Появились на Сухаревке и другого рода любопытствующие:
"А теперь еще Чека в это дело втесалось, ходил тут один молодец, вроде под Ивана одет (Иван, на хитровско-сухаревском жаргоне, крупный уголовник, сбежавший из тюрьмы. - В.М.), а у самого на жопе револьвер выпирает. (Об этой чисто московской примете агента поется в известной "Мурке": "Там она сидела с агентом из МУРа, у него на жопе был наган". - В.М.) Неужто и эти книгой заинтересовались? Вишь, считается, кто эту книгу добудет, у того... стукачей-то промеж вас, ребята, нет?.. вот, скажем, добыть эту книгу, прочесть заклинание - и теперешней власти конец. Только, конечно, наперед надо дьяволу душу продать, тогда подействует".
А чекисты действительно возле Сухаревой башни дежурили. Замечательный писатель Олег Васильевич Волков, о котором уже говорилось ранее, в первый раз был арестован и посажен в феврале 1928 года. Об этом аресте он рассказал в книге своих воспоминаний:
"Я остановился на тротуаре возле Сухаревой башни, ожидая, когда можно будет перейти улицу. Очутившийся рядом человек в пальто с добротным меховым воротником незаметным движением вытащил из-за пазухи развернутую красную книжечку и указал мне глазами на надпись. Я успел разобрать: "Государственное Политическое Управление". Тут же оказалось, что по другую сторону от меня стоит двойник этого человека - с таким же скуластым, мясистым лицом, бесцветными колючими глазами - и в одинаковой одежде. К тротуару подъехали высокие одиночные сани. Меня усадили в них, и один из агентов поместился рядом. Лошадь крупной рысью понесла нас вверх по Сретенке на Лубянку..."
Настоящей причиной разрушения Сухаревой башни, разборки ее "по кирпичику" и столь большой заинтересованности Сталина в этом деле легенда считает то обстоятельство, что он хотел завладеть Черной книгой, написанной самим Люцифером, чтобы получить власть над всем миром. Предание утверждает, что Сталин сам приезжал ночью в Сухареву башню, что многих людей - из рабочих, из окрестных жителей - забирали на Лубянку, и там их пытал-допрашивал сам Лаврений Палыч Берия. (Явный анахронизм: когда сносили Сухареву башню, на Лубянке хозяйничал Г.Г.Ягода.) Но, как утверждает легенда, Черная книга ни Сталину, ни Берии "не далась".
Впрочем, в одной легенде говорится, что Брюс заложил Черную книгу "в кладку, когда Сухарева башня строилась". По смыслу этих слов следует, что речь может идти и о фундаменте. Стены Сухаревой башни разрушены, но фундаменты под асфальтом Сухаревской площади сохранились нетронутые.
Вся история Сухаревой башни - в легендах. Рассказывают легенду и о ее гибели. Я слышал ее в 1942 году от старожила тамошних мест.
"Когда стали рушить Сухареву башню, - рассказывал он, - вышел из нее старик с бородой - и смотрит. По башне бьют, а она не поддается. Поняли, что все дело в старике. Говорили, колдун он вроде. Потом подъехала машина НКВД, старика забрали и увезли. Только после этого и смогли башню свалить..."
Видимо, этим стариком был Дмитрий Петрович Сухов, о котором упоминает в своих воспоминаниях Л.А.Давид.
Легенда о старике, мешавшем разрушению Сухаревой башни, повторяет классический сюжет, известный в фольклоре разных народов мира. Обычно он имеет продолжение и благополучное завершение: чудесный хранитель в конце концов возвращает себе утраченное и наказывает похитителей. Поэтому есть надежда, что дальнейшая история Сухаревой башни после ее сноса, развиваясь по этому сюжету, и завершится ее классическим справедливым концом: восстановлением Сухаревой башни на ее законном месте.
МЕЩАНСКАЯ СЛОБОДА
Эти две фотографии - Сретенка у Сухаревой башни (см. страницу 286) и 1-я Мещанская улица также у Сухаревой башни - сделаны в начале XX века. Но, глядя на них, трудно поверить, что на них изображен один и тот же городской перекресток в одно и то же время. Сретенка с ее тесно вставшими вплотную один к другому высокими домами, увешанными рекламами и вывесками с первого этажа до крыши, с бросающимся в глаза новым модным - декадентским орнаментом-"ударом бича" на некоторых из них, с тротуарами, полными пешеходов, с полотняными маркизами над магазинными витринами, с бегущим посредине улицы электрическим трамваем - типичная столичная улица начала XX века с характерными для нее теснотой, суетой и блеском.
