начнем буквально из штанов выпрыгивать, то, возможно, сможем выстроить оборонительную линию по Днепру от границы с Белоруссией и до примерно Запорожья, а ниже — скорее всего успеем ее создать по линии Днепропетровск — Кривой Рог — Николаев. Гарантированно — по рекам Саксагань и Ингулец, а дотянуть ее до Ингула мы можем лишь постараться. Но для этого Хрущева с его предательскими инициативами необходимо убрать, с ним мы ничего не сделаем.
— Хрущева нужно расстрелять, — тихо произнесла Ольга. — Если вы, Иосиф Виссарионович, его не закопаете, то он закопает вас, и я не шучу.
— Какие вы все тут кровожадные.
— Да. А еще я считаю, причем с точки зрения чистой экономики, что Украину нужно вообще ликвидировать.
— Что значит ликвидировать?!
— Украина в качестве республики показала себя полностью несостоятельной административной структурой. Республиканское руководство, как выяснилось, сплошь состоит из предателей и откровенных националистов, и, что гораздо хуже, оно подобных же предателей и укронацистов массово поддерживает и порождает новых. Вы знаете, что во Львове случилось? Местное население, настроенное — в том числе благодаря и деятельности Хрущева — откровенно пронацистски устроило резню, просто убив, причем самыми варварскими методами, все еврейское население города! Не нужна Советскому Союзу такая республика, совсем не нужна! Все её области нужно включить в состав РСФСР и полностью подчинить Москве. А тамошних националистов… Петр Евгеньевич знает, что с ними делать.
— Мы поняли вашу точку зрения, — произнес Сталин, а присутствующий здесь же Шапошников добавил:
— И ее полностью разделяем, — но под взглядом Иосифа Виссарионовича умолк. Зато Сталин продолжил:
— Сами видите, положение у нас очень плохое. Так что раз уж вы знаете, как его поправить — поправляйте. Товарищ Свечин, как вы относитесь к идее занять пост, который до утра занимал тов… генерал Жуков?
— Резко отрицательно. Мне кажется, что лучшей кандидатуры, чем товарищ Шапошников, на должность начальника Генштаба не найти. А я, с вашего позволения, продолжу службу в Белоруссии.
— Только с одним условием, — добавила Ольга, — вы, Иосиф Виссарионович, прикажите Борису Михайловичу неукоснительно принимать таблетки, которые ему Гуля выписала. В смысле, Гюльчатай Халматовна…
— С этим я полностью согласен. Борис Михайлович, с сегодняшнего дня вы по части медицины подчиняетесь Гюльчатай Халматовне, а по всем прочим делам, как начальник Генштаба… Петр Евгеньевич, Александр Андреевич, а у вас есть достойные командиры, которые смогут остановить врага на этом… вашем… рубеже обороны?
— На весь фронт у нас, конечно, не хватит, — ответил ему Свечин, — но и в РККА есть очень много грамотных и умелых командиров. Если вы позволите нам самим производить назначения…
— Мы думаем, что Генштаб это оформит соответствующим приказом… сегодня же, так, Борис Михайлович? Только вы держите меня в курсе, а то в РККА решат какого-нибудь майора или полковника в учебный полк направить, а он у вас уже дивизией командует или армией. Да, полковника Дементьева с его дивизией вы, как я понимаю, себе заберете?
— К сожалению, Николай Иванович сейчас в госпитале: ранен тяжело. Гуля говорит, что постарается его за месяц на ноги поставить, но…
— Но орден он заслужил, и звание генерал-майора тоже, как думаете, Борис Михайлович? И последнее на сегодня: пусть Петр Евгеньевич мне завтра доставит планы… ваши планы оборонительной кампании. То есть товарищу Шапошникову, может в Генштабе придумают, как их улучшить. Но вы не волнуйтесь, Борис Михайлович любые изменения с вами согласует.
— А мы и не волнуемся, — ухмыльнулся Петруха. — У меня только один вопрос: с Жуковым вы демонстративно поступите или пусть герой Халхин-Гола все же в бою погибнет?
— А вы что думаете? Меня именно ваше личное мнение интересует.
— Страна должна знать своих героев. И должна знать, что предатели не уйдут от заслуженной кары.
— Мы поняли. Жду вас завтра часам к двум, как раз мы будем обсуждать с Генштабом ближайшие планы. До свидания… Ирина Алексеевна, а эти ваши новые самолеты только в Боровичах увидеть можно?
— До Монино они разок и без обслуживания долетят. Скажем, завтра утром, вас устроит?
Когда боровичане покинули кабинет, Сталин повернулся в Берии, который все время встречи молча просидел у углу:
— Что скажешь, Лаврентий?
— Они врут. Впрочем, как и всегда.
— Что значит «врут»? В Белоруссии Свечин же на самом деле десять суток держал фронт, не отходя буквально ни на шаг!
— Про снаряды они врут. У них только завод в Калинине выдает ежесуточно по двадцать пять тысяч снарядов к полевым орудиям, а заводы в Могилеве и Витебске производят вместе заметно больше тридцати тысяч снарядов для их зенитных автоматов калибром тридцать миллиметров и я уже не знаю сколько мин пятидесятимиллиметровых. То есть они врут, что со снарядами будет хорошо где-то в июле: они уже производят больше, чем может выстрелить вся наша артиллерия.
— Мне кажется, что Ольга Дмитриевна говорила только о снарядах для гаубиц, — заметил Борис Михайлович.
— Возможно. Но у меня сложилось впечатление, что они по каким-то причинам просто не хотят стабилизации фронта на Украине.
— Концепцию тотальной обороны генерал Свечин продвигал еще в тридцатом году, и последние десять дней показали, что он был совершенно прав — что и я, кстати, сообщал неоднократно, но Жуков просто отказывался прислушиваться.
— С Жуковым… да и с Хрущевым все ясно, — не сдавался Лаврентий Павлович, — но то, что они отказываются помогать на юге…
— А я думаю, что они просто реально смотрят на вещи, вон и Семен Михайлович уже предлагает Киев сдать, говорит, что в любом случае не удержим, так хоть войска спасем. Они не отказываются помогать, они уже помогают. Насколько мне известно, они только боеприпасов отправляют туда по две тысячи тонн в сутки. Но может ли сейчас РККА эти боеприпасы правильно употребить? Тут Ирина Алексеевна мимоходом заметила, что у нее самолеты в воздухе проводят
