Вот таков наш век цивилизации, в основе которой лежит коррупция и ложь!
Не могу закончить эту статью[411] не упомянув о славном и мужественном корреспонденте «Дейли ньюс», молодом Дзиккителли. Он не сражался с пруссаками, о, нет! — не в этом состояла его задача. Но он был моим чудесным адъютантом в то время, когда я имел счастье видеть его среди нас.
При сражении у Лантеней, я много часов провел в седле, а так как у меня не было собственной лошади, то мне подсовывали первую попавшуюся. В начале сражения это бедное животное, не знаю уж по какой причине, поскакало во весь опор, сбросив меня наземь, причем я ощутил невероятную боль в левом бедре. Благодаря тут же окружившим меня друзьям, я быстро справился с этой неприятностью, а находившийся около меня Дзиккителли любезно предложил мне своего великолепного белого коня, на что я согласился и проскакал на нем весь остаток дня.
Итальянцы Вогезской армии будут с любовью и благодарностью вспоминать имя Марэ, субпрефекта Отена. Этот честный республиканец дружелюбно и благожелательно встретил нас, когда мы прибыли в Отен, и те же чувства проявлял за все время нашего пребывания в этом городе.
1 декабря, в день, когда нас атаковали пруссаки, субпрефект Маре покинул префектуру и с оружием в руках примкнул к мужественным борцам в качестве рядового стрелка.
Глава 3
21, 22 и 23 января 1871 г.
Победа при Отене немного подняла упавший было дух наших молодых бойцов; а те же пруссаки, которые отбросили нас от Дижона, оказались сами отброшенными и в беспорядке отступали. Будь у нас свежие, пусть и немногочисленные, части, отступление врага превратилось бы в повальное бегство и ему пришлось бы по меньшей мере оставить нам орудия и значительное число пленных. Я напрасно к этому стремился. Но то, что не довелось выполнить нам, сделал у Бона генерал Кремье, который с несколькими тысячами хороших бойцов, перевалив через горы из Бона в Блиньи, атаковал врага с фланга в направлении Венденесс и полностью разгромил его. Большую часть декабря мы провели в Отене, организуя новые части; немного увеличили свою артиллерию и сформировали несколько эскадронов кавалерии. Но мы все еще ждали шинелей, столь необходимых в это суровое время года, и другие предметы экипировки, а также ружей, для замены нашего устаревшего дрянного оружия. Дело при Отене подняло престиж нашего маленького воинского подразделения, и жители, которым эта победа принесла спасение, благословляли нас, — состязаясь в присылке нам разных шерстяных вещей для бойцов и денег для наших раненых.
В Отене мы служили заслоном и защитой двух фланговых операций, которые осуществляли: генерал Круза — от Шаньи до Орлеана, и большая Луарская армия под командой генерала Бурбаки, двигавшаяся в направлении к востоку.
А из-за снега и льда, которыми была покрыта вся местность, операция эта была исключительно трудна и мучительна — люди и лошади выбивались из сил. В результате этого флангового движения генерала Бурбаки прусская армия оставила Дижон, а мы заняли его вместе с несколькими ротами вольных стрелков. Мы смогли бы занять город немедленно всеми нашими частями, если бы все железнодорожные составы не были бы заняты генералом Бурбаки. В конце декабря и начале января очень похолодало. Снег превратился в лед и передвижение стало крайне трудным, особенно для артиллерии и конницы. Враг, располагавший опытным, закаленным и прекрасно экипированным войском, был в ореоле своей славы; солдаты его, чувствуя себя победителями в чужой стране, где все им дозволено, не только отбирали у бедных жителей все продовольствие и предметы домашнего обихода, но и прогоняли их с кроватей, чтобы улечься самим. У этого врага, повторяю, было много преимуществ перед неопытными, только что сформированными, нуждающимися в самом необходимом, французскими солдатами. План генерала Бурбаки был хорошо задуман, но по упомянутым причинам трудно выполним, особенно из-за плохого интендантского обслуживания.
Кавалерийский генерал из армии Бурбаки, проходивший со своей дивизией через Отен, навестил меня и утверждал, что армия находится в весьма плачевном состоянии. «Я, правда, могу еще, — сказал он, — заставить лошадей пройти маршем несколько километров, но они, конечно, не в состоянии участвовать в боях и с каждым днем сдают все больше и больше». То же можно было сказать и о лошадях артиллерии и о любом виде оружия; тогда уже можно было этой армии предсказать много всяких бед. Если бы этой многочисленной, молодой армии дали бы лишних пятнадцать дней на отдых, на приведение частей в порядок и миновал бы этот период январских холодов — она могла бы поднять дух истощенной и поверженной Франции.
Но, к сожалению, армия эта была наголову разгромлена и уничтожена.
Я знал о фланговом движении Мантейфеля, параллельном армии Бурбаки, предпринятым, чтобы усилить боевые силы Вердера и осаждающих Бельфор, и будь желание правительства, я сделал бы, конечно, все возможное, чтобы задержать фланговый марш Мантейфеля. Одному богу известно, как я страдал, что не мог провести такую операцию, которая, безусловно, помогла бы восточной армии. Один раз я попытался это сделать и выступил из Дижона с основными своими силами, чтобы напасть на врага в Из-сюр-Тиль, передав генералу Пелиссье с пятнадцатью тысячами мобилизованных командование городом. Но сильные неприятельские колонны, стоящие фронтом к нам, заставили меня вернуться на прежние позиции. Все же две из моих четырех бригад, вторая и четвертая, совместно со всеми ротами вольных стрелков, действовали на неприятельских коммуникациях. Решив защищать Дижон, я позаботился в первую очередь о продолжении фортификационных работ, начатых ранее пруссаками и генералом Пелиссье.
Позиции у Талана и Фонтена, господствующие над магистральной дорогой, ведущей в Париж, являются самыми высокими и весьма важными; расположены они в двух километрах к западу от города. Они были первыми, пожинавшими плоды наших трудов. Мы разместили: в Талане — две батареи полевых 12-миллиметровых и 24-миллиметровых орудий; в Фонтене — одну четырехлинейную полевую батарею и одну горную батарею того же калибра.
Несколько 12-миллиметровых батарей, которые впоследствии правительство направило генералу Пелиссье, были размещены на укреплениях, воздвигнутых в Монмюзар. Мон-Шапе, Беллен и на других наиболее выгодных позициях в поясе Дижона, чтобы на случай атаки не допустить обстрела противником города, а этого мы ждали со дня на день.
На войне господствует синьора Фортуна, поистине в этот день она к нам благоволила, ибо 21 января враг напал на нас со стороны запада и можно, пожалуй, сказать, что он атаковал быка в лоб, пытаясь схватить его за рога.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
