Этот инцидент не имел особых последствий. Ягуар, убитый таким своеобразным путем, был оставлен на месте, в распоряжении муравьев. Рыба, согласно правилам, прокоптилась в течение двенадцати часов, затем весь маленький отряд вернулся на пирогу.
Как и говорил Хозе, который до этого времени следовал знакомой ему дорогой, в скором времени они должны были расстаться с водным путем. Действительно, пришлось оставить пирогу и, взвалив на себя и поклажу, и съестные припасы, пешком тащиться по кампо.
Как ни привычны были к трудностям пути наши четверо путешественников, все же эта перспектива была не из приятных. Свернутый гамак, ружье, патронташи и запасные заряды, смена одежды и белья, съестные припасы — все это, взятое вместе, составляло порядочный груз, который неминуемо должен был замедлять путешествие и сделать поход несравненно более утомительным и трудным.
Тогда Шарль, всегда стремившийся к простейшим решениям, предложил оставить все лишнее, а взять с собой только гамаки, ружья, патронташ и по десяти килограммов провизии на брата. Все уже были готовы согласиться на эту жертву, когда увидели неподвижно стоящего, подобно каменному изваянию, индейца, молча смотревшего на них.
— Вот удача! — воскликнул радостно Маркиз. — Если этот господин не один, может быть, нам удастся уговорить его и товарищей нести за нами нашу поклажу, отдав ему за труды часть тех мелочей, которые мы собирались бросить здесь.
— Да, пожалуй! — согласился Шарль и обратился к краснокожему, продолжавшему стоять без движения, опершись на свой большой лук. — Ты кто такой?
— Я из племени атторрадис! — ответил индеец, не шелохнувшись.
— Атторрадис! Знаете вы их, Хозе?
— Да, сеньор! Это племя, рассеянное вдоль гор Сиерра да Луна, от истоков Куйт-Анау до матто-жераль (большого леса).
— Прекрасно! Можно на них положиться? Способны они оказать какую-нибудь услугу белым за известное вознаграждение?
— Вы знаете уже жителей этой страны, сеньоры, и эти атторрадис — не лучше и не хуже других! Немного вороваты, ленивы и склонны к дезертирству, как все остальные. Впрочем, сколько я припоминаю, они не канаемэ.
— Отлично! Если за ними приглядывать так, чтобы они этого не замечали, они могут быть вполне подходящими носильщиками. Знаете вы несколько слов на их языке?
— Да, сеньор! Все общеупотребительные слова их наречия мне известны!
— Чего же лучше?! Не согласитесь ли вы вступить с ним в переговоры и предложить ему и еще нескольким людям его племени сопровождать нас.
— Охотно! Эй, приятель, скажи, ты здесь один? — обратился Хозе к индейцу.
— Нет, остальные там, в малока!
— Сколько человек?
Краснокожий поднял свою правую руку, растопырив на ней все пальцы.
— Это во всем мире означает пять!
— Хорошо, этого достаточно! Я знаю атторради, которых называют атторради малого каймана, и эти белые люди их друзья! — сказал мулат.
Индеец медленно сделал головой знак согласия.
— Так приведи сюда тех, что в малока!
— Зачем?
— Для того, чтобы нести в панаку (корзинах) все эти вещи, которые ты видишь здесь!
— Нести? Куда?
— Туда! — сказал Хозе, указав рукой на восток.
— Это слишком далеко!
— Нет, всего только пять суток!
— А-а… а что нам дадут за это белые?
— Бус, чтобы вы могли себе сделать танги, ножи, крючки для рыбной ловли.
— Покажи! — прервал его индеец, впервые обнаружив что-то похожее на интерес.
Шарль, которому Хозе последовательно переводил дословно ответы индейца, раскрыл один из небольших ящиков и достал из него наугад пригоршню различных предметов, от которых у индейца глаза разгорелись.
— Те, что в малока, придут, — сказал он после довольно продолжительного созерцания предметов, очаровавших его взор: — но надо, чтобы белый дал мне что-нибудь!
— Пусть так! — сказал Шарль, обрадованный этим быстрым решением вопроса.
— Вот тебе, приятель! — подал он индейцу маленькое пятикопеечное зеркальце.
Не успел дикарь получить этот предмет, назначение которого было ему совершенно неизвестно, как тотчас же издал пронзительный звук, что-то среднее между криком и свистом, приблизил зеркальце к своему лицу и, увидав в нем свое отражение, выпустил из рук и свой лук и пучок стрел и принялся выделывать какие-то бешеные движения.
— Теперь он весь наш! — сказал Маркиз, изучая с видом знатока этот образец местного хореографического искусства.
Между тем индеец вторично издал тот же звук, но еще громче, еще пронзительнее, и снова продолжал свой дикий, исступленный танец.
— Это наивное дитя прерии, мне кажется, весьма веселого нрава, — серьезно заметил по этому поводу Маркиз, — и я никак не мог предполагать в нем такой живой восприимчивости и впечатлительности после той невозмутимости и холодного бесстрастия, которыми он поразил нас в первый момент!
— Подождите еще пока высказывать о нем свое суждение, господин Маркиз! Вы только впоследствии убедитесь в его хитрости и коварстве, чтобы не сказать более!
Внезапное появление пяти индейцев, одетых, подобно первому, в одно простое калимбэ, с большим луком в руке и традиционным пучком стрел, прервало замечание Хозе.
Человек, получивший зеркальце, увидел их в тот момент, когда они вдруг появились из чащи кустарников, моментально прервал свои упражнения, громко окликнул их и, что-то проговорив на своем наречии, поднес каждому к самому носу свое зеркальце, с восхищением любуясь их недоумением и удивлением. В заключение он повесил это зеркальце к своему ожерелью из зубов тапира.
После того между индейцами завязался бесконечный разговор. Вопреки их привычкам, они говорили чрезвычайно быстро и многословно, попеременно указывая то на белых, то на зеркальце, то на тюки, то на восток, и в конце концов, по-видимому, пришли к соглашению.
Атторради согласились сопровождать белых до их малока.
Теперь начинаются главные переговоры, но уже с помощью кашири.
Впрочем, Шарль, привыкший ко всем этим тонкостям индейского обращения, надеется поскорее покончить с опьянением, бывшим неизбежным следствием неумеренного употребления этого отвратительного напитка.
ГЛАВА X
Конец кампо. — Матто-жераль, или большой лес. — Весьма покорные и податливые, когда они терпят нужду и лишения, индейцы становятся совершенно невыносимыми, когда питаются хорошо и сытно. — Тропа в девственном лесу. — Маркиз на пути страданий. — Отчаяние. — Все хуже и хуже. — Рой безумных мух. — Маркиз требует или железной дороги или хотя бы простого трамвая. — Сокровища тропической флоры. — Неожиданность. — Хинное дерево. — Мнимое хинное дерево. — Новая надежда — новые силы. — Каскарильеро.
