Во сне она увидела маленькое озеро, очень похожее на то, что было в парке Среднего города. Птица ллир величаво скользила по тёмно-голубой глади среди неподвижных цветов, белеющих в полумраке заросшего водоёма, словно диуриновые светильники.
— Никуда тебе от меня не деться, — сказала птица. — Лиммея-Амнита… Эти имена твои. Оба. И в них твоя судьба. Та принадлежишь мне, как и все эти цветы. Амнита — тоже цветок. И ещё звезда. Цветок и звезда. Ты — моя звезда. Не бойся, садись на меня.
Амните было страшно, но она всё же села птице на спину, и ллир взмыла в небо, которое почему-то уже стало тёмным, и на нём одна за другой вспыхивали звёзды. Амнита насчитала пятнадцать. Перед ней сияло созвездие Ллир.
— Разве ты не хочешь окончательно избавиться от власти Камы? — спросила птица. — Разве ты не хочешь её одолеть? Ты просто должна понять, что у неё нет над тобой никакой власти. И в сущности никогда не было. Она властвует лишь над миром людей!
— Но я же человек, — растерянно сказала Амнита и вдруг зажмурилась от яркого света. Что-то белое, нестерпимо сверкающее неслось прямо на неё из темноты. Оно было похоже на падающую звезду.
— Нет! Не надо! — в ужасе закричала Амнита. — Звёзды не падают! Нет!
Но звезда всё же упала. И прямо ей на грудь. Она была маленькая и холодная, как лёд. Амнита проснулась от удушья и боли во всём теле. Уллариновый кулон светился ярким, пульсирующим светом. Он жёг ей грудь. Амнита сорвала кулон, но у неё было такое чувство, что холодный белый огонь проник в неё и жжёт её изнутри. Она задыхалась, бродила по комнатам, как безумная, пила то воду, то вино, то горячий настой из трав, который ей делала Тиинат, но проклятый леденящий огонь не отпускал её. Ей казалось, что внутри у неё уже всё выжжено, а тело — тонкая оболочка, которая вот-вот сгорит или растает.
Подойдя зачем-то к туалетному столику, Амнита поглядела в зеркало и обмерла от страха. На неё смотрело тёмное лицо с глазами, светящимися словно два улларина.
— Ты хочешь гореть вечно? — спросило её это лицо. — Ты хочешь гореть вечно, как звезда? Ты ищешь дверь в бессмертие? Она называется смерть.
Жуткое лицо побелело и застыло, а глаза, на мгновение вспыхнув ослепительным светом, померкли и превратились в два чёрных угля. На Амниту смотрела бледная маска с пустыми глазницами, которые заполняла чернота. Глаза смерти. Глаза тьмы…
— Скорей бы отец вернулся с Танхара, — говорила Тиинат. — Он не позволит тебе так над собой издаваться. Отдохни хотя бы одну ночь. Не ходи сегодня к озеру.
— Но я же не успею…
— Ты не успеешь, если умрёшь. Ты хочешь, чтобы она победила?
Амнита поняла, что Тиинат права. В последнее время ей не удавалось выспаться днём. Ещё одна бессонная ночь в таком напряжении её просто убьёт. Сразу после ужина, выпив приготовленный Тиинат настой, Амнита легла спать.
Как ни странно, кошмаров не было. Ей приснился отец. Такой, каким она его чаще всего вспоминала. Он, задумавшись, стоял у открытого окна и смотрел в сад. Это высокое, похожее на дверь окно его кабинета выходило на север. В той части сада был фонтан. Отец говорил, что лёгкий шум воды успокаивает и в то же время не даёт расслабиться. Отцовский кабинет соединялся с библиотекой, где Амнита иногда сидела часами, особенно в период учёбы в высшей школе. Ей приснились и библиотека, и кабинет. Она вошла, увидала стоящего у окна отца и уже хотела выйти — она знала, что он любил там стоять, когда что-то обдумывал. Однажды даже пошутил: «Это заколдованное окно, из которого ко мне приходят самые невероятные идеи». На этот раз отец обернулся и позвал её.
— Иди сюда, — сказал он. — Посмотри!
