бедняга носится с идеей выращивать фрукты и овощи на продажу, но это пустой номер. Он человек свойский, но у него нет коммерческой жилки, а в наши дни без коммерческой жилки на плаву не продержаться. Думаете, я лечу больных? Ошибаетесь. Я большой мастер выписывать рецепты и выдавать справки. Но Саммерхейзы мне нравятся. Она — существо очаровательное, а Саммерхейз, хоть и может вспылить и частенько бывает мрачен, все равно свой в доску, старая гвардия. Малый что надо. Жаль, что вы не знали старого полковника Саммерхейза, вот уж у кого был необузданный нрав, сущий дьявол был.
— Он был отцом майора Саммерхейза?
— Да. Наследство им старик оставил более чем скромное, и, разумеется, после его смерти пришлось платить всевозможным кредиторам, так что деньги у них совсем вывелись, но поди ж ты, прикипели к старым стенам, продавать дом не хотят. И не знаешь, то ли восхищаться ими, то ли говорить «дураки».
Он посмотрел на часы.
— Не смею вас задерживать, — понял намек Пуаро.
— Еще несколько минут есть. К тому же я хотел бы представить вас жене. Не понимаю, куда она подевалась. Ваш приезд ее страшно заинтересовал. Мы оба помешаны на преступлениях. Много об этом читаем.
— Что именно: криминология, детективы или воскресные газеты?
— Все подряд.
— Снисходите ли вы до «Санди компэниэн»?
Рендел засмеялся.
— Какое же воскресенье без такого чтива?
— Месяцев пять назад эта газета печатала довольно занятные статьи. К примеру, насчет женщин, в чью жизнь вошла трагедия — они оказались втянуты в убийство.
— Да, я эту статью помню. Наполовину — чистая брехня.
— Вы так считаете?
— Ну, о деле Крейга мне известно только из газет, а вот о Джейнис Кортленд могу сказать, что невинной овечкой она не была. Распутная бабенка. Я это знаю, потому что ее мужа лечил мой дядя. Кортленд, разумеется, был не подарок, но и женушка его ненамного лучше. Она окрутила этого сопляка и науськала — убей. Дальше он отправляется в тюрьму за неумышленное убийство, а она остается богатой вдовушкой и вскоре выскакивает за другого.
— В «Санди компэниэн» об этом ничего нет. А за кого она вышла, не помните?
Рендел покачал головой:
— Фамилию его я не знаю, но от кого-то слышал, что пристроилась она неплохо.
— После этой статьи у читателя возникает вопрос: а где эти четыре женщины сейчас? — задумчиво произнес Пуаро.
— Вы правы. Может, на прошлой неделе кто-то из них был вместе с тобой на коктейле. Спорить готов, о своем прошлом они не очень распространяются. А уж по этим фотографиям их нипочем не узнать. Клянусь богом, они там все на одно лицо.
Пробили часы, и Пуаро поднялся.
— Не буду злоупотреблять вашим вниманием. Вы были очень любезны.
— Жаль, ничем вам не помог. Да и что занятой человек может знать о приходящей прислуге? Но подождите минутку, я обязательно должен представить вас жене. Если вы вот так уйдете, она мне этого не простит.
Опередив Пуаро, он вышел в холл и громко позвал:
— Шила! Шила! — Сверху донесся негромкий голос. — Иди сюда. У меня для тебя сюрприз.
По ступеням легко сбежала худенькая белокожая блондинка.
— Шила, это месье Эркюль Пуаро. Каков сюрприз, а?
— Ах! — Казалось, миссис Рендел лишилась дара речи. Ее очень тусклые голубые глаза в испуге вытаращились на Пуаро.
— Мадам, — засвидетельствовал свое почтение Пуаро и склонился к ее руке как можно более по-иностранному.
— Мы слышали, что вы здесь, — оправилась от шока Шила Рендел. — Но и подумать не могли… — Она оборвала фразу на полуслове и искательно глянула на мужа.
Понятно, подумал Пуаро, он для нее царь и бог.
Произнеся несколько напыщенных фраз, Пуаро распрощался с хозяевами.
Впечатление осталось такое: доктор Рендел весел и радушен, а миссис Рендел — бессловесна и испуганна.
И к этой чете по вторникам с утра приходила миссис Макгинти. Ладно, на первый раз с них достаточно.
2
Хантерс-Клоуз оказался массивным сооружением в викторианском стиле, к нему вела длинная неухоженная подъездная дорожка, заросшая сорной травой. В свое время этот дом не считался большим, но для нынешних обитателей он был явно велик — поддерживать порядок тут было некому.
Дверь Пуаро открыла женщина, показавшаяся ему иностранкой. Он спросил, можно ли видеть миссис Уэтерби.
Она внимательно посмотрела на него, потом сказала:
— Не знаю. Заходите, вас прошу. Может, вам надо мисс Хендерсон?
Она оставила его в холле. Если пользоваться терминологией агентов по продаже недвижимости, холл был «полностью обставлен» антиквариатом со всего света. Особой чистотой он не блистал, там и сям виднелись следы пыли.
Наконец девушка-иностранка вернулась. Она сказала:
— Заходите, вас прошу, — и провела его в стылую комнатку с большим столом. На каминной доске стоял большой и довольно зловещий медный кофейник с огромным искривленным носиком, прямо тебе ястребиный клюв.
За спиной Пуаро открылась дверь, и в комнату вошла девушка.
— Моя мама лежит, — сказала она. — Чем могу быть полезна?
— Вы мисс Уэтерби?
— Хендерсон. Мистер Уэтерби — мой отчим.
Ей было лет тридцать, неприметная с виду, крупная и неуклюжая. Глаза внимательные, чуть встревоженные.
— Я желал бы услышать от вас о миссис Макгинти, которая здесь работала.
Она уставилась на него.
— Миссис Макгинти? Но она умерла.
— Знаю, — мягко заверил ее Пуаро. — И тем не менее хотел бы, чтобы вы о ней рассказали.
— Ах, так. По поводу страховки?
— Нет, дело не в страховке. Я ищу свежие факты.
— Свежие факты. Насчет… ее смерти?
— Меня наняли адвокаты Джеймса Бентли, — объяснил Пуаро, — чтобы я провел дополнительное расследование.
Не сводя с него глаз, она спросила:
— А разве ее убил не он?
— Суд присяжных решил, что он. Но присяжные тоже люди, иногда ошибаются и они.
— Тогда, выходит, ее убил кто-то другой?
— Вполне возможно.
— Кто же? — резко спросила она.
— Вот в чем вопрос, — негромко заметил Пуаро.
— Ничего не понимаю.
— Нет? Но кое-что рассказать о миссис Макгинти вы можете?
С неохотой она согласилась:
— Могу, наверное… Что вы хотите знать?
— Для начала… что вы о ней думаете?
— Как «что»? Да ничего особенного. Женщина как женщина.
— Разговорчивая или молчаливая? Любопытная или сдержанная? Общительная или угрюмая? Симпатичная женщина… или не очень?
Мисс Хендерсон задумалась.
— Работала она хорошо… Только поговорить очень любила. Иногда такое загибала… Вообще-то она мне… не очень нравилась.
Открылась дверь, и иностранная служанка сказала:
— Мисс Дейдри, ваша мама говорит: приведите, вас прошу.
— Мама хочет, чтобы я привела к ней этого джентльмена?
— Да, пожалуйста, спасибо.
Дейдри Хендерсон с сомнением взглянула на Пуаро:
— Вы подниметесь к маме?
— Разумеется.
Дейдри провела его
