Глава 15. «Ганнибалова война» пришла на его родину
Теперь, после ретирады самого Ганнибала перед легионами Сципиона, последний мог спокойно переправляться в Африку и угрожать Карфагену. Правда, от Сифакса пришло сообщение, в котором он, явно науськиваемый Карфагеном, настойчиво просил римского консула не покидать берега Италии и не развязывать войну в Африке, а выяснять свои отношения с Ганнибалом где-нибудь подальше от берегов Черного континента. И тем не менее вернувшийся на Сицилию упорный Сципион вскоре после того, как высокая комиссия из римского сената «сделала тугое ухо» на его «соучастие» в деле Племиния и одобрила все его приготовления к походу за море (боеготовность его войск была такова, что придраться было не к чему!), отдал всем своим солдатам приказ грузить осадную технику и подниматься на борта 400 судов. Лично проконтролировав всю погрузку вплоть до запасов продуктов питания на ближайшие 55 дней (примечательно, что на первые 15 дней они уже были приготовлены и их оставалось лишь разогреть!), Публий Корнелий Сципион-Младший отправился из сицилийского Лилибея в свой самый знаменитый поход – на Карфаген. Конвой из 40–52 военных кораблей должен был обеспечить безопасность экспедиции.
Удивительно, как Сципион все же решился с силами, которые по численности явно были недостаточны для столь масштабного мероприятия, переправиться на враждебный материк.
Внезапное появление армии Сципиона в середине 204 г. до н. э. на холмистом побережье Африки неподалеку от Карфагена вызвало в городе панику. Окрестные дороги оказались запруженными толпами беженцев, спешащих под защиту городских укреплений. Положение города было тяжелым: надежной армии и талантливых полководцев под рукой не оказалось. Единственный военачальник Гасдрубал Гисгон «прославился» тем, что в Испании проигрывал Сципиону битву за битвой! Ганнибал с Магоном, скованные римскими легионами, застряли в Италии!
Тем временем высадившийся Сципион приготовился с ходу взять расположенный западнее Карфагена приморский город Утику, чтобы получить укрепленную базу, не только открытую к морю, но и всего лишь на расстоянии однодневного перехода до защитного земляного вала Карфагена. Но не тут-то было: город оказал ожесточенное сопротивление, и римлянам пришлось вести осаду во враждебно настроенной к ним стране. Утика не стала вторым Новым Карфагеном. Хотя римский полководец 40 дней упрямо атаковал ее с суши и с моря, но крепость устояла перед всем набором его хитроумных уловок. Получилось, что в Африке «первый блин вышел комом».
Осаду пришлось снять еще и потому, что разведка донесла о приближении огромной объединенной армии его старого знакомца по войне в Испании карфагенянина Гасдрубала Гисгона (30 тысяч пехоты и 3 тысячи кавалерии) и все же перешедшего на сторону Карфагена – нумидийского царя Сифакса (50 тысяч пехоты и 10 тысяч конницы).
И хотя Гасдрубал Гисгон явно побаивался не раз бивавшего его на иберийской земле римского полководца, а крайне осторожный Сифакс занимал выжидательную позицию, но разумный Сципион счел за благо отступить перед столь превосходящими вражескими силами. Он предпочел устроиться на зимовку в удобном для этого месте – на выступающем далеко в море и отделенном от материка узким перешейком, а значит, легко обороняемом – маленьком полуострове. Отсюда можно было одинаково удачно наступать и успешно вести оборону.
Следовало детально продумать план дальнейших действий, тем более что римскому полководцу было о чем задуматься.
«Дать сражение сейчас, – говорил он своему верному другу Лелию, – значит, погубить армию!» Как потом рассказывал Лелий, всю зиму Сципион перебирал варианты. Он искал такой вариант, который сразу со стремительной быстротой повернул бы ход военной кампании в его пользу, как, например, взятие Нового Карфагена в Испании.
И он его нашел, но верный своим принципам, до поры до времени никому не раскрывал.
Начнем с того, что, собираясь воевать в Африке, Сципион очень рассчитывал на поддержку нумидийских царьков – старого Сифакса из племени масесилов и молодого Массанассы из племени массилиев.
Первый поначалу явно медлил определиться в выборе, с кем ему будет выгоднее, но потом все-таки встал под «знамена» Карфагена, а возможности второго оказались крайне ограниченны. Он привел с собой лишь пару сотен всадников (после всех перипетий и передряг, что с ним случились в ходе его изматывающей борьбы за отцовский престол, привести больше ему было неоткуда!), рассказывая при этом со смехом, что его бы настигли и убили, если бы он не распустил слухи о своей гибели. Но его покровителю Сципиону было явно не до смеха: без превосходной нумидийской кавалерии надеяться на успех в борьбе с Карфагеном в открытом поле не представлялось возможным. Зимуя в прекрасно укрепленном лагере в ожидании конных подкреплений со стороны Массанассы, Сципион времени даром не терял. Лелея разрушить союз Карфагена с Сифаксом, римский полководец всячески стремился перетянуть последнего на сторону Рима.
Глава 16. «Шерше ля фам», или Ищите женщину!
Хитрый нумидийский царь, в свою очередь, то же самое пытался проделать со… своим заклятым врагом – воинственным Массанассой! После всех бесконечных войн с последним Сифакс обещал тому признать его правителем массилиев и даже отдать за него одну из своих прелестных дочерей. Но ничего из этого не вышло: политический союз с всесильным римлянином Сципионом сулил амбициозному принцу массилиев гораздо больше политических выгод, чем брачный союз с красавицей – дочерью его соперника в борьбе за власть над всей Нумидией.
И все же на ход заключительной фазы «Ганнибаловой войны» сильно повлияла другая, если, конечно, верить дошедшим до нас рассказам, еще более красивая девушка.
Эту сказочную красавицу звали Софонисба (Софонисоба или Софониба), и она была дочерью влиятельного карфагенянина Гасдрубала Гисгона. Незадолго до описываемых событий ее выдали замуж за царя масесилов Сифакса, в особом расположении которого Карфаген в свете разворачивавшихся военных событий на территории Африки очень был заинтересован. Хитрые пунийцы знали, что делали: они предложили в жены стареющему сластолюбцу юную красавицу, образованную и прекрасно разбиравшуюся в музыке, замечательно танцующую, к тому же умную и… властную!
Рассказывали, что ее чарующе-грудной голосок навсегда оставался в памяти мужчин, однажды услышавших его. Ходили упорные слухи, что своей гипнотической внешностью и губительным влиянием на мужчин Софонисба была схожа с двумя другими самыми знаменитыми женщинами древности – легендарной Еленой Прекрасной, из-за которой, собственно, и разгорелась величайшая война древности – Троянская война, и царицей Египта Клеопатрой. Последняя имела влияние даже на такого знаменитого сердцееда, как Гай Юлий Цезарь, не говоря уж о его начальнике конницы Марке Антонии, чья участь в результате их рокового любовного адюльтера оказалась трагична.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
