чужих тел, а удары стали сыпаться всё реже.
Наверное, так же неуязвимо чувствовал себя Аратрон, имея четыре лица — два по бокам головы и два на коленях — и замечая всё, что творилось вокруг. Единственное, чего не мог Дух — видеть затылком, а у нас это получалось с лёгкостью. И если бы у меня ещё оставалась хоть капля былой силы, мы бы превзошли в могуществе даже бессмертных существ. Войдя в азарт и упиваясь непобедимостью, я совершенно забыла про свой недуг и даже начала получать удовольствие от вещей, которых раньше боялась сильнее огня.
Но я познала огонь, и страх исчез.
Я слегка расслабилась, понимая, что с данной тактикой мы были способны дойти до конца сражений, не получив ни единой царапины. Если бы узнать об этом раньше! Сколько тысячелетий подряд мы могли бы оставаться вместе и жить после Битв в нормальном мире, но лишь сейчас нашли способ избежать смерти…
— Привет, малыш! — неожиданно услышала я голос Воина, удар которого только что перехватила. — Ты не пришла на свидание, я волновался!
— Иван?!
Его имя растеряно сорвалось с губ, а неоднозначная ситуация, пропитанная запретами и ненавистью, всколыхнула в душе старые эмоции. Я смотрела на парня широко распахнутыми глазами и судорожно перебирала в голове варианты, как не нарушить планы Света, не убить его и при этом выжить самой. Мозг просчитал сотню комбинаций, но все они заканчивались либо его смертью, либо моей. Третьего пути у нас просто не было…
Однако схватка так и не состоялась.
Услышав возглас, Страж моментально среагировал, выхватил меня из-под оружия тёмного и занял моё место. Иван, навалившийся всей массой, потерял опору и чуть не напоролся на подставленный Давидом меч, а тот уверенно ткнул им, показывая, что может в любую секунду перерезать парню горло.
— Не смей её трогать! — прорычал Страж с такой злобой, что я тоже испугалась.
Тёмный чуть отступил и в примирительном жесте развёл руки в стороны, однако страх в его глазах так и не появился.
— Дэвид, не надо! — поспешила я вмешаться, отведя нацеленное на Ивана остриё.
Я искренне надеялась, что Страж прислушался к моим словам, и всё же решила предостеречь от возможной ошибки. Мы и так совершили их слишком много.
— Зачем пришёл? — устало обратилась я к парню.
— Сама позвала. Забыла? — Иван покосился на Стража, который не сводил с него злобного взгляда. — Но вижу, притащила охранника. Ладно, в следующий раз я тоже приведу помощницу. Двойное свидание тебя устроит?
Давид дёрнулся и попытался меня отодвинуть, но я схватила его руку, надеясь усмирить эту вспышку ярости.
— Нет, Ваня, не устроит! Опомнись! — взмолилась я. — А если не можешь, то оставь нас в покое! Просто оставь! Зачем тебе моя смерть?!
— Она мне не нужна, — пожал он плечами. — Это приказ…
Как всегда, не вовремя, как всегда, в самый неподходящий момент раздался удар колокола, оборвав фразу Ивана. Его звук остановил безумство вокруг нашего замершего в напряжении треугольника, но, в отличие от других Воинов, мы не опустили мечи и не разошлись в разные стороны, а остались стоять. Мы всматривались друг другу в глаза и пытались разобрать, что же происходило за этими крошечными окнами в чужой разум и чужое сознание. Только Иван больше меня не впускал, без труда блокируя слабые попытки добраться до него. А потом неожиданно развернулся и быстро направился к Вратам Тьмы.
— Ваня, подожди! — крикнула я, подавшись вперёд.
Но Давид остановил меня, не позволив пуститься вдогонку за тёмным.
Фигура Ивана быстро затерялась в толпе Воинов, не отличавшихся друг от друга ни единым завитком испачканных кровью доспехов, и я тут же потеряла его из виду. Вновь развернувшись к Стражу, я сняла осточертевший шлем и изумлённо спросила:
— Что это значило?
— Ему приказали тебя убить, — глухо ответил Страж голосом, полным боли и ненависти. — Только Тьма могла отдать такой приказ.
— Зачем?.. — снова спросила я.
А потом вспомнила, как Иван сказал в скалах: «Я должен был убить тебя сейчас…»
— Может, чтобы ты перестала взывать к его чувствам? Вдруг получится, — предположил Давид.
— Получится перетянуть его назад, чтобы он уничтожил Веронику?
— Теоретически ты на это способна.
— Теоретически, да… — протянула я, устремив взгляд вслед парню.
Теоретически, да…
Я видела в сознании Ивана, что он никогда не сможет причинить Веронике вред. Пока был тёмным. Но если бы он вернулся, и если бы они вновь стали врагами… Однако Тьма насквозь пропитала его разум. Он ни за что не отступится и никогда не оставит Веронику, а значит, я напрасно надеялась — он не прислушается к моим словам, как бы я ни старалась…
Что ещё я могла сделать, чтобы помочь Свету?
Только попытаться самостоятельно убить девушку…
Давид вдруг схватил меня за руку, резко привлёк к себе и заключил в объятия. Звякнул разогретый металл доспехов, и я снова услышала сладкий запах чужой крови, покрывавшей нас с ног до головы. Но теперь он показался таким обыденным, что не смутил и не вызвал приступа тошноты. Я вдыхала его, как раньше вдыхала запах вечернего города, газа или стойкого перегара, наполнявшего маленькую квартиру. К нему, как и ко всему остальному, вполне можно было привыкнуть.
И я привыкла.
— Больше от меня ни на шаг, — предупредил Давид, тоже посмотрев на Врата Тьмы.
— Ладно… — тихо произнесла я, сейчас готовая соглашаться с ним во всём.
Страж удовлетворённо кивнул, но, даже развернувшись к лагерю, не оторвал взгляда от далёких, ощетинившихся пиков.
Я шла назад с гнетущим ощущением недосказанности. Очередная ничего не решившая стычка с Иваном в корне разрушила мою уверенность в…
В чём?
В планах Света?
В возможности победить Тьму?
В возможности просто выжить?
Наверное, во всём.
Сколько ещё мы будем сталкиваться и брызгать друг в друга ненавистью, словно ядом? Я знала, что рано или поздно эта ситуация разрешится. Вот только все возможные варианты её разрешения я уже увидела сегодня, и они мне совершенно не понравились…
Вскоре мы достигли лагеря и минули несколько рядов разгоравшихся огней. Вокруг царило угрюмое оживление: люди сновали туда-сюда, помогали друг другу перевязывать полученные раны и залечивать раны душевные. Я видела не только в их глазах, но и в сердцах, что не одна я начинала привыкать к кровавому безумству. Возможно, любой, даже самый набожный и самый высокоморальный человек, если его заставить убивать, в конце концов свыкнется с запахом и видом крови, с фактом, что он должен отнимать чужие жизни, и поймёт, как это, в сущности, было легко и
