— Погоди, ты серьезно хочешь остаться? — опешил я.
— Нет-нет, глупости, вы меня неправильно поняли! — отрицала она, хотя еще секундой ранее говорила обратное.
— Эхо, — вздохнул я, — мне не очень хочется сейчас звать портативный детектор лжи, потому, пожалуйста, будь добра разговаривать со мной предельно честно — я ко всему отнесусь нормально, даже если это в твоем понимании самая несуразная глупость.
— Правда?
— Меня обижает твоя неуверенность в словах.
— Простите, я не хотела. Мы с Киреем очень благодарны вам за спасение и ночлег, потому хотели бы остаться здесь еще на какое-то время. Взамен я готова делать все, что в моих силах!
— В твоих силах ответить на заданные вопросы?
— Д-да.
— Тогда, давай ты просто расскажешь мне о себе, а потом мы вместе решим, что с вами делать?
— Х-хорошо, я могу говорить?
— Да, давай.
— Ну, наверное, стоит начать с того, что меня зовут Эхо, а моя фамилия — Минагава, очевидно, ха-ха, — немного нервничала она. — Сейчас мне четырнадцать полных лет, а моему младшему брату Кирею скоро будет шесть. Думаю, стоит немного рассказать о родителях, чтобы вы понимали, почему мы оказались в лапах у мафии.
— Стоило бы, продолжай.
— Стыдно признавать, но они были торчками, — пояснила Эхо.
— Наркоманы? — оторопел я.
— Д-да, — замялась она. — Если бы у Кирея не было старшей сестры, он бы давно умер с голоду в своей комнате, где нет ничего, кроме матраца и плесени в углу.
По выражению лица Эхо можно было сказать, что для нее это весьма больная тема — девочка с трудом выговаривает слова и находит в себе силы для диалога.
— Стало быть, твои родители задолжали мафии? — постарался угадать я.
— Все верно, — подтвердила она. — Становится больно от мысли, что мама и папа за дозу были готовы родных детей продать мафии.
— Как я понимаю, у них все сложилось наихудшим образом.
— Наверное, — вздохнула Эхо. — Когда ситуация накалилась настолько, что к нам на порог стали ломиться люди и требовать деньги, я сбежала из дома, забрав с собой Кирея — нам нельзя было там оставаться. Сейчас от семьи Минагава остались только мы, и я не знаю, то ли радоваться этому, то ли лить слезы от горя утраты.
Глядя на Эхо, я испытывал смешанные чувства — она то ли дело цеплялась руками за все, что можно схватить, а когда надоедало, девочка крайне грубо чесала руки, стараясь делать все, что угодно, лишь бы не заплакать в моем присутствии.
— Солнце, — заговорил я, после чего встал со своего дивана и пересел поближе к Эхо, слегка приобняв ее, — пойми, потеря родителей не так значительна, как ты ее себе представляешь. Я тоже потерял семью, да еще и самым ужасным из всех возможных способов. Жизнь продолжается и нужно цепляться за любую возможность выжить, понимаешь?
— Я итак цепляюсь, мастер, — отчужденно всхлипнула она. — Разве вам самому не грустно?
— Еще как грустно, Эхо, — вздохнул я. — Но, знаешь, у меня есть нечто большее, чем родня, которую я не выбирал.
— И что же? — заинтересованно вопросила она.
— Друзья, — улыбнулся я, ощущая собственную безмерную благодарность.
— Д-друзья? — Эхо глазела на меня странным взглядом, пока наконец не заговорила. — У меня нет друзей — не могу сказать, что понимаю вас.
— Совсем никого? — удивился я, после чего мы оба затихли.
В этот момент я вдруг осознал, что прекрасно понимаю чувства Эхо, ведь у меня самого не было друзей и приходилось много убиваться по поводу их отсутствия, но стоило парочке человек занять место в сердце, так теперь удивляюсь тому, что у кого-то в этом мире может не быть друзей — какая ирония.
— Эхо, — развеял молчание мой внезапный возглас, — а ты знаешь, что в дружбе самое главное?
— Н-нет, — очевидно промычала она.
— Доверие, — объяснил я. — Мы бы могли с тобой стать хорошими друзьями, но для этого придется обменяться секретами
— Что вам от меня нужно? — вдруг напряглась Эхо.