А 1-я Мещанская - всего за сотню метров от Сретенки - тихая, широкая, пустынная, с палисадниками, за которыми почти не видно домов, - настоящая провинция.
Может быть, старые фотографии и не производили бы такого сильного впечатления, если бы не тот факт, что сейчас, сто лет спустя, вопреки поступательному ходу прогресса, в который мы все так язычески верим, Сретенка и Мещанская поменялись местами. Теперь Мещанская, переименованная в проспект Мира, демонстрирует свою столичность, а Сретенка, лишенная былого многолюдья и уличной жизни, приобрела глубоко провинциальный облик.
Это можно назвать причудами исторической судьбы, но, с другой стороны, можно поискать в той же истории и логическую предпосылку такого поворота.
В настоящем случае он просматривается в историческом прошлом проспекта Мира.
При своем возникновении в середине ХVII века нынешний проспект, а тогда Большая Мещанская улица, прокладывалась как главная улица новой московской слободы - Мещанской.
Эта слобода планировалась как отдельный район, причем на свободной, незастроенной территории. При ее планировке, вместо обычного для русского городского градостроительства радиально-кольцевого принципа, по которому строилась и развивалась средневековая Москва, был применен прямолинейно-геометрический, который через полвека ляжет в основание планировки Петербурга.
Так как Мещанская слобода размещалась вдоль Троицкой дороги, то ее главная улица пролегла по дороге - не менее широкому и прямому, чем Невский, естественному проспекту. В тогдашней классификации городских проездов Москвы не было термина "проспект", поэтому улица была названа улицей. Будь это в петровские времена, может быть, и появился бы тогда первый в Москве проспект - Мещанский.
Мещанская слобода сразу заняла в структуре города особое место. Ее организации и устройству уделял большое внимание царь Алексей Михайлович: возможно, в ней он видел направление, в котором должна развиваться система городского управления.
Общеизвестно, что главной чертой Москвы является ее своеобразие, "особый отпечаток" на всем московском. Мещанская слобода не стала исключением, она не только своеобразна, но поистине уникальна.
Кроме того, она - единственная из московских слобод, дата основания которой зафиксирована документально и о жизнедеятельности которой сохранился большой архив с актами купли-продажи, Переписными книгами, с судебными делами, жалобами и заявлениями слобожан, поэтому историкам о ней известно гораздо больше, нежели о какой-либо другой московской слободе.
Итак, начнем с причины и повода возникновения в Москве Мещанской слободы.
В 1654 году Россия начала военные действия против Польши за освобождение захваченных ею в ходе польской интервенции начала ХVII века русских земель - Смоленщины со Смоленском, Белоруссии, Украины. Война с переменным успехом шла двенадцать лет.
Как обычно бывает, в районах военных бедствий появились беженцы. Царь Алексей Михайлович распорядился открыть беспрепятственный пропуск в Россию тем, кто желает выехать, "на его, великого государя, имя". Кроме добровольных переселенцев, в Россию отправляли пленных, которыми считались не только военные, но и жители населенных пунктов, взятых штурмом.
Война закончилась в 1667 году заключением Андрусовского мира, по которому Польша возвращала оккупированные ею земли и признавала воссоединение Украины с Россией. По этому договору шляхтичи, польские городские обыватели - "торговые и ремесленные люди" получили разрешение вернуться домой. Однако некоторое число переселенцев и полонянников по разным причинам остались в России: иные обзавелись русской семьей, иные католики перешли в православие, а кому-то было не на что и некуда ехать.
В польско-литовских областях город называли по-польски - мястом, а горожан - месчанами; в России, в соответствии с законами русского произношения, они стали мещанами, и это название прочно вошло в русский язык.
Для места поселения остающихся в России мещан в начале 1671 года царским указом была определена создаваемая в Москве новая слобода. При образовании ей дали название Новая Мещанская, или Новомещанская, и под этим названием она значится в официальных документах. Но в живой речи москвичей с самого создания слободы ее стали называть просто Мещанской, и в конце концов за ней утвердилось не официальное, а народное название.
Для слободы была отведена земля за Сретенскими воротами Земляного города по Троицкой дороге. Там находились выгоны и поля дворцовой Напрудной слободы и загородные дворы - огородная земля нескольких московских бояр. Боярские владения были невелики, судя по полученным ими из казны суммам возмещения: так, например, боярин Собакин получил 100 рублей, князь Мышецкий - 30.
