Стендаль действительно не понял до конца смысла исторических событий, с таким драматизмом разыгравшихся на его глазах в России. Он не увидел прогрессивных слоев русского общества, которые самоотверженно боролись с царским произволом. Видимо, поэтому даже руководитель крупнейшего крестьянского восстания в России Емельян Пугачев показался Стендалю простым самозванцем, а возможность появления самозванцев, с его точки зрения, лишний раз свидетельствовала о темноте, о безответности крепостного народа.
Ограниченность взглядов Стендаля на Россию сказалась и в том, что он не понял, что война 1812 года была для русских войной отечественной.
В его представлении крепостная Россия не могла одержать победы. Только разложение французской армии, по его мнению, предрешило исход борьбы в пользу России. Стендаль, разумеется, понимал это разложение гораздо глубже, чем простое мародерство, – как отход от великих идей революции. «Неужели возможно, – писал Стендаль, – чтобы безграмотная толпа донских крестьян, именуемых казаками, могла обращать в бегство тысячи французов, знающих, за что они сражаются? Россия побеждает вовсе не потому, что она хороша, а потому, что мы стали плохи».
Сейчас уже не представляет труда доказать несостоятельность и неправоту всех этих суждений великого французского писателя. Важно другое. Стендаль горячо ненавидел крепостническую Россию, и его ненависть к крепостному праву вполне совпадала с революционными чаяниями передовой части русского общества – той, которую сам он пусть и проглядел, – с идеями декабристов.
Эта мысль составляет, пожалуй, одну из характерных сторон авторского замысла Она неслучайно нашла свое отражение в романе в образе молодого декабриста князя Ширханова, в сценах, посвященных русским событиям после 1814 года. Ведь тот факт, что книга А.Виноградова построена на сочетании двух планов – русского и французского, – отнюдь не свидетельствует об авторском произволе, о желании или праве А.Виноградова, как писателя русского, брать в качестве центрального материала своего повествования прежде всего явления, связанные с русскими событиями.
В этом смысле экспозиция романа вполне оправдана. Она соответствует замыслу автора, его трактовке всего материала. И то обстоятельство, что Россия и «русский вопрос» сыграли значительную роль в судьбе Стендаля, справедливо нашло отражение в композиционном построении романа. Используя «русский материал», А.Виноградов преследует еще и другую цель – в какой-то мере он освещает облик Стендаля с помощью своего рода переклички его взглядов со взглядами наиболее передовых представителей тогдашнего европейского общества, в частности – русских декабристов.
Следует, однако, сказать, что эти главы в плане художественном подчас уступают главам, в которых автор повествует о встречах Стендаля с итальянскими карбонариями, а также многим другим не менее ярким и увлекательным страницам романа. Однако наличие этого второго аспекта в реализации главной идеи произведения представляет безусловный интерес.
* * *
Особой силы образ великого французского художника слова достигает тогда, когда А.Виноградов рисует его в обстановке современной писателю буржуазной Франции.
Шаг за шагом А.Виноградов раскрывает кризис надежд и иллюзий молодого Стендаля, утверждение в его сознании тех взглядов, которые в дальнейшем, все расширяясь и упрочиваясь, сделают его гениальным критиком дел и «подвигов» победившей буржуазии…
В неопубликованном предисловии к «Трем цветам времени» – оно хранится в Центральном Государственном Архиве среди бумаг и рукописей А.Виноградова – А. В. Луначарский очень справедливо указывал на внешнюю противоречивость облика Стендаля, противоречивость, по существу породившую длинную вереницу неверных толкований, оценок, теорий, которые, преимущественно в буржуазном литературоведении, так или иначе бытуют вокруг имени и творчества писателя, как правило искажая его облик.
В самом деле, революционность сознания, говорит Луначарский, и явные черты индивидуализма! Приемы ученого-естествоиспытателя в подходе к человеку, к его психологии, к его «духовной жизни», и вместе с тем откровенное любование нерассуждающей страстью, апофеоз сильных чувств, риска, безумной отваги, которые проходят красной нитью через романы и новеллы Стендаля. Стендаль – «предшественник самого трезвого реализма, какой только возможен в рамках художественности», и Стендаль – романтик! Все эти особенности творческого облика великого французского писателя, зорко подмеченные Луначарским, действительно характерны для Стендаля. Однако противоречивость их только кажущаяся. В той или иной мере все они нашли свое выражение в образе Бейля-Стендаля, воспроизведенном автором романа «Три цвета времени». И при всем том читатель не видит в Стендале человека, разбираемого необъяснимыми противоречиями.
