– …Из женского отделения пятерых утром вынесли. Вот напасть-то! Говорят, Новицкий жатку включил, а выключить не может. Вот она и косит всех без разбору. Странно только, что мертвецов не складывают в морге. Несут в котельную или в крематорий…
Андрей выловил из литровой банки очередную тефтелину, густо покрытую зернами гречневой каши, целиком отправил ее в рот и зажмурился от наслаждения.
– Все напуганы: злые, ругаются. В общаге вчера до ночи скандалили. На Ленку наехали, черножопой обозвали. Час ревела. Я даже в лазарет за успокоительным бегала. Подслушала, как генерал у начмеда спрашивал, все ли у Новицкого в порядке с головой, если он считает, что машина не работает. Как же не работает, если трупы складывать некуда?
«Конечно, не работает, – сыто отдуваясь, подумал Андрей. – И не будет работать! Аминь!» Он с хрустом надкусил консервированный помидор и высосал разложившиеся от маринада внутренности, потом приложился к хлебу.
«Жизнь удалась! Рядом женщина, еда… а что умер кто… отстрелялся, значит. И молодец. Хуже, если умер, а потом ожил. Это никуда не годится. Это неправильно. Во всем должен быть порядок: если уж отмучился, то навсегда».
Андрей вновь опустил ложку в банку с едой.
– От разведчиков, которые третьего дня на поверхность ушли, никаких сообщений. Сигнала GPS нет, связи с «большой землей» – тоже, ни одного спутника не наблюдается. Ленкин «бывший» рассказывал. Разведчики успели доложить о лесах и чудовищах. Потом крики, выстрелы и тишина. Уже тогда подозревали отравление. Какие леса? Тайга пять лет горела! Бред. С ними что-то случилось… Только ты Виктору не говори. Опять ревновать будет.
«Странная парочка, – размышлял Андрей, не забывая выгребать из банки остатки гречневой каши, – кореец Тян и темнокожая Елена из догонов… Дальний Восток и Западная Африка… их так и называют: «дружба народов» – по клейму универа, в котором они вместе учились. Им оказалось проще принять русские имена, чем нам выучить, как же их зовут на самом деле…»
– Рябцев подписал приказ о следующей группе добровольцев, которые пойдут им на выручку. Кого назначил – пока неизвестно. Все думают, что пошлют вторую роту. От первой человек десять осталось. И знаешь, что им приказали с собой взять? Секстанты! Я специально в словаре смотрела: углы между звездами мерить. Что эти дуболомы понимают в звездах?! Похоже, у нас не только главный конструктор с головой не дружит, но и комендант гарнизона!
Андрей замер. «Что-то слишком часто в последнее время я слышу о звездах. Что бы это значило? А вот значение инфы о лесах, пусть и с чудовищами, очень даже понятно. Если там не выжженная пустыня, а лес, появляется цель. Было бы куда бежать, ноги всегда найдутся».
Полозов оставил ложку в банке и отставил ее в сторону. Потянулся за компотом. «Лучше всего дождаться естественной убыли гарнизона хотя бы на треть. Тогда начальство существенно сократит или вообще уберет охрану из гаража. Если захватить БМП и на ней уехать… найти место почище, и жить прямо в ней, в машине, благо, что броневая, хоть и пехоты. Набрать в кузов еду, воду, инструменты… и жить с Варюшей долго и счастливо…»
– …случаи дезертирства. Обещал лично расстреливать. А пока слили горючку из машин и провода повыдергивали…
Андрей допил компот и вытянулся на брезенте, заботливо укрывшем пузатые пакеты с цементом. Царапина под лопаткой саднила, но эта боль не могла испортить наслаждение от уюта, тепла и сытости. На складе было тихо. Штабеля паллетов с ящиками и мешками стройными рядами равномерно распределялись по всей площади огромного зала, вносили в душу спокойствие и умиротворение. Что бы ни происходило там, наверху, здесь, в Бункере, хранилось достаточно добра, чтобы протянуть неопределенно долго.
«Машины без горючего, – это плохо. С проводами как-нибудь разберусь. К проводам сызмальства приучен. А вот заправить бак и прикрутить к бортам десяток бочек, – одному не справиться. Даже с автопогрузчиком. Может, Виктора позвать? Кореец – нормальный мужик. Нет в нем агрессивной стервозности, без которой тут мало кто обходится. Да и Ленка его – ничего, скромная тихоня. Ни разу от нее грубости не слышал. Предложить «дружбе народов» совместный побег?»
Он привлек к себе Варю и прижался щекой к ее волосам. Волосы были по-военному короткими и ужасно кололись, но аромат, исходивший от них, стоил любых мучений.
– Ну, миленький, – слабо отбивалась она. – Только не здесь. Потерпи до послезавтра.
Тревога ночных событий не располагала к романтическим отношениям. Поэтому, против обыкновения, Андрей оставил свои домогательства и только крепче прижал ее к себе. А она расслабилась. Притихла.
«От чего же мы умираем? – сонно размышлял Андрей. – Если жатка не работает, то почему хоровая погибель? Инфекция и отравление исключены. Медики не спят. Засевают агар соскобами со стен, барботируют физрастворы воздухом. Воякам надо отдать должное: на медицину никогда не жалели ни времени, ни сил. И если никаких мер не принимается, значит, бакпосевы дали нулевой результат и токсических веществ не обнаружено… А если вторая жатка? – Он открыл глаза. – Дублирующая группа? Параллельно первой делается точно такая же, вторая машина. Исполнители нигде не пересекаются. И мой служебный двойник не додумался или не решился саботировать проект».
Это показалось возможным. Подземный город уходил вниз на несколько этажей. И каждый горизонт занимал немалую площадь. Имелось даже свое подземное озеро. Так что взять население Бункера измором не получится. Даже столетней осадой.
– Странно, что никто не приходит, – прошептала Варя.
Андрей свободной левой рукой повернул к себе часики на ее запястье: до заводского гудка оставалось четверть часа.
Осторожно освободившись от объятий, Полозов вытащил из кармана куртки свое рукоделие, – искусственный кленовый лист.
– Какая прелесть! – Варя круглыми глазами смотрела на кусок паранита. – Милый, как? – Она поднесла подарок к лицу и вдохнула. – Осенью пахнет, костром и лесом…
Это был перебор. От столь наглой лести Андрей поморщился.
Варя опустила паранит и строго посмотрела на Полозова.
– Ты чудо мое! Как ты это сделал? Кто принес?
И тут же совсем другим, встревоженным голосом спросила:
– Ты его на токсичность проверял? Дозу мерил?
Она была настолько взволнована, что вопреки привычке повернулась анфас, открывая правую сторону лица, обезображенную страшным ожогом.
Андрей спокойно взял лист и осторожно понюхал. Ему стало стыдно. Варвара была права: пахло осенним садом и костром, задымленным опавшими, прелыми листьями. На ощупь это был обычный лист с дерева с нежным пухом белесого ворса. Черенок на стебельке все еще оставался влажным. Обычный кленовый лист…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
