Долгие годы в науке идут споры о том, что представлял из себя автор упомянутых трудов в морально-психологическом плане, что это был за человек, в чем его особенность как жителя Византии VI века, придворного и наблюдательного историка одновременно. Действительно, читая, например, сначала «Историю войн», а затем «Тайную историю», нельзя не заметить бросающейся в глаза двойственности позиции автора, пишущего, с одной стороны, официальную, хотя тоже не без критики, историю, а с другой стороны, предающего огласке не без чувства мстительной радости разного рода сведения, свидетельствующие о невысоких личных и моральных качествах первых лиц великой империи. Можно, конечно, считать, что официально-панегирические труды он использовал в качестве опоры, «карабкаясь к вершинам власти», а в действительности сильно не любил юстиниановский режим, подвергая его резкой критике в «Тайной истории», ходившей в списках по рукам. Однако возможно, что историк, создавая разные по материалу и замыслу произведения, менял свои оценки не только по причине собственного «византийского» двуличия или другим соображениям субъективного порядка, но и потому, что во внешней деятельности Юстиниана он видел действительно положительное начало, соответствовавшее имперской византийской идеологии. В том, что Прокопий был патриотом империи ромеев, сомнений быть не может. В его системе миросозерцания не только осталось традиционное восприятие себя как гражданина великой империи, но и не менее традиционное разделение жителей Ойкумены на римлян – носителей государственности и высокой культуры, и варваров. Противостояние миру последних как насущная необходимость было для него очевидным, поскольку мир этот уже на протяжении почти двух столетий находился в тесном военно-политическом соприкосновении с римским, а потом и византийским обществом. Как человек все-таки государственного мышления он не мог не радоваться победам своей страны в войнах, вместе с тем достаточно ясно понимая, какие тяжелые социальные последствия может повлечь за собой невероятное напряжение всех людских и материальных ресурсов. Вот почему его официальные произведения, на наш взгляд, не обязательно должны носить характер «вымученной неискренности». Грандиозные победы и территориальные приобретения Византии, а также необычайная строительная деятельность Юстиниана, служившая ad majorem imperii gloriam, могли вызвать восторженные отклики даже у критика существовавшего личного режима этого правителя.
В данном томе представлены два официальных сочинения – «История войн с готами» и трактат «О постройках». «Война с готами» является как бы третьей, заключительной частью всей «Истории войн» (она охватывает V-VIII книги произведения), поскольку хронологически это было последнее международное событие исторического масштаба, участником которого Прокопию довелось стать. Следует отметить, что отдельная публикация «Войн с готами» никак не нарушает внутренней логики всего труда, поскольку в мировой практике давно сложилась традиция публикации по отдельности всех частей «трилогии» Прокопия. Что же касается трактата «О постройках», то он, как, впрочем, и «Тайная история», стоит особняком в ряду исторических писаний византийского историка.
Позволим себе кратко напомнить, какие события способствовали созданию Прокопием описания войн с готами. Начиная с 527 г. будущий историк занимает сначала пост секретаря, а затем и советника по юридическим вопросам при Велизарий. Во время персидской войны он начинает, вероятно, делать первые заметки, которые впоследствии были им использованы при написании истории. В 531 г. он вместе с Велизарием возвращается в столицу, где становится свидетелем восстания Ника 532 г., события которого были описаны им в истории войн с персами (I, 24). Начиная с 533 г. Прокопий принимает активное участие в вандальской кампании, результатом которой явился разгром королевства вандалов в Северной Африке и утверждение там византийского господства. После подчинения этих территорий он провел там еще три года (533-536) и участвовал в подавлении народных движений, оставаясь после отъезда Велизария фактически советником при наместнике Северной Африки Соломоне, а с 536 г. вновь присоединился к своему покровителю, начавшему уже кампанию против готов в Италии.
Судя по всему, в Италии во время готских войн Прокопий побывал дважды – в 536-540 и 546-548 гг., и годы, проведенные там, позволили ему собрать необычайно богатый материал не только по военно-политической, дипломатической истории, но и дать имеющие непреходящую ценность описания быта, культуры римского и варварского населения Италии, создать яркие психологические портреты многих выдающихся деятелей того времени.
