С первых бесед Сталина с Рузвельтом и Черчиллем было понятно, что он настроен оптимистично. Он считал, что немецкий фронт полностью разбит и немцам будет очень трудно даже залатать щели. Но в докладе Антонова на первом пленарном заседании штаба 4 февраля угадывались недобрые предчувствия. Он с глубоким уважением отозвался о сопротивлении, которое даже разгромленная Германия оказывает более мощным силам Красной армии, но предупредил, что раньше, чем русским удастся продвинуться дальше на запад, развернутся еще более ожесточенные бои: «Немцы будут защищать Берлин, для чего они попытаются сдерживать продвижение советских войск в районе Одера, обороняясь за счет отступивших войск и резервных частей, переброшенных из Германии, Восточной Европы и Италии».
Из этого доклада становилось ясно, чего советские власти добивались от американцев и британцев. На Восточном фронте появилось несколько немецких дивизий, недавно воевавших на Западном и Итальянском фронтах. Русские боялись, что в своей последней. отчаянной попытке задержать врага немцы могут в ближайшем будущем перебросить еще значительное число дивизий (от тридцати до тридцати пяти) из Франции, Италии и Норвегии, если им не помешает мощное наступление с запада, и что все резервы, которыми еще располагает Германия, будут сосредоточены на Восточном фронте. Советский штаб просил, чтобы союзники поторопились с мощными наступлениями на Западном фронте и в Италии, чтобы вынудить немцев ввести в бой все свои дивизии, и одновременно поднять все воздушные силы на бомбардировки коммуникаций. чтобы помешать переброске немецких войск на восток с этих фронтов или из Норвегии.
Генерал Маршалл от американцев и фельдмаршал Брук от британцев изложили схемы текущих и будущих наземных и воздушных операций союзников. Они рассказали о своих планах начать главное наступление на севере Рура, а второстепенное на юге в течение нескольких следующих дней; что в марте, когда позволит состояние реки и местности, они форсируют Рейн. Они полагали, что форсировать Рейн сейчас, когда им предстоит столкнуться с самой упорной и плотной обороной немцев, тяжело и опасно. Именно во время проведения этих операций, считали они, им более всего понадобится защита от пополнения немецких сил с востока или из самой Германии. Они были очень встревожены, потому что ожидалось, что во второй половине марта и в апреле действиям советских войск на востоке могут помешать оттепель и распутица. которые дадут немцам шанс высвободить войска для запада. Таким образом, британцы и американцы хотели иметь уверенность, что русские сделают все, что смогут, чтобы продолжать упорные бои на востоке, отвлекающие силы немцев.
Этот анализ опасностей, которые могут возникнуть на обоих фронтах, убедительно доказал преимущества координации, к которой стремились главы государств. На своей первой встрече с присутствующими военными штабами трех стран они ясно дали это понять. Черчилль с присущей ему прямотой подтвердил: «Оба наступления необходимо объединить, чтобы добиться лучших результатов». Рузвельт согласился. Сталин признал, что недавние наступления с востока и с запада не были хорошо согласованы и что следует предпринять шаги для лучших результатов в будущем.
Последующие переговоры гарантировали, что такие шаги будут предприняты. Программа наступления на западе, которую приняли американцы и британцы, гарантировала советским войскам на востоке значительную, если не полную защиту против усиления немецких сил на Восточном фронте. Однако русских предупредили, что, несмотря на все усилия союзников, они не в силах помешать немцам перебросить некоторые части из Италии на восток. Пересеченная местность, реки, болотистые равнины и горы помогут немцам скрытно передвинуть свои войска в тяжелые зимние месяцы. На советские власти, кажется, впервые произвели впечатление потрясающие результаты все усиливающихся бомбардировок. выполняемых союзниками. Как раз несколько дней назад тысяча бомбардировщиков совершили массированный налет на Берлин: они наносили все больше и больше ударов по Восточной Германии: и они уже уничтожили все, кроме нескольких нефтеперерабатывающих заводов Германии.
