ночью, пока мы спали.
– Виргиния…
– Нет. – Правительница вскидывает руку. – Я устала от того, что мой собственный совет обращается со мной как с ребенком – из-за того, что я решила соблюдать закон. Вы ничем не отличаетесь от Виктры. Путаете мораль с наивностью. А теперь убирайтесь. Я не хочу больше видеть никого из вас. Пора мне поговорить с девушкой наедине.
50. Лирия
Мать
Правительница смотрит на меня из освободившегося кресла Даксо. После допроса я чувствую себя измочаленной и слабой. Ужас перед оракулом не покинул меня. Я все еще чувствую прикосновение ног монстра, обвивающих мою руку.
С нами в комнате осталась лишь Холидей. Я нервно поглядываю на серую краем глаза, зная, что, если меня ждет боль, причинит ее она.
Правительница одета просто. Ее волосы собраны на затылке в хвост. В отличие от большинства золотых, которых можно увидеть на улицах, она не носит броских драгоценностей – лишь золотое львиное кольцо на среднем пальце левой руки, знак дома Августусов, и железное кольцо с воющим волком на правой. Она моложе, чем мне показалось, когда я впервые увидела ее. Но молодость делает ее не уязвимой, а живой и сильной. Неудивительно, что мальчик из шахты влюбился в нее. Раньше я считала это предательством. Ему следовало бы держаться своих. Но как он мог устоять перед подобной женщиной?
– Я прошу прощения за все это, – негромко говорит она. – Им… им страшно.
Я киваю, едва слыша ее:
– Ваш сын…
Она перебивает меня:
– Почему ты вернулась? Работаешь ты на кого-то или тебя просто использовали, но ты знала, что тебе опасно возвращаться сюда.
– Да какая разница? – с досадой спрашиваю я. – Мы даром тратим время. Ваш сын там…
– Ты полагаешь, этот факт ускользнул от моего внимания? – (Я качаю головой.) – Пойми, ты для меня чужой человек. Я видела тебя всего два раза: в гостиной у Квиксильвера и на посадочной площадке… – (Она заметила, как я наблюдала за ней на площадке? Я же была в сотне метров. Она вообще хоть что-нибудь упускает?) – И оба раза ты слышала и видела больше, чем нужно. Эти встречи, твое досье и показания слуг Телеманусов и их управляющего – вот все, что я о тебе знаю. Они говорят, что ты раздражительна, склонна к резким суждением и замкнута. Готовый портрет террориста. Возвращаясь к заданному ранее вопросу, поясню, почему важны причины, заставившие тебя вернуться. Потому, что любая исходящая от тебя информация подозрительна. Если ты хочешь, чтобы я поверила тебе, сперва сделай так, чтобы я поверила в тебя. Если же не сумеешь…
– Тогда вы снова станете меня пытать?
– Нет. Я перестану тратить время впустую. Почему ты вернулась?
– Потому что это правильно.
Она качает головой:
– Этого недостаточно. Попробуй еще раз.
Я не знаю, какой ответ ей требуется. Но понимаю, что нет смысла отвечать на ее вопросы в лоб, как это было с остальными допросчиками. Она на них не похожа. Как же мне достучаться до нее? Как заставить ее понять меня? Я всматриваюсь в лицо правительницы и не нахожу подсказки. Но у нас есть кое-что общее. Возможно, единственная точка соприкосновения.
– Ваш… муж был алым, – запинаясь, бормочу я.
– Он и есть алый, – поправляет меня она. – Что бы там ни говорили болтуны из «Вокс попули».
– Если вы видели мое досье и говорили с Каваксом, то знаете, как я очутилась здесь, на Луне, и что… что произошло с моей семьей. Я привезла с собой племянника, и он учится в школе цитадели. – Я неловко касаюсь знаков на тыльной стороне ладони. – Если бы я сбежала, Лиам вырос бы без семейной поддержки, считая меня террористкой. И до конца жизни чувствовал бы себя ничтожным. Он думал бы, что зло в его крови. Что он заслуживает позора. И верил бы тому, что говорят про алых, – будто бы один из нас стоит больше, чем все остальные, вместе взятые. И про Гамму – якобы мы корыстны от рождения. – Я качаю головой. – Я скорее вырву себе глаза, чем допущу, чтобы он так думал. Я… я обещала сестре, что буду защищать его. И я сдержу слово. Лиам будет гордиться своим цветом, своей семьей и кровью Гаммы в своих жилах. Так что бросьте меня в Дипгрейв. Убейте меня. Моя жизнь не стоит ни хрена. А жизнь вашего сына имеет большую ценность. Как и жизнь похищенной девочки. Если я помогу спасти их, Лиам сможет высоко держать голову. – Я ненадолго умолкаю. – И я тоже.
Правительница смотрит на меня без улыбки. Мгновения тянутся. Я не достучалась до нее. Я не такая умная, как золотые. Я знаю это в глубине души. Но потом она улыбается:
– Вот в это я могу поверить.
Я облегченно выдыхаю и расслабляю руки, не сознавая, что все это время стискивала кулаки.
– Похоже, ключ ко всему этому – человек, которого ты называешь Филиппом. – Она кивает Холидей, та открывает свой датапад на столе и ждет указаний. – Где ты с ним встретилась?
– На Променаде Гипериона, возле музея. Едва я вышла оттуда, как золотая… женщина обвинила меня в краже. Я ничего не крала. Похоже, вором был другой алый. На меня надели наручники и уже собрались увозить, но тут подошел Филипп и уговорил полицию отпустить меня.
– Это случилось во вторник, семнадцатого, – подтверждает она.
– Откуда вы… – Тут меня осеняет. – Мой пропуск!
Правительница смотрит на проекцию из датапада Холидей. В воздухе светится голограмма моего передвижения по музею с разных ракурсов.
– С какой стороны музея ты с ним встретилась?
– Возле западного входа.
– Там у нас прореха, верно? – спрашивает у Холидей правительница.
– Камеры вывели из строя лазером, – кивает серая.
– Как мы и предполагали. Там что-то произошло. Вероятно, этот карманник-алый работал на Филиппа. – (Я слежу за работой ее мысли. Интересно, какие еще факты они свели воедино, пока я спасалась бегством?) – Если Филипп уговорил офицеров отпустить тебя, рапорта о происшествии не будет. Но у офицеров должны быть нагрудные видеорегистраторы. Холидей…
– Уже проверяю центральное командование стражи. Ищу офицеров, дежурящих в этом районе. – Она ненадолго умолкает. – Дерьмо! Их больше сотни. Если бы мы знали имя…
– Офицер Стефано, – вдруг вспоминаю я. – Он был за старшего. Судя по его манере разговаривать, он из когорты стражей.
Правительница смотрит на меня с удивлением.
– Холидей?..
– Нашла. Стефано Грегорович, старший сержант. Дежурил в окрестностях музея в тот день. – Холидей искоса смотрит на меня.
– Прекрасно, Лирия, – кивает правительница.
Холидей добирается до видеорегистратора Стефано и проматывает его