— Гляди, — я подскочил с места, встав напротив девочки, после чего скинул с себя капюшон и освободил лицо от маски, — видишь? Это мое настоящее лицо, которое помимо тебя видели только сотрудники ордена, — как ты это воспринимаешь? Смогла бы довериться человеку, который только что раскрыл тебе один из своих самых потаенных секретов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Д-да, наверное, — замялась она.
— Вот и мне нужно тебе доверять, — пояснил я, склонившись к Эхо. — Расскажи о своей способности, и я позволю тебе остаться здесь на неопределенный срок без платы за аренду комнаты.
— Правда?
— Никакого обмана, — улыбнулся я. — Ты мне очень интересна как человек, и я готов пойти навстречу, став не только твоим другом, но и путеводной звездой — что скажешь?
— Звук, — однозначно проговорила она.
— Звук? — переспросил я, не понимая, к чему это вообще было.
— Звук, — снова повторила она, после чего ненадолго затихла, пока не поняла, что стоило бы продолжить мысль. — Еще будучи совсем маленькой я стала замечать, что мои уши различают куда больше звуков, чем у других людей. Даже сейчас я отчетливо слышу биение вашего сердца и мельчайшие вибрации кровеносных сосудов.
— Погоди, ты серьезно? — честно говоря, я на секунду впал в состояние шока.
— Мастер Тайкон, вы мне не верите? — с грустным лицом промямлила Эхо.
— Нет-нет, не подумай, просто я впервые слышу о суперслухе.
— Вообще-то это не совсем суперслух — звук в целом подчиняется мне всем своим естеством. Да, я могу услышать что угодно и где угодно при условии, что других громких источников шума рядом не будет. Допустим, если где-то в горах потеряется человек, я смогу услышать его шаги с любой точки в радиусе десятков километров.
— А как это помогло тебе отразить пулю? — немного затерялся я в понимании.
— Говорю же — звук подчиняется мне! — обиженно пробормотала Эхо. — Выстрел из пистолета — тоже звук, и он был настолько громким, что смог отразить пулю и убить того человека, стоило лишь немного его усилить.
— Хочешь сказать, что ты отразила пулю и запустила мафиози в стену одной лишь звуковой волной? — я был действительно поражен.
Если так подумать, то Эхо в самом деле могла отразить пулю, при том сделала она это точно немашинально. Как всем известно, в этом мире скорость звука куда больше, чем скорость полета девятимиллиметрового снаряда, потому за то время, пока пуля летела, Эхо уже успела поглотить звуковую волну от порохового взрыва, при том еще и смогла обратить ее против стрелявшего в куда более сильной и разрушительной форме — потрясающе.
— Слушай, Эхо, а не могла бы ты продемонстрировать мне что-нибудь? — сгорая от любопытства ерзал я на месте.
— Ну, могу сделать так, — она выставила перед собой руку, средний и большой палец на которой были соединены в ожидании щелчка пальцами, который уже секунду спустя прозвучал настолько громко, будто это был выстрел с дробовика.
— Вау! — воскликнул я, все еще стараясь оклематься от звона в ушах. — На такой звук сейчас весь орден сбежится — вот это способность, Эхо!
— Его никто не услышал, — спокойно ответила она, — только до ваших ушей дошла эта звуковая волна.
— Серьезно?
— К-как вам? — ожидающе промямлила она, предполагая, что мне понравилось.
— Честно говоря, я очень впечатлен — у тебя большой потенциал, Эхо, — улыбнулся я. — Не хочешь вступить в ряды ордена «Спектр» как полноправный сотрудник?
— П-простите?
— Послушай, солнце, эта сделка выгодна нам обоим: я получаю ценного сотрудника, а ты получаешь кров и кучу новых друзей.
— Д-друзей? Вы думаете, я смогу с кем-нибудь здесь подружиться?
— Брось, Эхо, ты уже подружилась не только со мной, но и с Хомурой, которая заходила к тебе утром.
— Вы про ту девочку в клетчатом платье? — опешила Эхо.
— Да, она сегодня очень хорошо о тебе отзывалась, — улыбнулся я.
— Стало быть, у меня появились друзья? Хомура и…
— Ашидо, — перебил я, — зови меня Ашидо.
— Это ваше настоящее имя? — уточнила Эхо.