Война в Италии оказалась для Византии трудной и затяжной (535-555). Летом 535 г. Велизарий высадился на Сицилии, овладел островом и начал продвигаться вглубь итальянской территории. Благодаря широкой поддержке со стороны остатков римской рабовладельческой знати и ортодоксального духовенства (готы были арианами), полководцу удалось быстро захватить практически все земли вплоть до Вечного города, который открыл ему свои ворота в декабре 536 г. Вместе с Велизарием в город вступил и Прокопий, положение которого при полководце в это время еще более упрочилось. До 540 г. война велась с переменными успехами по всей территории Италии, но, начиная с этого года, Велизарий перешел к решительным военным операциям, и на какое-то весьма непродолжительное время показалось, что завоевательная политика Юстиниана достигла своих целей. Император торжествовал победу, а победитель Велизарий был вызван в столицу, куда вслед за ним отправился и Прокопий[3]. Тем временем обстановка в Италии начала быстро меняться. В 541 г. королем остготов был выбран Тотила (погиб в 552 г.), отличавшийся высокими полководческими качествами. За очень короткий срок он восстановил свою власть почти на всей территории Италии. Будучи дальновидным политиком, Тотила расширил свою социальную опору благодаря тому, что принимал в свое войско беглых рабов и колонов, давая им свободу и освобождая от уплаты повинностей в пользу землевладельцев. Вместе с тем он нанес решительный удар по римской знати, сотрудничавшей с византийцами, конфисковав обширные земельные участки. Обеспечив себе таким образом поддержку среди основной массы итальянского населения, он в 546 г. без труда захватил Рим, а затем, к 551 г., расширил свои владения вплоть до Сицилии, Сардинии и Корсики. Обеспокоенный военными успехами готов, Юстиниан еще в 544 г. вернул в Италию Велизария, однако тот, не одержав до 548 г. ни одной крупной победы, был вынужден возвратиться в Византию.
Между тем, положение Тотилы не было достаточно устойчивым, несмотря на все его победы. Многие представители остготской знати стали отходить от него, да и сам король некоторыми своими шагами – уступками италийской знати и т.и. – подорвал то безоглядное доверие к себе, которое существовало в готском обществе в первой половине 40-х годов. В 552 г. в Италию прибывает новая византийская армия во главе с новым командующим Нарзесом. В июне того же года в сражении у местечка Тагина армия Тотилы потерпела жестокое поражение, а сам он погиб. Но готы продолжали упорное сопротивление и понадобилось еще два года, прежде чем вся территория Италии была вновь подчинена воле византийского императора. В 554 г. все указы и законы Тотилы были отменены и восстановлен старый порядок вещей. Такова основная канва событий, свидетелем и участником которых отчасти был сам Прокопий.
Несмотря на официальный характер «Истории войн», политическая заданность сочинения не нанесла вреда его индивидуальности. «Войны с готами», как и другие книги, изобилуют очень точными характеристиками и описаниями жизни и быта варварских народов – германских и славянских племен, вовлеченных в орбиту византийской внешней политики. Однако интерес Прокопия к варварам, повышенный и конкретный характер которого неоднократно отмечался исследователями, отражает не только его любознательность и стремление к новому. Конечно, Прокопий действительно очень сильно интересовался жизнью других народов, их традициями и нравами, что, вероятно, было обусловлено той полиэтнической средой, в которой он вращался с раннего детства. Именно поэтому он всегда с большой охотой учил языки соседних с империей племен. Однако в этом интересе есть немало и от практической необходимости изучения противника, знания его сильных и слабых сторон. Этим отчасти могут быть объяснены и обширные исторические экскурсы в раннюю историю готов, например, те, в которых Прокопий описывает борьбу за власть между Одоакром и Теодорихом в конце V века (I, 1.9-15, 24-31). Смысловая роль этого сюжета достаточно велика – он призван не только показать обычный, с точки зрения византийского историка, механизм взаимоотношений в среде готской знати, четко продемонстрировать характеры и типы людей, с которыми предстоит бороться, но дать возможность в завуалированной форме порассуждать о правах и обязанностях государя, создать своеобразный минитрактат по политической теории. В известной степени подобными же мыслями и настроениями проникнуты и фрагменты, связанные с описанием жизни славян, которые, по словам Прокопия, живут «в народоправстве», хотя, конечно же, сам автор никогда сторонником демократии не был. Вместе с тем значимость всех «этнографических» пассажей историка оценивается еще и тем, что зачастую они являются либо единственным, либо первым, либо самым распространенным источником по истории германских и славянских народов этого периода, времени, когда последние начинают все более активно угрожать дунайским границам империи и когда их военные походы начинают менять свой характер, превращаясь в движение по освоению новых земель на Балканах. Однако несмотря на то, что все эти экскурсы необычайно ценны и точны, поскольку сам автор, в отличие от, например, Тацита, был почти всегда непосредственно знаком с тем, о чем писал, а моральные качества варваров иногда вызывают у него даже неприкрытое восхищение, все же в его голосе всегда звучат нотки превосходства образованного римлянина, человека над грубыми варварами, которых необходимо укрощать либо силой оружия, либо властью денег и различными дипломатическими уловками.
