– Я не смогла солгать.
– Что же ты такая, несообразительная. А? Надо было все отрицать, – огорченно внушал ей Авилла.
– Видишь ли, – замявшись, помолчала Ирма, – Луис Альберто сказал, что провел со мной ту ночь, когда убили Патрисию.
– И это правда, Ирма? Ну, вот, пожалуйста! Теперь, считай, ты уже причастна к убийству! Они докопаются, будь уверена, и до наших с тобой планов. Что ты наделала, Ирма!..
Телефонный звонок прервал причитания Диего. Он неотрывно все время разговора в упор смотрел на Ирму и понял по ее отдельным репликам, пугливым возгласам и повышенной нервозности, что звонил Фернандо. Только этот человек приводил ее в состояние такой подавленности.
– Что он сказал, Ирма?
– Хочет, чтобы я пришла к нему. Но я не пойду. Боже, как я устала! Нет, я все-таки вернусь в Гуанахуато, на ранчо, продам все, что смогу…
– Что ты можешь продать? Что? Какие-то несчастные тряпки? Не забывай, что акт о получении наследства не имеет силы из-за вмешательства тогда Луиса де ла Парра. Ты помнишь о его визите?
– Да, но я боюсь, Диего! Меня пугает Фернандо, я не знаю, что он задумал.
– Поезжай к нему, поезжай! – засуетился Диего. – Разузнай все как следует, что он хочет от тебя. А утром все обсудим в спокойной обстановке.
Глава 72
Прежде такая спокойная и уравновешенная донья Елена жила теперь словно на вулкане. Конечно, она в какой-то степени привыкла к выходкам своего сына, смирилась с его непредсказуемым холостяцким поведением. Но после женитьбы на Эстер все еще надеялась, что он вот-вот образумится, смирится. Но куда там! Ситуация день ото дня в доме усложнялась, донья Елена от надежды переходила к отчаянию и, если поначалу заботилась об Эстер как мать, всегда принимая в спорах ее сторону, то теперь была убеждена, что жестоко ошиблась в невестке: прав, увы, Луис Альберто, она не любила его никогда и вышла замуж из-за денег. С приходом в дом Эстерситы чистое имя семьи Сальватьерра оказалось запутанным в грязных историях. Изменилась вся обстановка, жизнь превратилась в кромешный ад, и не было ни минуты покоя. Вот и дон Альберто невзначай все чаще прикладывает руку к левой стороне груди, и донье Елене так жаль бедного мужа. Тот впадал в отчаянье, хотя под маской постоянной сдержанности и корректности это мог заметить только очень близкий человек. Как она и как Марианна, эта чужая девочка-сиротка, взятая ими в дом из сострадания. Скорее, конечно, не ими, а ее мужем, который, наверное, сразу почувствовал и был покорен искренностью девушки, ее сердечностью, порядочностью, готовностью сострадать и сочувствовать другим. А она, донья Елена, к своему великому огорчению, этого не поняла поначалу. Стыдно вспомнить теперь, как унижала она Марианну, когда та только появилась у них, как старалась ненароком подчеркнуть ее положение в доме – положение служанки, – как донья Елена, вопреки воле сеньора Сальватьерра, сразу определила ее статус… Боже, стыд, какой стыд она испытывала, перебирая в памяти события недавнего прошлого. А теперь, наверно, никто, кроме Марианны, не понимал и до конца не принимал близко к сердцу всего, что происходило. Донья Елена видела, что ее сын и девушка, вопреки всему, продолжали, любить друг друга.
Донья Елена не раз ставила себя на место девушки, пытаясь понять, что же так привязывает ее к сыну, что позволяет терпеть, не впасть в отчаянье. И она наконец поняла: Марианна в глубине души не могла верить, что Луис Альберто – недостойный лжец. Верила, что он не виноват: Эстер – вот его беда, причина зла. Все остальное – внешние проявления гордости, порою деспотичности.
Донья Елена, поддаваясь интуиции, материнскому чувству, уговаривала Марианну отложить свадьбу хотя бы на время. Но Марианна, выслушав доводы сеньоры, не возражала, только сказала:
– Я боюсь, что однажды перестану считаться с тем, что ваш сын женат. Забуду о вас, о доне Альберто. Представляете, что тогда?
– Может, девочка, тебе переехать в другой город? – искала выход сеньора. – Подальше отсюда? От Мехико?
– Но куда, куда, донья Елена, мне уехать, чтобы забыть о нем, куда спрятаться, чтобы он меня не нашел?
– Дочка, нельзя выходить замуж без любви, это я знаю определенно…
– Я люблю Леонардо, может быть, по-другому, чем Луиса Альберто, но надеюсь, когда выйду за него, забуду все, что было прежде.
– А он, Марианна, забудет ли он тебя?..
Этот разговор с Марианной не выходил из головы, весь день преследовал ее, и, когда вечером донья Елена поднялась к себе в спальню, у нее вырвался горестный вздох:
– Не любит, не любит она Леонардо, Альберто!
– Я знаю об этом, Елена. Марианна решила выйти замуж, чтобы оборвать все нити, связывающие ее с нашим сыном, который все на свете хочет взять силой и наглостью. Другого он себе просто не представляет.
– Альберто, ты несправедлив к нему. Сын так страдает, я же вижу. Он любит Марианну По-прежнему…
– Елена, прошу тебя… Думаю, он не столько любит, сколько привязался к ней за это время. Марианна – для него запретный плод, который чем дальше, тем желаннее… А он привык получать от жизни то, что хочет. Но так ведь не всегда… бывает.
– Ты считаешь, что наш сын не способен на искренние чувства?
– Я тебя не понимаю, Елена. Чего ты хочешь? Чтобы Марианна не выходила замуж за Леонардо ради Луиса Альберто? В душе я тоже, может быть, желаю этого. Но наш сын женат, и его супруга категорически не хочет давать ему развод. Нужны какие-то веские причины для этого. А их нет.
– Альберто, а если и этот ребенок, которого она теперь ждет, тоже не его?
– Ты и в самом деле, Елена, веришь этому?
– Да, верю и, кроме того, в последнее время Эстер ведет себя очень странно. Постоянно говорит по телефону бог знает с кем… Не будь слеп! Эстер знает, что единственный способ удержать Луиса Альберто, это родить ребенка, но так как у них не было никаких отношений, пошла на то, чтобы забеременеть от другого.
– Ну почему ты считаешь, что Луис Альберто непорочен? Не забывай, я сам видел как он выходил из ее комнаты поздно ночью…
– Альберто! Разве может мужчина иметь связь с женщиной, которую ненавидит и считает виновной в своем несчастье?
– Да, нормальный человек не может. Но пьющий – несомненно…
Теперь, когда Ирма приходила к Фернандо, ее обуревали сложные чувства. Она видела, как он откровенно любовался ею, говорил, что ее красота его покорила, что она хорошеет с каждым днем. Ирма знала это, и не было тут ничего необыкновенного: там, в Гуанахуато она вечно ходила как замарашка, не позволяя себе ничего лишнего. Теперь ей надоело таиться, она решила, будь что будет! И стала роскошно, даже вызывающе одеваться, экстравагантно причесываться в лучших салонах Мехико. Для Фернандо это не прошло незамеченным – он помнил их первый визит сюда. Контраст был потрясающим.
