понимать людей и извлекать пользу и смысл из взаимодействия с ними, разграничивать главное и второстепенное, находить оптимальные стратегии жизненного поведения, правильно соотносить близкие и дальние цели и наличные средства их воплощения. Ум – способность упорядочивать мир, не лишая его подвижности; гибко сочетать разные компоненты мышления, соизмерять верность своему и открытость чужому, теорию и практику, опору на знание и устремление к неизвестному.
Ум следует отличать от разума как высшей способности мышления, отличающей человека от животных и свойственной ему как виду Homo sapiens. Ум – более конкретное качество, характеризующее разные мыслительные способности индивидов. Поэтому ум обычно выступает и как оценочная категория, которой мы часто пользуемся в суждениях о людях, но редко задаемся вопросом о критериях ее применимости.
Внешние признаки ума
В целом ум столь же легко заметить и трудно определить, как обаяние (см.). Ум – это обаяние смысла в человеческой речи и поведении. Поэтому ум может восприниматься на взгляд, чисто физиогномически. Особенно показательно совместное выражение глаз и губ, когда человек начинает говорить: насколько глаза способны вбирать и излучать смысл, пока рот источает речь. Ум – правильный и вместе с тем подвижный баланс вхождения – исхождения. Глупое лицо похоже либо на фонтан, непрерывно что-то из себя извергающий, либо на вату, которая пропитывается чужой влагой и быстро разбухает. Умное же лицо – это подвижная губка, которая вбирает и изливает, все время что-то перерабатывает в себе. Ум – это своего рода мускулистость, собранность и вместе с тем открытость лица, когда оно производит работу общения и сообщения. Глубокая экспрессия сочетается с точной адресностью, щедрость самовыражения – с направленным воздействием на другого. Энергичный жест завершается мягким, пластичным прикосновением к собеседнику.
Ум: чтоикак
Важнейшее правило ума было определено Пушкиным, усомнившимся в правильности названия грибоедовского «Горя от ума». Чацкий, по мнению Пушкина, говорит умно, но сам вовсе не умен. «Первый признак умного человека – с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подоб.»[399]. Умная вещь, сказанная не по адресу или велеречиво брошенная в воздух, для неподходящей аудитории, выдает в умнике именно «умника», который не слишком-то умен.
Ум – не что, а как: умение соразмерять: 1) силу убеждений и утверждений; 2) значимость и уместность предмета; 3) кругозор и вовлеченность собеседника. Человек, который вкладывает гулливеров труд в общение с лилипутами или обсуждение лилипутьих тем, вряд ли так уж умен.
Умный человек знает, где проходит граница ума вообще и своего в частности, – и старается ее не переступать даже под угрозой быть недооцененным. Умнее отделаться пустыми словами, чем пускаться в препирательства о том, что не достойно обсуждения. О. Мандельштам на просьбу начинающих авторов отозваться об их скромных дарованиях обычно отвечал: «Это вам присуще». И был в большинстве случаев прав, поскольку ничего, кроме «себе-присущности», большинству пишущих не присуще: в этом оправдание как их писательских проб, так и сжатости их оценки у мастеров.
Признак дурака вовсе не в том, что он неискусно пляшет или неискренне плачет, а в том, что он плачет на свадьбе и пляшет на похоронах, и чем больше блеска и сноровки он вкладывает в свои действия, тем менее ума они обнаруживают. Умствование потому само по себе не умно, что обнаруживает избыток ума на предмете, вовсе его не достойном – или достойном иного отношения: эмоционального, эстетического, морального, религиозного, а не интеллектуального. Кстати, так уж судил русский язык, что «умниками» называет только представителей сильного пола, склонного к умствованиям, а даром настоящего ума наделяет «умниц» – хотя слово это и общего рода, но по окончанию больше идет к женскому. Женщины потому часто оказываются умнее, что придают уму меньше значения.
Ум и мышление
Ум – это дар осмысленного поведения, разумного, вменяемого отношения к жизни. Не всегда ум определяется количественной мерой мышления, подобно тому как физически сильные люди не всегда много занимаются физическим трудом. Дар ума и труд мышления – явления разного порядка.
Людей условно можно разделить на четыре типа:
умно мыслящие,
глупо мыслящие,
умно-бездумные,
глупо-бездумные.
Конечно, наибольший эффект дает сочетание ума и мышления. Это ищущий ум, который свои природные задатки дополняет культурным развитием и трудом размышления. Вспомним толстовских Пьера Безухова и Андрея Болконского. А пример «умно-бездумного» существа – Наташа Ростова, которая была умна именно потому, что «не удостаивала быть умной», понимала сердцем, была душевно умна. Умно-бездумный человек не ищет никаких особых идей, но то, что его касается, он прекрасно поймет и сделает нужный вывод. Он не путешественник в сфере мышления, но добропорядочный хозяин, который своим умом приветит далеких путников, накормит, обогреет. А бездумно-глупый и не думает ни о чем, и своего ума не имеет, так что ни с искателем-путешественником, ни с крепким хозяином его сравнить нельзя, в его доме ни дверей, ни окон, ни крыши – сплошной сквозняк.
Напротив, Евдоксия Кукшина в «Отцах и детях» Тургенева – мыслящая женщина, обсуждающая современные вопросы в прогрессивном духе, но при этом повторяющая штампы нигилистической риторики и потому презираемая «вождем» движения – Базаровым, перед которым она благоговеет и заискивает. Многодумная глупость – это толкотня на месте при неспособности уйти хоть куда-то от общих мест и избитых истин. К таким же «глупо-мыслящим», интеллектуально амбициозным, но недалеким персонажам можно отнести Петю Трофимова в «Вишневом саде» Чехова, а отчасти и самого Чацкого у Грибоедова, если следовать пушкинской его характеристике.
Ум, знание, эрудиция
У одного и того же предмета может быть несколько уровней, или граней, значимости и, соответственно, разных способов умного обращения с ним. Глупость возникает тогда, когда эти уровни смешиваются, например когда робкий опыт начинающего автора бранно или хвалебно оценивается по меркам классики, в контексте мировой литературы. Столь же неумными бывают моралистические подходы к вещам эстетическим или, напротив, эстетские – к вещам моральным. Вот почему Пушкин, страдая от благонравных и морально взыскательных глупцов, настаивал, что «поэзия выше нравственности или совсем другое дело». И вместе с тем заклинал свою Музу, умную, но чересчур порывистую и обидчивую, «не оспоривать глупца». При этом он же утверждал, что «поэзия, прости господи, должна быть глуповата». Это была вполне умная защита «глуповатой» поэзии от натиска умников, которые желали бы превратить ее в рупор прогрессивных идей или склад книжной премудрости.
Эрудиты не всегда бывают умными людьми, поскольку они знают почти
