Sorge” (“Со жгучей заботой”), в которой он анализировал положение католический церкви в Германии и выражал резкий протест против нарушения условий конкордата 1933 года. Гейдрих не смог предупредить Гитлера о ее появлении и оправдывался перед ним отсутствием необходимых сил и средств для агентурного проникновения в Ватикан.
Кончина папы Пия XI в феврале 1939 года весьма обрадовала руководство НСДАП, рассчитывавшее оказать влияние на выбор приемлемого для Берлина его преемника. СД смогла продвинуть в Ватикан своего агента, уроженца Вены украинского происхождения Тараса Бородайкевича и другого агента, личность которого до настоящего времени не установлена. Первоначально они получили разрешение израсходовать до 3 миллионов золотых марок для обеспечения избрания либо кардинала Морилио Фоссати из Турина, либо Эллио далла Коста из Флоренции. Однако лучше знавший обстановку внутри католической церкви руководитель католической линии в СД Хартль не рекомендовал Гитлеру прибегать к коррупции и убедил его, что подкуп требуемого для избрания папы большинства в коллегии кардиналов (42 человека из 62) является нереальной задачей. В результате Берлин не смог вмешаться в этот процесс, и 2 марта 1939 года новым первосвященником католической церкви был избран неприемлемый для Германии кардинал Эуженио Пачелли, избравший себе имя Пия XII.
Одновременная разработка структур католической церкви в рейхе силами гестапо и СД является наглядным примером параллелизма, возникавшего в работе этих двух оперативных органов. Часто встречающиеся утверждения о том, что СД-инланд представляла собой разведывательный аппарат тайной государственной полиции, лишены оснований и отражают лишь стремление ряда лиц в нацистском руководстве размежевать границы их ответственности. В действительности отношения между ними складывались совершенно иначе, и ликвидировать возникающие противоречия оказался не в состоянии даже их общий начальник, руководитель полиции безопасности и СД Гейдрих. Сотрудники СД критиковали гестаповцев за закостенелость мышления и неспособность подняться над сиюминутными проблемами, а также за исключительно полицейский образ мышления. В ответ они слышали обвинения в верхоглядстве, дилетантизме, безответственности и легкомыслии, а также в стремлении везде и всюду перебежать дорогу гестапо и воспользоваться плодами кропотливой работы полицейских. К ликвидации далеко зашедшего конфликта был привлечен Гиммлер, в 1938 году разработавший план объединения всех подведомственных ему служб в охранный корпус и слияния всех видов полиции со Службой безопасности и охранными отрядами. Гейдрих вынашивал другую идею. Он планировал перевести СД в категорию органов государства и слить ее с полицией, но не с СС. В итоге длительных дискуссий и зондирования позиции руководства НСДАП выяснилось, что обе концепции реализованы не будут. Проблема была решена несколько иначе, путем создания Главного управления имперской безопасности (РСХА), часть подразделений которого сохраняла партийный статус, а часть — государственный. Однако эта реформа произошла 27 сентября 1939 года и потому рассматривается в другой главе.
* * *
После взятия власти нацистами иностранные разведывательные службы не бездействовали, а спохватились довольно быстро. Кроме уже упоминавшихся поляков, их союзники французы активизировали свои агентурные сети и полностью развернули их к 1934 году. Они сумели внедрить в Исследовательское управление министерства авиации агента Ганса-Тило Шмидта, до 1939 года включительно поставлявшего весьма ценную информацию для возглавляемой Густавом Бертраном дешифровальной секции “Д” Службы разведки. Младший сын аристократического семейства Шмидт в 1926 году был принят на работу в качестве гражданского специалиста в шифровальное бюро войск связи (“Ши”) по рекомендации его старшего брата подполковника Рудольфа Шмидта, заместителя начальника этого бюро. Служебные обязанности Ганса-Тило состояли в уничтожении утративших силу ключей к шифровальной машине “Энигма”. В этом он усмотрел возможность легко заработать и летом 1931 года в инициативном порядке вышел на посольство Франции, однако получил ответ, что оно в услугах подобного рода не нуждается. Хотя ответ был категоричен, будущий посол в Москве и жертва громкого шпионского скандала Морис Дежан все же снабдил его конспиративным адресом и телефоном в Париже, по которому Шмидту надлежало связаться со Службой разведки. СР направила для продолжения контакта с ним своего сотрудника в Бельгии Родольфа Лемуана (“Рекс”, настоящая фамилия Штальман, иногда ошибочно указывается Штальберг). В ноябре 1931 года за 10 тысяч марок он успешно завербовал Шмидта и присвоил ему псевдонимом “НЕ” (буквы латинские, читается “Ашэ”, поэтому иногда в литературе указывается именно в таком виде). Через два года агент перешел на работу в ФА и до начала Второй мировой войны на девятнадцати встречах со связником передал французам свыше трехсот документов, главным образом касавшихся процедуры шифрования. В 1933 году Шмидт предпринял безуспешную попытку прекратить связь с французами, однако СР пригрозила выдать его за это немцам. Угроза являлась чистейшим блефом, поскольку ни одна разведка мира не пошла бы на раскрытие противнику информации о компрометации его кодов или шифров, однако “НЕ” этого не знал и больше на подобные действия не отваживался.
Материалы по “Энигме” достаточно регулярно поступали к французам до самого начала военных действий в 1939 году и в некоторой степени помогли им и полякам продвинуться в процессе вскрытия германской переписки. Летом 1997 года бывший руководитель этой операции Поль Пэйоль[198] в серии интервью заявил, что все истории о заблаговременном начале англичанами работ по “Энигме”, являются не более чем пропагандистской шумихой. По его утверждению, до осени 1939 года они совершенно не интересовались этим вопросом и игнорировали все поступавшие от французов материалы по данной теме. Трудно сказать с уверенностью, справедливо ли данное заявление, или же Пэйоль на склоне лет решил бросить очередной камень в огород не слишком любимых им бывших союзников. В любом случае, к мнению человека, с 1936 года возглавлявшего немецкую секцию французской военной контрразведки, следует прислушаться. В той же серии интервью он сообщил принципиально новые факты о поставлявшихся Шмидтом материалах, однако они не подтверждаются другими источниками, и поэтому вызывают определенное сомнение. Пэйоль утверждал, что “НЕ” обеспечивал СР не только криптографической информацией, но и почерпнутыми от брата военными и политическими сведениями по весьма широкому кругу проблем. В принципе, это не исключалось, поскольку после ухода из шифровального бюро Рудольф Шмидт возглавил военную академию, а затем получил назначение на должность командира первой формировавшейся в Германии механизированной дивизии. Безусловно, он располагал доступом к упоминавшейся Пэйолем информации и вполне мог обсуждать ее в семейном кругу со своим братом, однако в самом ли деле попадала ли она к французам — неизвестно.
Ганс-Тило Шмидт весьма заботился о своей безопасности и категорически отметал все предложения Лемуана об установлении радиосвязи, что для сотрудника радиоконтрразве-дывательной службы было вполне естественным, предпочитая лично передавать материалы связникам в Чехословакии, Голландии, Венгрии и Швеции. Судя по всему, “НЕ” недооценивал опасность пересечения границы с компрометирующими