В Стендале жил дух великих французских энциклопедистов, билась революционная атеистическая мысль Гельвеция, Дидро, Кондильяка, была заложена глубокая вера в разум, в человека. Но его творчество развернулось в период, когда французская революция уже отгремела, когда крупная буржуазия, потопляя в крови рабочие восстания, прочно утвердила свое господство, когда собственно для одной части буржуазной интеллигенции началась пора горького разочарования, для другой открылся путь, карьеры и наживы…
Стендаль не пошел ни по тому, ни по другому пути, до конца сохранив веру в светлое будущее. Оставаясь учеником и последователем энциклопедистов, Стендаль прекрасно ощущал отвлеченность идеалов буржуазного просвещения. Он очень пристально приглядывался к первым революционным выступлениям рабочего класса, хотя и остался в стороне от них. Стендаль подверг убийственной критике буржуазию, писаные и неписаные законы капиталистического общества. Он ненавидел буржуазную мелочность, бездушный расчет, размеренную жизнь обывателя, ненавидел мещанство. Человеческую личность Стендаль считал основной ценностью, основным критерием. И человек в его понимании – существо сугубо плотское, материальное, испытывающее все радости и все муки земного существования, но в то же время существо, преисполненное порывами к яркой жизни, к подвигу, к высокой и чистой любви…
Видимо, поэтому Италия так привлекала Стендаля – она, как ему казалось, давала простор для наблюдения над человеком, над «облагороженными страстями», являющимися «источником общественного прогресса» (Гельвеций). «Итальянский характер» для Стендаля – это непосредственность чувства, действия, воли, энергии. Италия тех лет представляла собой страну, где революционная ситуация была постоянно напряженной. «Итальянский характер», родившийся в восприятии Стендаля в какой-то степени на основе длительного изучения средневековых итальянских хроник, несмотря на его осторожное отношение к буржуазно-аристократической верхушке карбонарского движения, что очень тонко раскрыто А.Виноградовым в романе, давал и в годы творчества писателя пищу для размышления и восхищения.
Таким образом, эстетические взгляды Стендаля и его политические воззрения характеризуются органичностью, цельностью и последовательностью. А.Виноградов, принципиально отказавшись от установки на проникновение в тайники писательской биографии, сумел и на практике уйти от мелочной опеки Стендаля, которая бы разобщала и дробила большой образ. «Роман есть зеркало, проносимое по большой дороге», – говорит Стендаль в «Красном и черном». Целью А.Виноградова было сжать, собрать в единый фокус то необычайное богатство внутреннего мира художника, разносторонность которого, в силу широты своего диапазона, производила впечатление противоречивости.
Как, с помощью каких средств воссоздает А.Виноградов образ Стендаля?
Конечно, в рамках небольшой статьи трудно дать конкретный анализ художественной манеры писателя, очертить богатый и многообразный арсенал средств художественного воплощения, которыми он пользуется в работе над произведением.
Следует отметить поэтому те главные моменты, которые характерны прежде всего для его подхода к созданию того или иного образа или всего романа.
Первый из них заключается в том, что автор раскрывает характер происходящих событий, показывает действующих лиц преимущественно сквозь призму восприятия главного героя. Пусть отдельные факты русской истории периода Отечественной войны 1812 года получили в романе не совсем ту трактовку, которую современная историческая наука считает наиболее правильной. Россия, какой она предстает в романе перед читателем, может быть, и не вполне точно соответствует подлинной России тех лет. Однако обвинять автора книги за это было бы по меньшей мере несправедливо.
В большинстве случаев читатель имеет дело с событиями, преломленными в сознании Стендаля. Писатель заставляет нас смотреть на все происходящее глазами своего героя, причем нередко он делает это и в тех случаях, когда рассказ ведется от лица самого автора.
