Когда Джуна покидала медицинский сектор, она столкнулась с Патрисией Тангай.
— Как он? — спросила та.
— Очень хорошо. Доктора крутятся вокруг, проводят обследование, а Анитонен придет около полудня и посмотрит, каковы успехи у доктора Ву. А потом ответит на вопросы докторов.
— Как я рада! Весь корабль только и говорит о том, как вы спасли жизнь доктора Ву.
— Это я заметила, — сухо сказала Джуна. — А жизнь доктору Ву спасла Анитонен. Я же только присматривала.
— Джуна, мне же рассказывали, как это было! Вы и туземка схватили руки умиравшего Ву, закрыли глаза и неподвижно сидели около него почти двадцать минут. Когда вы кончили, доктор Ву был здоровее, чем когда-либо за последние годы. Доктора в полном отпаде. Вы помогли совершить чудо.
— Это не чудо, — стояла на своем Джуна. — Анитонен и другие тенду чуть ли не каждый день делают такие вещи. С людьми им работать труднее, так как мы им неизвестны и новы, но все равно это искусство, которым обладают все взрослые тенду.
— Тогда, значит, это искусство, которое творит чудеса!
Все утро Джуна ходила по лабораториям, отвечая на вопросы и давая советы исследователям, которые в них нуждались. Было необычайно приятно снова заниматься работой, которую она так любит. Кроме того, это лишний раз напоминало ученым, каким ценным кладезем знаний является она сама. Утро прошло быстро, и Джуна даже пожалела, когда подошло время отправляться за Анитонен.
Она прошла воздушный шлюз, выбралась из своего неудобного скафандра и надела легкое хлопчатобумажное платье. Временно освободившись от карантинных ограничений, она отворила тяжелую внешнюю дверь и сбежала по трапу на палубу плавучего дока. Брюс уже ждал ее в своей шлюпке. Она улыбнулась, походка ее стала непривычно легкой. Наконец-то она едет на берег одна, без толпы людей, глазеющих по сторонам с открытыми от изумления ртами.
— Привет, чудотворица! — воскликнул Брюс, помогая ей войти в лодку.
— Ох, не надо! — воскликнула Джуна. — Я уж наслышалась этого за утро.
— Еще бы, весь корабль гудит. Команда нашей лоханки такого наслушалась вчера от вернувшихся с берега! А что случилось на самом деле?
Джуна пожала плечами.
— Анитонен и я оказали первую помощь доктору Ву. Это спасло ему жизнь, но вовсе не было чудом. Анитонен сделала лишь то, что умеют и другие тенду. А я всего только страховала Анитонен на случай, если что-то пойдет не так.
— А вы можете сделать то, что сделала Анитонен?
Джуна качнула головой.
— На это я не гожусь. Я могу залечить мелкие повреждения — поверхностные ранения, простые переломы. Возможно, я сумела бы стабилизировать доктора Ву до оказания медицинской помощи, но я не сумела бы очистить его артерии или починить поврежденное сердце.
— А Анитонен все это сделала? — спросил он с недоверием.
— Доктора говорят, что сейчас у него сердце двадцатилетнего, — ответила Джуна.
— Что ж, пусть поскорее подарит его какой-нибудь вертихвостке, — ухмыльнулся Брюс.
Джуна расхохоталась, радуясь, что Брюс обращается с ней не как с разновидностью святой. Брюс был одним из тех, кто сквозь ее туземную кожу видел Джуну такой какая она есть на самом деле.
— У вас милый смех, — заметил он.
Она стала темно-коричневой от смущения и отвернулась.
— Спасибо.
Лодка подошла к берегу, и Джуна выпрыгнула, чтобы помочь вытащить ее на песок.
Анитонен нигде не было видно.
— Где ж она? — спросил Брюс.
— Не знаю, — ответила Джуна. — У тенду очень своеобразный взгляд на время. Почему бы нам не поискать ее?
— Это было бы чудесно, — отозвался Брюс.
— Тогда пошли, — сказала она.
Где-то в начале тропы, ведущей на утес, Джуна взяла Брюса за руку, чтобы помочь преодолеть трудное место. Держась за руки, они пошли и дальше по этому лесу, так похожему на кафедральный собор. Брюс двигался почти бесшумно, и Джуна с удовольствием отметила это. Они прошли по освещенному солнцем участку — «просеке», образованной недавно упавшим деревом. Верхние ветви поваленного гиганта были покрыты орхидеями. Падение дерева увлекло обреченные орхидеи в тот ярус леса, где для них было слишком темно и влажно, и они вдруг бурно расцвели, чтобы успеть дать семена, а значит, и новую жизнь.
Джуна прижалась к мощному стволу упавшего дерева. Голоса джунглей казались слишком громкими в той тишине, которая встала между двумя человеческими существами. Брюс спокойно стоял рядом, обняв Джуну за плечи.
— Тут прекрасно, — сказал он, нарушая тяжелое молчание.
Джуна кивнула и поглядела вверх.
— А еще красивее там — высоко. Там целый особый мир.
Он посмотрел туда же — на верхний полог леса.
— И каково же там?
— Там прохладнее. И ветер. Даже самые толстые ветви и те колышутся на ветру. — Она покачала головой, вся охваченная воспоминаниями. — Сначала я очень боялась, и у меня не было времени смотреть по сторонам, но теперь там столько интересного, что у меня нет времени бояться. Мне будет тоскливо без всего этого, когда я уеду.
— Вы говорите так, будто не хотите уезжать вообще.
— Я полюбила эту планету. Тут лес, тут тенду, тут свобода. И еще Моуки. Мне бы хотелось разорваться пополам и одну половинку оставить здесь — с ним.
— Его народ присмотрит за ним.
Глаза Джуны заволокло слезами.
— Он не хочет принять нового ситика. Если я уеду, он скорее всего умрет.
— Извини, — сказал Брюс. — Хотел бы я тебе помочь хоть чем-то.
Джуна пожала плечами и отвернулась.
— А самое тяжелое — это жить тут в этом проклятом скафандре. Ты знаешь, — сказала она Брюсу, глядя ему в глаза сквозь прозрачное забрало шлема, — доктор Ву был первым человеком, к коже которого я притронулась за все эти четыре года.
Брюс прижал ее к себе. Она прислонилась к нему и внезапно разрыдалась — все ее одиночество, вся ее отдельность выплеснулись наружу в потоке слез. Брюс держал ее, похлопывая по спине, пока она рыдала. Ее щека коснулась прозрачного щитка шлема. И вдруг маленькая прохладная лапка легла на ее бедро. Это был Моуки, весь охряный от сочувствия. Она рябью постаралась успокоить его, прижала к себе. Лапка Моуки сжала ее руку, и они слились. Его маленькое чуткое эго слилось с надежной теплотой, исходившей от руки Джуны.
Наконец она вышла из контакта с Моуки и одновременно высвободилась из объятий Брюса. Вытерла глаза.
— Спасибо, — сказала она, внезапно ощутив какую-то неловкость.
— В любое время к твоим услугам, — ответил Брюс. Он дружески сжал ее плечо.
— Бог мой, надеюсь, это больше не понадобится, — ответила Джуна. Слезы еще дрожали в ее голосе. — Если я буду все время реветь, то растаю, как кусок сахара под тропическим ливнем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