Амнита выглянула в окно и увидала темноту. Но это была не мягкая, умиротворяющая темнота ночного сада. Перед Амнитой словно распахнулась бездна, в холодной глубине которой сияли звезды.
— Ну же, иди! Освободись от земного тела! Оно не даёт тебе летать. Разве ты не мечтала от него избавиться? Разве ты не хотела вернуться?
— Нет… — прошептала Амнита, пятясь от окна.
— Эльгин Альмандаар Лайол! — грянул откуда-то с высоты громкий, властный голос.
Она узнала его, хотя и не помнила, где и когда слышала.
— Эльгин Альмандаар Лайол! Ты посмел вмешаться в планы Великого Нумарга и поставил под угрозу целый мир. Ты должен покинуть нас!
Амниту захлестнула волна холодного отчаянии. Она обернулась, ища поддержки у отца, но его не было. Ни его, ни уставленного книжным шкафами кабинета. Перед ней простирался огромный зал с колоннами, похожими на вздымающиеся вверх лучи света. Где-то далеко вверху сияли звёзды, а их отражения превращали прозрачный пол в мерцающий звёздный ковёр. Здесь было небо. Везде — над головой и под ногами. Закруглённые ступени высокого трона клубились перед ней, словно пронизанные солнечным светом облака. Амнита подняла голову и увидела лицо говорившего. Не лицо, а лик. Светлый и грозный. Прекрасный и столь величественный, что на него было больно смотреть. Она знала, что спорить бесполезно, и всё же оказала:
— Но ведь ничего не случилось…
— Могло случиться. А может, ещё случится. Ты не имел права нарушать закон. Никто не имеет права нарушать его. Тем более высшие. Эльгин Альмандаар Лайол, ты не достоин быть среди нас. Отправляйся туда, в тот мир, где ты нарушил равновесие. Ты нарушил его и здесь, но это не так страшно, как вмешательство в жизнь другого мира.
Амнита огляделась. Везде среди колонн стояли стройные фигуре в светлых плащах и сверкающих диадемах… Она знала, что здесь, в толпе, находится её отец, но даже он на посмеет молить о снисхождении, ссылаясь на её юный возраст. Она только спросила:
— Я смогу вернуться? Когда-нибудь…
— Сможешь. Если очень захочешь. А теперь отправляйся. Тело твоё сгорит легко и быстро, а душа достигнет того мира вместе со звёздным ветром, который ты поднял, устроив этот взрыв.
— Но это так долго…
— Для тебя это будет всего лишь миг. Ты всё забудешь. Чтобы вспомнить, когда настанет время выбирать. Ступай!
Амнита повернулась и пошла по длинному сверкающему коридору, вдоль которого вздымались светлые колонны, подобные солнечным лучам. Эти лучи сняли всё ярче и ярче. Светлое пламя окружило её со всех сторон, подхватило и понесло. Она чувствовала, что горит, сама превращаясь в луч света. Ей было не больно и не страшно. Но очень грустно, и не потому, что она больше не будет резвиться на просторах Энны, зажигая из звездной пыли огненные цветы, и путешествовать в разные миры… Больше всего её огорчало то, что она расстаётся с ним. С тем, кто уговорил её совершить этот поступок, обернувшийся бедствием для её родной звезды и едва не погубивший один совсем юный мир. Из-за него она стала изгнанницей и лишилась дома, но, покидая свой мир, чтобы где-то там, в другом, низшем, мире облечься тяжёлой, грубой плотью, она больше всего страдала из-за того, что расстаётся с ним. С тем, кого должна была бы ненавидеть. И она ненавидела его. Но всё равно любила. Не так, как любят здесь, на Эрсе. Не совсем так. В том мире она не была женщиной. Там нет ни женщин, ни мужчин. Там, в Арандейе, огненной обители арнов. Но ведь у неё был отец… Да, но отцовство в Арандейе мало походило на здешнее. Некоторые из старших арнов получали право воспитать своего эльгина. Эльгин — значит младший арн, эрг — старший… Не просто старший, а тот, кто создал своего эльгина. Вернее, создал огненное тело для новой души, явившейся в Арандейю. Откуда? Этого она уже точно не вспомнит. Воспоминания об Арандейе были отрывочными и смутными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