Советский Генеральный штаб отреагировал подобным же обещанием сделать все, что в его силах, чтобы предотвратить маневренное передвижение немецких войск с востока в марте и в апреле. Генерал Антонов, выступавший от его имени, цитируя Сталина, сказал, что русские будут продолжать операции на всех фронтах до тех пор, пока будет позволять погода. Он продолжил, что могут быть перерывы из-за необходимости восстановления коммуникаций, но советская армия сделает все возможное, чтобы сделать их короткими и продолжать наступление на пределе возможностей. Сталин подтвердил эти обещания.
Три военные штабные группы завершили дискуссии о стратегии в Европе выражением веры в намерения и добрую волю остальных. В ходе операций на западе и востоке подтвердилась надежность соглашения, заключенного для общей защиты.
В Ялте Сталин вновь согласился, что следует проводить дополнительные консультации между военными штабами трех стран для более тесного сотрудничества. Президент и Объединенный комитет начальников штабов предложили установить прямую связь между Эйзенхауэром, Александером и советским Генеральным штабом через американскую и британскую миссии в Москве. На встрече с президентом и его советниками 4 февраля генерал Маршалл заявил: поскольку русские находятся в 40 милях от Берлина, у нас нет времени ждать одобрения Объединенного штаба. Черчилль неохотно согласился на этот прямой путь консультаций, боясь, что Эйзенхауэр займется решением вопросов, находящихся в компетенции более высоких властей. Сталин согласился на это, а премьер-министр, можно сказать, согласился это позволить. Однако Черчилль удивился, когда Эйзенхауэр потребовал позволить ему переписываться со Сталиным, как главнокомандующим Красной армии.
Фактически президент продолжал настаивать на прямой связи между Эйзенхауэром, Александером и военачальниками русских войск на востоке по таким вопросам, как использование воздушных сил и координация ежедневных действий. Но этой прямой связи между военачальниками Сталин воспрепятствовал, считая, что в ней пока нет необходимости.
Когда, как будет сказано ниже, оперативная связь по всеобъемлющим стратегическим операциям стала необходимой, Эйзенхауэр обратился прямо к Сталину, как к главнокомандующему советских войск, а Черчилль счел, что, поступая так, он злоупотребляет разрешением и превышает свою власть.
Дискуссии о войне на Тихом океане возобновились там, где они прервались в ноябре прошлого года в конце визита Черчилля в Москву. Русским сообщили, что мы решили продолжить освобождение Филиппин; а затем, захватив острова Бонин, примерно 1 апреля попытаться захватить Окинаву (в архипелаге Рюкю), что даст нам воздушные базы и передовую морскую базу, находящуюся в угрожающей близости к Японии. Японская противовоздушная оборона больше не являлась серьезным препятствием для наших эскадрилий бомбардировщиков. В недавнем наступлении, в котором мы использовали всего 120 самолетов, город Кобе был превращен в руины; а планы расширения наступательных сил примерно до 1800 боевых самолетов уже осуществлялись. Остатки японского флота не могли выдержать главного боя. Японский торговый флот сократился примерно с 7 000 000 тонн водоизмещения до 2 000 000 тонн.
Президент и Маршалл также знали о другом возможном развитии событий, при котором это превосходство может сделаться еще более сокрушительным. Еще перед отправкой в Ялту им было доложено, что, вполне возможно, вскоре можно ожидать появления новой бомбы гораздо большей разрушительной силы, чем существующие. Генерал Гроувз, глава Манхэттенского проекта, в письме от 30 декабря информировал Маршалла, что первый образец будет готов в августе, следующий – до конца года, а остальные в ближайшее время после этого. Предсказывалось, что взрывная сила первой бомбы будет эквивалентна 500 тоннам тротила; а следующая из этой серии будет вдвое сильнее.
Предположительно, Черчилль тоже знал об этом новом оружии, хотя в открытом отчете об этом не говорится.
Но решающее влияние, которое это оружие могло оказать на окончание войны, не было осознано на основании этого первого отчета и любых других, которые могли быть получены до Ялтинской конференции. Целью этого отчета было определить график операций на Тихом океане под кодовым названием «Аргонавт». В нем повторялся и тем самым подтверждался следующий параграф из декабрьского меморандума Объединенного совета начальников штабов:
«I. Начальники штабов Соединенных Штатов за основу планирования войны против Японии приняли следующее.
Концепция операций, определяющих главные усилия на Тихом океане, такова:
