class="p1">Она оглядывается на моих стражников, и я понимаю, что это уже не те, кого поставил Диомед. Это люди Дидоны.
– Боюсь, это невозможно, господин.
– Почему? – (Она смотрит в пол.) – Отвечай.
– Его тело похитили соученики Беллерофонта, чтобы… поглумиться над ним в Пустоши. Диомед отправился в погоню.
– Значит, он прислал тебя.
– Я пользуюсь его доверием.
– Ясно. Еще что-нибудь?
– Нет, господин.
Когда дверь закрывается, мое самообладание дает трещину. Как стекло, в которое ударил случайный камень. Трещина становится длиннее, ширится и разрастается, пока стекло не разлетается вдребезги. Я думаю о том, как будет страдать Пита, услышав эту весть, и у меня подгибаются ноги. У меня вырывается рыдание. Более ничего не слышно в этой комнате. Другие звуки не вторят одинокому плачу и не утешают меня. Лишь единственный долгий стон раненого животного – и я умолкаю, раскачиваясь на холодном полу, прижав колени к груди, как тот ребенок, в далеком прошлом узнавший от Айи, что его родители погибли. Ее темные руки обнимали его, когда он дрожал. Ее тихий шепот успокаивал его сердце. Этот камень такой же холодный, как тот. Эта боль так же сильна, как та боль. Этот миг такой же, как тот миг. Но теперь, с кончиной Кассия, не осталось никого, кто мог бы обнять мальчика. Все, что осталось от него, мертво, и теперь должна начаться жизнь мужчины.
49. Лирия
Враг государства
Абордажники Барка прекратили атаку, как только явившиеся из цитадели силы Телеманусов и Августусов пригрозили раздавить их. Теперь рыцари ведут нас на приподнятую посадочную площадку на вершине шпиля цитадели Света. Солдаты вытаскивают меня из десантного корабля под дождь.
Я опускаю голову. Мне страшно встретиться с кем-нибудь взглядом. Это не те серые, которые охраняли нашу шахту, и не те алые, которые явились в лагерь 121, и не те, которые наставляли на меня оружие на Променаде. Они суровее и жестче. Я смотрю на ночное небо и вижу звезды сквозь прореху в облачном слое. Воздух холоден и влажен от дождя. Я пытаюсь прочувствовать все это, запечатлеть свои ощущения, ведь остаток жизни мне придется провести в камере. В шахте я думала, что небо из камня. А после месяца в лагере 121 забыла о звездах. Но теперь, когда я знаю, что вижу их в последний раз, меня тревожит единственная мысль: как же я буду выживать без них?
Меня ведут вглубь цитадели, пока мы не добираемся до светлой деревянной двери. По обе стороны от нее стоят черные, габаритами превосходящие любого из Телеманусов. Холидей затаскивает меня в комнату и пихает на стул перед длинным столом, сделанным из единого куска черного дерева. На противоположном конце стола сидит Даксо Телеманус с золотыми ангелами на лысой голове; его большие глаза препарируют меня. На нем фиолетовый китель с отворотами в виде золотой лисы. Рядом с ним на столе стоит маленький аквариум с водой и каким-то животным цвета опарыша. Искусственно созданное существо с длинными тонкими ногами и студенистым туловищем. Оно напоминает мне грязевых пиявок в реке рядом с лагерем 121. Я содрогаюсь.
Стук ложечки по фарфору. Я отрываю взгляд от монстра и смотрю на спутницу Даксо, пожилую розовую. Я видела ее вместе с правительницей у Квиксильвера. Сама элегантность в бежевом наряде. Утонченное немолодое лицо. Седые волосы уложены в виде розы и скреплены простой серебряной заколкой. На меня устремлен заботливый взгляд, и в глазах розовой больше человеческого интереса, чем Даксо когда-либо проявлял к кому угодно.
Все молчат. Мой страх нарастает.
Мгновение спустя Даксо смотрит в свой датапад, вскакивает и идет к балконной двери. Он открывает ее, и в тот же миг в каменный парапет снаружи врезается полоса металла. Я вздрагиваю. Входит Ниоба, только что спустившаяся с неба. От нее пахнет серой, как в шахте. Ее доспехи скользкие от дождя и оставляют лужицы на полу, когда она устремляется мимо своего более высокого сына в глубину комнаты. Шлем в виде оскаленной лисьей головы пялит на меня голубые глаза, а потом соскальзывает с ее лица и убирается в воротник брони. Проклятье!
Милая, гостеприимная жена человека, который увез меня с Марса, исчезла. Вместо нее возникла яростная воительница. Под глазами у нее набрякли мешки. Ворот слишком тесных доспехов врезается в полную шею. Я знаю, что она давно не надевала броню.
– Сними с нее намордник, – говорит Даксо Холидей.
Серая расстегивает металлические скобы вокруг моего рта и вынимает пластиковый держатель языка. Я жадно хватаю воздух ртом и провожу языком по саднящим местам, оставленным пластиком на деснах. Холидей отключает фиксирующий бронированный жилет. Я выдыхаю от боли, когда она задевает мое вывихнутое плечо.
– Леди Ниоба… – быстро говорю я.
– Молчи, – бросает она, не глядя на меня.
– А Кавакс…
– Тихо! – рявкает Ниоба. Она бьет рукой, облаченной в металл, по столу с такой силой, что черное дерево трескается, а я отшатываюсь. – Ты будешь говорить, когда тебе велят, или, помоги мне Юпитер, я… – Она умолкает, не договорив, и отступает.
Сын подходит к ней, чтобы утешить. Я дрожу – не только от страха, а еще и от бессилия объяснить, выразить словами свое глубокое сожаление. В окна стучит дождь. В углу потрескивает огонь; я ерзаю, не в силах смотреть им в глаза. И все-таки спрашиваю:
– А Кавакс жив?
Ответа нет.
– Едва-едва, – помолчав, шепчет Ниоба. – Он в любую минуту может умереть.
– Лирия из Лагалоса! – Даксо подается ко мне. Кресло потрескивает под его огромным весом. Один его голос вдвое больше меня. – Твоя жизнь как таковая зависит от того, что ты скажешь в последующие минуты. Тебе ясно?
– Понятно. У меня есть информация. Я видела их, людей, которые это сделали. Я могу помочь вам.
– Хорошо. Правда – твое единственное спасение. – Он кивает стоящей за моей спиной Холидей. – Но если я пойму, что ты лжешь или не до конца откровенна, будут приняты другие меры. – Он проводит рукой по аквариуму. Существо в аквариуме бьется о стекло, стремясь к теплу его кожи. – Инвазивные меры.
– Один человек, по имени Филипп… – начинаю я.
Даксо вскидывает руку:
– Мы знаем то, что ты рассказала стражам об этом Филиппе. Но пустим повозку впереди лошади. Они живы?
Я киваю.
– Хвала Юпитеру! – бормочет Ниоба. – Они пострадали?
– Не сильно.
– Где ты видела их в последний раз? – спрашивает Даксо.
– В индустриальном здании. После того как они зашлаковали челнок, Филипп отвез нас туда и передал детей другим людям.
– Куда они увезли детей?
– Я не знаю. Не
