погибли 53 человека, 58 получили ранения. В память о погибших врачах и медсестрах в вестибюле госпиталя установили мемориальную доску с их фамилиями.
Но о госпитале надо сказать отдельное слово – он всю войну продолжал работать. Так, за первые шесть первых месяцев войны в Морской госпиталь поступило 6500 раненых, а в 1942-м к ним прибавилось около 2000 больных дистрофией. Всего за время войны через Морской госпиталь прошло около 39 000 раненых и больных, и 94 % из них медики вернули в строй. 17 июля 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР Кронштадтский госпиталь награжден орденом Ленина «За образцовое выполнение заданий командования в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и отвагу».
На территории Морского порта разорвались 16 бомб, частично разрушив механический цех с восточной стороны, при этом погибли семь человек, ранено 18. Большие разрушения причинили бомбы Артиллерийскому ремонтному заводу. Полностью были уничтожены мастерские телемеханики, гидроакустики, радиоаппаратуры, приборов управления артиллерийским огнем. Погибли семь человек, ранено двое. Кроме того, в городе и в гавани повреждены нефтебаки и склады; разрушены и сильно пострадали шесть жилых домов. В нескольких местах оказалась перебита главная магистраль водопровода и повреждена городская электросеть. В городе погибло 18 человек и ранено 28, а сбили, согласно отчету ПВО, всего семь германских самолетов, что не подтверждается немецкими данными.
На следующий день, 22 сентября, налеты продолжились. При первом сильно пострадали сторожевой корабль «Вихрь» и эсминец «Сильный». Несколько бомб попало в док «Трех эсминцев», при этом сильные повреждения получили и сам док, и стоявший в нем эсминец «Грозящий». Второй налет помогли отразить девять советских истребителей, и самолеты улетели ни с чем.
Самое страшное случилось 23 сентября. В результате атаки двух пикировщиков, сбросивших бомбы не с высоты 1500 метров, как обычно, а с 300 метров, линейный корабль «Марат» был практически уничтожен. Одна из бомб, угодив в корму у фок-мачты, вызвала детонацию боезапаса первой башни главного калибра, а в ней, как известно, располагались три 305-мм орудия.
Схема Морского завода с показанием паданий германских бомб в 1941–1943 гг.
Машинист-турбинист линкора «Марат» А.М. Морозов вспоминал: «23 сентября 1941 года корабль стоял у стенки Усть-Рогатки по готовности № 1. Личный состав левого холодильного отделения находился на боевом посту. Около 10 часов утра были сыграны боевая и воздушная тревоги. Зенитки стреляли, главный калибр молчал. Вдруг на нашем посту мы почувствовали легкое содрогание, а затем резкий дифферент на нос и крен на правый борт. В холодильном отделении наступила мертвая тишина и непроглядная тьма (погас свет). Мы зажгли свечи и фонарики. Телефон в среднюю машину молчит.
Посылаю краснофлотца Реука выяснить обстановку. Вскоре пришел и докладывает: „Братцы! Нос оторван, фок-мачты нет“. Не верю и посылаю вторично. Возвращается бегом и кричит: „Личному составу срочно покинуть корабль!“. Спрашиваю: Лье приказание?“. Ответил: „По кораблю идет оповещение, а чей приказ – не знаю“. Своим ребятам крикнул: „Бегом наверх!“. С Реуком вышли в коридор. Там было темно. Чье-то мертвое тело попало под ноги. Через правый крановой люк поднялись на верхнюю палубу и увидели командира котельной группы старшего лейтенанта Чувилькина с тремя матросами. На корабле больше никого не наблюдали. В воздухе – разрывы от зенитных снарядов. Самолеты немцев летают над самой головой, стреляют по Усть-Рогатке и кораблям…»[512].
С пристани зрелище было страшным: «…нос нашего линкора разворочен взрывом. Стакан 1-й башни разнесен. Крышки 2-й башни вообще нет. Стволы орудий, замки, все механизмы открыты. Фок-мачта лежит дальномерным мостиком на Угольной стенке и перекрыла весь проход из Купеческой гавани в Среднюю» [513].
О судьбе одного из тех, кто атаковал «Марат», рассказал А.В. Платонов: «Приземлившись после атаки „Марата“, летчики стали готовиться к повторному вылету. Командир гауптман Штеен и во второй раз собирался повести группу, однако при взлете шасси его машины попало в воронку, и она скапотировала. Экипаж не пострадал, но самолет получил повреждения. Тогда Штеен подбежал к пикировщику Руделя, который должен был стартовать последним, и приказал обер-лейтенанту покинуть кабину. Рудель подчинился, командир группы быстро занял место за штурвалом, взлетел, нагнал группу и повел ее в атаку на корабли. На этот раз объектом его удара был крейсер „Киров“. Уже в ходе пикирования самолет подбила зенитка, но Штеен все же пытался завершить атаку, по германским данным, он вообще хотел таранить крейсер. Однако справиться с подбитой машиной гауптман не смог: он сбросил 1000-кг бомбу, упавшую вблизи борта корабля, после чего сам врезался в воду и погиб вместе самолетом»[514].
Налеты германской авиации продолжались до 27 сентября, но уже не так интенсивно. Потери Балтийского флота были весьма ощутимыми: линкор «Марат», лидер «Минск», эсминец «Стерегущий», сторожевой корабль «Вихрь», канонерская лодка «Пионер» и подводная лодка М-74. Почти все остальные корабли получили повреждения. Командование Балтийским флотом, проанализировав эти события, сделало правильные выводы, значительно усилив ПВО Кронштадта. Германские летчики уже не могли так, как в сентябре, летать над Финским заливом. Недаром они считали, что самыми защищенными объектами в эти годы стали «два Л и два М» – Лондон и Ленинград, Мальта и Мурманск.
Усилению ПВО Кронштадта способствовал бронепоезд № 9, построенный в конце 1941 г. Точнее, сначала это была подвижная железнодорожная батарея.
Военный корреспондент Н.Г. Михайловский в книге «Таллинский дневник» приводит разговор с секретарем кронштадтского райкома партии Е.И. Басалаевым, состоявшийся в начале сентября 1941 г. На вопрос, чем занят райком, тот ответил:
«– Вы лучше спросите, чем мы не занимаемся! Ремонтируем корабли. Переселяем людей из разбитых зданий. Снимаем урожай овощей. Налаживаем рыбное хозяйство. Открываем новые детские ясли. Хороним погибших. Принимаем новорожденных…
– Неужели и новорожденные есть?
– А как же! Каждые сутки в Кронштадте рождается шесть-семь новых граждан. Только беда – кавалеров маловато, всё больше барышни. Природа совсем не считается с тем, что Кронштадт город флотский и нам, в первую очередь, нужен мужской персонал.
Затем Басалаев перешел к делам продовольственным:
– Хотим иметь неприкосновенный запас на случай полной блокады. Заготовляем овощи. Создали новые рыболовецкие артели и усиленно ловим рыбу. Мало ли что может быть…»[515].
«Но самое сильное переживание засвидетельствовали, наверное, эти стены в 1942 г., когда проходило заседание в честь Восьмого марта. Секретарь райкома ВКП(б) товарищ Басалаев, закончив доклад, выдержал паузу и, оглядев каким-то загадочным взглядом аудиторию, состоявшую из крайне истощенных слушателей, вдруг произнес: «А сейчас, дорогие товарищи, я должен вам сказать, что с завтрашнего дня увеличивается норма выдачи крупы.
