Его разбудила внезапная качка. Который теперь час, было непонятно, но, судя по всему (хотелось в уборную, да и чувствовал он себя куда бодрее), спал Чонгор довольно долго. Впрочем, за иллюминатором еще не стемнело. Он встал, добрел до гальюна, потом, борясь с силой ветра и гравитацией (судно качало), открыл дверь. В лицо ударили капли не то дождя, не то тумана. Видимость упала до нескольких сотен метров.
Движок пока работал. Это хорошо.
Марлон стоял в рубке на том же месте, где его оставил Чонгор. Цифровые часы на переборке показывали начало четвертого, то есть Марлон вел судно семь часов кряду. Выглядел он совсем изможденным, и Чонгору это не понравилось.
– Худшая компьютерная игрушка в мире, – сказал Марлон, отрываясь от электронной карты.
– Да, скучноватая.
– Скучноватая. И не работает. Интерфейс – дрянь.
– А в чем дело?
– Прицел сбит.
Что значит «прицел сбит»?
Чонгор подошел ближе. На экране навигатора вместо прямой линии к Пескадорским островам он увидел загнутую к югу кривую, затем резкий изгиб к северу, затем снова дугу. Похоже, Марлон пытался рулить прямо, но что-то стаскивало их в сторону, и тогда он поправлял курс. Сейчас судно находилось километрах в десяти южнее ближайшего острова и шло на северо-северо-восток.
Туман превратился в дождь, струи хлестали в передние иллюминаторы.
– Так это нас ветром сносит, – догадался Чонгор.
– Сейчас – да. Но он поднялся не так давно.
– Видимо, в проливе есть течение с севера на юг.
– Течение?
– Что-то вроде реки.
– Фак! Если б я знал, были бы уже на месте.
– Я думал, тут как в машине: куда указал, туда и едешь, – сказал Чонгор.
– Да нет – идет, куда само хочет.
Вибрация корпуса, которую они ощущали всю дорогу, вдруг сбилась, двигатель зачихал, потом вновь заработал ровно и, наконец, заглох.
– Топливо кончилось, – подытожил Чонгор.
– Конец игры.
– Нет, не конец. Следующий уровень.
* * *
Рукоять кувалды была сделана из ярко-желтого пластика – эта деталь показалась Ричарду настолько абсурдной, что он бродил по отделу инструмента в поисках чего-нибудь менее дикого, пока его не попросили решать скорее: магазин закрывался в девять.
В девять пятнадцать, стоя у двери Зулы с дурацким инструментом в руках, на которых красовались новенькие эргономичные перчатки (он прихватил их неожиданно для себя, когда его настойчиво провожали к кассе), Ричард понял, чем ему не понравилась кувалда: она смахивала на молот из «Т’Эрры». Эта аналогия поразила так сильно, что он смазал первый удар и чуть не выбил себе колено. Потом приказал и кувалде, и себе не баловать, встал поустойчивее, размахнулся и вмазал по-настоящему. Дверь разлетелась на куски. Если с Зулой все в порядке, нужно будет растолковать ей пользу физических средств безопасности и посвятить вечер починке двери. Точнее, установке другой – от старой почти ничего не осталось.
– Можете убавить музыку, – сказал он Джеймсу и Николасу, которые стояли позади него на лестнице, вжав головы в плечи. Джеймс и Николас – пара геев; они жили под Зулой и, как выяснилось, почти по-родительски о ней заботились. Днем (как же давно это было!), когда Ричард пытался получить доступ в квартиру по официальным каналам, парочка предложила обращаться к ним в любое время дня и ночи, если это поможет прояснить исчезновение Зулы. Три минуты назад Ричард испытал их обещание сразу несколькими способами: постучался довольно поздним вечером и спросил, не против ли они треска и грохота. Джеймс и Николас сдержали слово и даже подали идею громко включить музыку, чтобы перекрыть шум, который может потревожить отдых окрестных жильцов. Слепой пиетет перед полицейскими формальностями, по-видимому, не совпадал с мировоззрениями геев.
Как и с пропажей Зулы.
– Пожалуйста, убавьте, – еще раз попросил Ричард.
Джеймс и Николас уловили, что их просят ненадолго удалиться, и пошагали вниз по застеленной ковром лестнице. Они занимали два нижних, а Зула – третий этаж большого старого дома в Кэпитол-Хилл. Крайне странное название для района Сиэтла, который никогда не удостаивался ни здания Капитолия, ни связанных с ним столичных функций.
Теперь предстояло худшее: войти и включить свет, боясь застать то, чего он опасался сильнее всего. Ричард вырос на ферме и видел неприятные сцены, которые до сих пор не выветрились из памяти. Однако всю оставшуюся жизнь ему будет являться и встанет перед глазами в смертный час зарезанная или задушенная Зула на полу этой квартиры.
Впрочем, обнаружил он только ошалевшую кошку, которая выла и бродила вокруг разодранного мешка с кормом. Пила она, видимо, из унитаза. В остальном в квартире был порядок: недоеденной пищи на столе нет, свет выключен. Ричард заглянул в гардероб – исчезла зимняя куртка. Лыжи и прочая экипировка, которую Зула брала в шлосс, также отсутствовали. Подтверждалась исходная и самая вероятная гипотеза: в квартиру она не возвращалась.
Это не доказывало, что у Зулы все хорошо или она хотя бы жива, но смягчало самые мрачные версии. Приключившееся не могло быть хуже того, что Ричард воображал несколько секунд назад, и давало повод рассказать домашним последние новости – или как там называется этот способ коммуникации в эру «Фейсбука».
Он достал телефон и, проигнорировав четыре входящих сообщения, напечатал: «У З. в кв. все норм».
Джон, по-прежнему находившийся в Айове, по-видимому, полагал, что без постоянных напоминаний Ричард забудет, насколько серьезно обстоит дело. С тех пор как придумали СМС, будь они неладны, Джона перестало сдерживать понятие «межгород». С другой стороны, сообщения позволяли Ричарду строчить отчеты, не обращаясь ни к кому лично.
Впрочем, Джон – стоило Ричарду пару раз поворчать на эту тему – назначил себя единственным контактным лицом по Сиэтлу, то есть Ричарду теперь не приходилось беспрестанно докладывать каждому члену семьи о том, как продвигаются (или не продвигаются) поиски. Этим занимался Джон – на странице в «Фейсбуке».
Сам Ричард новости еще не просматривал – обстановка казалась ему неподходящей, – но догадывался, что на странице подробнейшим образом обсуждают, как станет и как не станет действовать полиция, узнав о пропаже человека. Похоже, он совершил непоправимое: первым делом связался с властями и подал заявление, то есть попал в ситуацию, когда ему оставалось лишь донимать назначенного на дело полицейского. А тот уже объяснил: если нет признаков преступления, упреждающего расследования никто не начнет.
Ричард написал: «P.S. З. не возвращалась из брит. кол.».
Через несколько секунд появилось сообщение от Джона: «Звоню в канадскую полицию». Ричард – зря, наверное, – обмолвился ему, что на северо-западе за зиму хоть одна машина да слетит с дороги и застрянет в сугробе. Люди в ней (если выживают в аварии) вынуждены питаться снегом, пока не придет помощь. А она чаще не приходит. У подножия гор снег уже растаял, но Питер и Зула поехали по северному пути, через Оканаган, и слететь могли с любого из сотни поворотов горного серпантина.
