жизни нескольким людям… включая и третьего бандита, чье имя не сохранила история: Буканцев прикончил и его, следующей ночью и тоже при отправлении естественных надобностей. После этого трое оставшихся в живых погрузились в «джип-чероки» и попытались уехать. Но Буканцев сделал с внедорожником примерно то же самое, что впоследствии сделают с микроавтобусом Маскаева: пропорол два колеса и перерезал тормозные шланги. Бросив машину в пустыне, Баранов и Аспаковский ушли в Муйнак пешком. Рядом с ними чуть впереди шел Геннадий, которому в спину смотрели стволы пистолетов; резонно понимая, что Буканцев вполне может укокошить оставшихся главных членов банды, они таким образом решили себя подстраховать. Собравшись в путь, Аспаковский громко прокричал окрест, что в ответ на первый выстрел Артема, неважно, достигнет он достигнет цели или нет, вторым будет убит Геннадий. Как бы там ни было, пока Виктор, Валерий и Геннадий брели по пустыне до Муйнака, по ним никто не стрелял, и Артема они так и не увидели.
Встреча Артема и Виктора состоится спустя несколько лет… и кончится она для Артема весьма печально. Его смерть, как мы уже знаем, неуклюже попытаются «повесить» на Андрея Маскаева.
Что касается Монина, то за несколько дней до описываемых событий к нему в квартиру неожиданно нагрянули незнакомые ему люди и, напомнив о том, что Аркадий является нештатным сотрудником ведомства, заставили его, к полному недоумению жены, сорваться с места и поехать в аэропорт, где вручили уже купленный на его имя билет до Южной Сибири.
* * *
Бийск, казалось, не был готов ни к Армагеддону, ни даже к Олимпийским играм, ни вообще к какому-либо еще подобному мероприятию. В городе ничего не изменилось. Мы выгрузились из старого «цивика», хозяин которого – хипповатый и обрюзгший мужик лет пятидесяти – всю дорогу развлекал нас историями из своего «диссидентского» прошлого: как его безуспешно вербовал КГБ, как потом пытались то ли сделать из него стукача, то ли вынудить уехать за границу…
– Что будем делать? – спросила Эльвира.
Выглядела она неважно. Я, впрочем, был немногим респектабельнее. Денег у меня не было, а есть хотелось невмоготу. Думаю, Мельникова чувствовала себя примерно так же. О подобной попутчице я отродясь не мечтал, но кому-то было нужно, чтобы мы прошли часть этого пути вместе.
– Говори, где они могут быть?
– Адреса я не знаю. Виктор говорил что-то про район «Витамин»… Думаю, это совсем уж неформальное название.
– Да, это больше похоже на криминально-административное деление, – я сразу вспомнил про казанские «Пентагон» и «Тяп-ляп». – Думаю, вряд ли есть смысл спрашивать у всех подряд, как пройти до «Витамина».
– Иди к черту. Я сама спрошу…
Эльвира действительно не погнушалась получить информацию. Первый же молодой человек, одетый в несвежий спортивный костюм, с большим интересом оглядел молодую женщину со следами бурного прошлого, засек меня, реявшего в отдалении, но объяснил доступно, как найти этот район.
По сути, это была обычная «нахаловка», одно время начавшая было сдавать позиции под натиском многоквартирных домов. Но их тут оказалось не так много, да и построены они были еще при социализме. Искать наших знакомых было бессмысленно, надеяться на то, что они вдруг случайно появятся здесь – того глупее. Когда Эльвира высказалась за то, чтобы добраться до дома автостопом, я так и посоветовал ей – «вперед!» Не мог я покинуть Бийск, пока не увидел бы Татьяну. В каком угодно виде, но я должен был найти ее. Поняла меня Эльвира, или нет – не знаю. Не слишком мне было это интересно.
Однако положение наше было аховым. Денег и документов – никаких (мои были отобраны, Эльвирины – потеряны), телефона, по которому можно было бы позвонить хоть кому-нибудь, у нас тоже не имелось… Не буду подробно описывать, как я следующим утром толкался на местном «рынке рабов» среди таджиков и узбеков, и чем пришлось мне заниматься, когда неожиданно подвернулось дело, но вечером того же дня мы с Эльвирой уже жадно пожирали чебуреки у киоска и набирали номер на телефоне, купленном у подозрительного типа на конечной остановке (несомненно, украденном у кого-то парой часов раньше). О «рынке рабов» я подумал неслучайно – меня остановили двое квартальных, и недвусмысленно поинтересовались, какого черта в центре города делает праздношатающийся нелегал – а с трехдневной щетиной я вполне могу вызывать подозрения. Услышав мое безупречное алтайское произношение, они сделали попытку принюхаться на предмет алкогольных остатков, но не обнаружили и таковых. Убедившись в том, что я обычный бийский безработный, они потеряли ко мне интерес и удалились на поиски более интересной клиентуры. Так что я вполне легально затесался среди нелегалов и даже сумел заработать на еду и средства мобильной связи.
А звонила Эльвира своему бывшему… и, думаю, это был наиболее разумный выбор в нашей ситуации. Ее открытость продвинулась до того, что она включила динамик, чтобы и я слышал разговор.
– Алло? – услышал я.
– Привет, Геннадий, – сказала Эльвира просто.
Секунду трубка молчала, потом Ратаев затараторил:
– Эля?! Ты где? Как нам тебя найти? Что случилось?
– Ты мог бы не тарахтеть? – желчно осведомилась Эльвира. – Вы нас бросили на верную смерть, и теперь ты еще спрашиваешь «что случилось?» Я выжила, представь себе.
– Так это прекрасно! – воскликнул Геннадий. (Я готов был поклясться, что восторг его был искренним.) – Где ты сейчас? Мы сейчас приедем!
Эльвира назвала адрес, взглянув на опознавательную табличку, висевшую на стене ближайшей трехэтажки. Разговор на этом закончился. Я закурил «приму-ностальгию» (на другие сигареты денег у меня просто не было), и заметил:
– Он сказал «мы». Как думаешь, с кем он приедет?
Эльвира достаточно равнодушно передернула плечиками:
– Если честно, мне на это наплевать. Главное, чтобы он хоть как-то помог выбраться отсюда…
Геннадий появился минут через десять. Рядом со штакетником, обозначавшим границы «летнего кафе», где мы приканчивали чебуреки, притормозила светло-желтая «волга» тридцать первой модели. За рулем находился смутно знакомый мужчина вроде бы казахской внешности, а с заднего сиденья наружу выскочили Гена Ратаев и Игорь по прозвищу Студент. Оба направились к нам с радостными физиономиями.
Эльвира смотрела на них злым взглядом. Возможно, у меня было похожее выражение лица.
– Ну, как вы? – с неподдельным участием спросил Геннадий.
– А где Аркадий? – тут же спросил Студент.
– Мне, наверное, надо было тебя пристрелить тогда, – произнесла Эльвира, буравя Студента глазами.
– Почему? – спросил Студент наивно.
– Не люблю предателей, – произнесла Эльвира. – А вокруг меня только они и ошиваются. Что Гуцул с Лымарем, что мои бывшие оба…
– А может быть, дело в тебе? – отнюдь не риторически спросил
