— Дай бог, Крис, чтобы сказанное тобой оказалось правдой!..
А Тангата Ману действительно были уже далеко. В этом Христиан не ошибся.
* * *
Экспедиция закончилась. Пловцы пересекли рифовый барьер и находились уже в водах Тихого океана. Метров через тридцать появился покачивающийся катер.
— Алгорробо очень экономный парень, — проговорил Денуае, отбрасывая за спину респиратор.
— Да. Мог бы оставить прожектор включенным!
Они немного поплавали на поверхности, вдыхая свежий воздух, пахнущий йодом, и направились к катеру, беспокоясь, что на их голоса никто не реагирует. Этнограф первым вскарабкался по железной лесенке, спущенной в воду, предварительно стукнув кулаком по носовой части катера.
— Эй, на борту! Испарились вы, что ли?
Остальные, подплыв, окружили трап. Тишина. Только слабые шлепки волн о борт и глухой шум на рифах.
— Черт побери, что-то не так! — воскликнул Христиан, уже серьезно обеспокоенный. Он перекинул ногу через релинг, с трудом передвигая привыкшее к невесомости в воде тело. Ласты громко зашлепали по палубе. Вдруг он замер, ничего не понимая. Между скамьями, одна из которых была почти вырвана, лежал Алгорробо. От трех английских летчиков не осталось следа. Склонившись над рулевым, Денуае и Жанна Мансуа осветили его бледное, без кровинки, лицо. На голове чилийца зияла длинная — от левой брови до затылка — рваная рана. Волосы были покрыты кровью, а у головы натекла черноватая лужица.
Маева, быстро освободившись от маски, бросилась к бортовой аптечке. Расстегнув матросскую блузу и задрав тельняшку, Христиан приложил ухо к груди матроса.
— Он жив, — тихо проговорил француз, — но парню сильно досталось…
Маева приблизилась с куском ваты и двумя флаконами.
— Его нужно срочно переправить на борт «Мендозы», — заявил подошедший к ним лейтенант Фабр.
* * *
Члены франко-чилийской экспедиции нервно курили, собравшись у каюты корабельного фельдшера. Они внимательно вслушивались в малейший шум, доносящийся изнутри. Когда же медик Валдива появился на пороге, все разом бросились к нему.
— Старшина пришел в себя, — заговорил он. — Жизнь — вне опасности. Пострадала кожа на голове, но кости черепа целы. Определенное беспокойство вызывает его психическое состояние. Несчастный пережил тяжелый эмоциональный шок… Он бормочет ваше имя, сеньор Де-нуае.
— Можно повидать его? — забеспокоился этнограф.
— Вам — да, но ваши друзья пусть подождут здесь. Алгорробо нуждается в покое…
Христиан вошел в медотсек. На койке лежал старшина с забинтованной головой. Его обычно бронзово-загорелое лицо было бледно-серым. Глаза закрыты, дыхание нормальное, но по всему телу время от времени пробегала дрожь.
— Алгорробо, — негромко проговорил фельдшер, — пришел сеньор Денуае.
Христиан наклонился над бледным лицом раненого. Старшина приоткрыл глаза, и гримаса боли исказила его лицо.
— Ах! Сеньор… — прошелестел он слабым голосом. — Они все же достали меня, эти чудовища…
— Вы спасены, Алгорробо. Медицина утверждает, что все будет в порядке, — проговорил Христиан со всей возможной убежденностью в голосе, на которую был способен. — Но что же случилось?
— «Нечто» вскарабкалось на катер. В это время англичане и я курили на задней скамейке. «Это» текло или ползло, оно было скользким… как медуза. Огромная медуза с присосками по краям. Существо скользнуло к нам, и мы оказались опутаны… какой-то липкой массой. Я ударил пяткой это «нечто», хватаясь за релинг, чтобы не упасть. А англичане валялись на палубе, схваченные этой медузой. Я же смог… вырваться… Схватил нож… и потерял сознание… Когда пришел в себя, то трое парней уже были спеленуты в кокон… Они шевелились в этой дикой тюрьме. Я стал резать кокон с краю, чтобы не задеть летчиков… Но тут появились «они»…
Старшина закрыл глаза. Дыхание его стало еще более прерывистым, пот заливал лицо. Медик коснулся плеча этнографа и кивком головы дал понять, что пора уходить. Тот поднялся.
— Ваша жизнь теперь вне опасности, Алгорробо… Отдыхайте, а завтра я…
— Подождите, сеньор Денуае, подождите! — пролепетал раненый. — Чудовища… их было штук десять… Я не мог сопротивляться… Четверо из них, вцепившись когтями, подхватили медузу и перевалили за борт. Я махнул ножом и получил удар по черепу… Не знаю, чем мне досталось, когтем или клювом… но я потерял сознание.
Его пальцы сжали кисть этнографа.
— Бросьте это дело, сеньор Денуае, — шептал он, — бросьте, а то чудовища схватят вас… и ваших друзей… Это… это не божьи создания, сеньор. — Он повторял это без конца, в то время как фельдшер подошел к нему со шприцем.
— Не бойтесь, Алгорробо, успокойтесь. Сейчас я сделаю вам укол, и вы хорошо выспитесь…
* * *
Собравшись в офицерском кубрике, члены экспедиции обсуждали драматические события вечера. К ним присоединился командан Пьер Лагранж, а также офицеры «Мендозы».
— Ваше мнение, лейтенант, чем могла быть эта странная медуза, о которой говорил Алгорробо? — спросил Христиан океанографа.
— Медуза, способная окутать троих здоровенных мужчин?! Нет, Денуае, такое зоологии не известно, да и ихтиологии тоже. В то же время нельзя сказать, что подводных чудовищ вообще не существует. В морских глубинах скрываются гигантские создания, но описание этой медузы выходит за рамки того, что известно об обитателях абиссальных вод. Если судить по описанию, то ее сложение характерно для существ, способных сопротивляться огромному давлению…
— А отсутствие реакции медузы на Тангата Ману, этих чудовищ-амфибий с птичьими клювами?
Океанограф Андре Фабр пожал плечами.
— Может, это и абсурд, но у меня такое впечатление, что… это дрессированное животное. Дрессированное этими амфибиями, конечно…
— Должно быть, у них большой зуб на О’Брайена и его экипаж, — заявил этнограф. — Какая же ужасная судьба им уготована!
— Вы что, считаете, что они живы? — спросил командан Лагранж, отрывая взгляд от пластинки ронго-ронго, принесенной Христианом.
— Клянусь, что именно так и думаю. Если бы их хотели прикончить, то это без особого труда можно было сделать и на катере. Наверное, эта медуза — что-то вроде герметического кокона. Своего рода живой «подводный колокол». Их куда-то переправили с ее помощью.
— Черт побери! — воскликнул Лоренцо Чьяппе. — В таком случае несчастные провели не лучшие часы своей жизни: Но ведь и мы не можем им ничем помочь!
— В том-то и дело, — откликнулся командан Лагранж, так и сяк вертя пластинку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
