хранителей, как когда-то это делал Экор, ведь он явно не от безрассудства не опасался расправы.
Эктори выхватила из кармана платок, который теперь приходилось носить постоянно с собой, вытерла кровь, просочившуюся из под маски, стекавшую по щеке. Тут она заметила пульсирующую боль в боку — недостаточно аккуратно заращенная рана напомнила о себе из-за подчинения настолько большого количества энергии. Эктори поспешила присесть обратно на бревно, стимулируя восстановление тканей.
Когда Вардок сел рядом ария слегка улыбнувшись, поинтересовалась:
— За что они решили на Вас напасть?
— Только теперь захотела вызнать?
— Сделанного в любом случае не изменишь, так я хотя бы любопытство удовлетворю.
Вардок кивнул, но произнёс совсем не ответ:
— Удивлён, что ты мне просто так поверила. А если окажется, что я солгал и гадом окажусь именно я?
Эктори искренне изумилась:
— Так ты же не упыть, только у эти твари лгут для собственного удовольствия. Остальным же просто не за чем?
— Для спасения собственной шкуры, — хмуро отметил воин, вспомнив то, что арии, не умевшие лгать по собственной природе, привыкли судить всех прочих жителей миров так же как представителей своего вида, и потому просто не могли поверить, что лож являлась неотъемлемой частью цивилизованного общества.
Лицо Эктори выглядело так, словно она об этом глубоко задумалась. Ей всё никак не удавалось уложить в голове столь простую истину: лгут если не все, то многие. Ведь это полностью противоречило принципам, окружавшим её с самого явления в миры живых. К тому же сам Вардок не был похож на того, кто стал бы использовать подобное, потому она просто спросила:
— Так кем же они были?
— Четверо — наёмники, один — погрязший в мести дурак. Он пытался воскресить свою мёртвую дочь, фэтэ уже почти разложилось, а этэ — запечатал в камне. Я освободил девчонку, мертвецы должны оставаться мертвецами.
Эктори замедленного кивнула, пожалуй это было правдой, только вот она и не мыслила о возвращении к жизни ушедших, ведь это по общему признанию считалось невозможным. А теперь, задумавшись, она посчитала, что это могло бы стать интересной задачей. Ария тут же содрогнулась, испугавшись собственных мыслей — раньше ей и в голову бы не пришло так безразлично относиться к установленным законам миров только потому, что хотелось проверить новое предположение.
* * *
Вардок, распрощавшись с Дядюшкой и Эктори, поправил меч за спиной, вернулся к своим странствиям.
Эктори вновь начала свой рассказ об Имперски золоте, но Дядюшка остановил её:
— Не хорошо большую работу на ночь начинать, да и устал я — весь день провозился с оружием этого чудака. Пойдём выспимся как следует.
Эктори могла только кивнуть, возражать было бы как минимум невежливо.
Ночь ария провела в беспокойстве. Она пыталась заснуть, но чудные видения разбегались, а на их место не приходило даже гнетущих и пугающих, только всепоглощающее Ничто.
В какой-то момент, не выдержав, Эктори поднялась с постели, села перед зеркалом, вытащила из кармана планшет, сняв повязку, принялась на просвет изучать веки, здоровое и разъеденное маслом, зарисовывая форму и размеры деталей, которые нужно было выковать.
Только дневная звезда показалась из-за края, она поспешила вниз, наткнулась на Тётушку, та тут же заставила помогать с приготовлением завтрака.
Вышли они только когда звезда поднялась уже на пару пэ. Эктори всё поторапливала Дядюшку, который шёл на её взгляд слишком медленно.
В кузне Эктори, разложив бутылочки масла, принялась запальчиво объяснять методику работы, отыскав в медальоне один из выпрошенных у ювелира камушков, описывать, как направить на него энергию, чтобы его прикосновение возвращало твёрдость металлу, показывать сделанные за ночь чертежи.
Дядюшка выслушав всё, некоторое ничего не отвечал, раздумывая об исполнимости всего сказанного, но вскоре принялся разогревать печь.
Эктори тут же достала ножны змеиного кинжала, положила в форму для плавления.
Когда золото раскалилось до черна, Эктори, взяла со стола с уже почти законченными заготовками, лезвие для складного ножичка, порезала свою руку от запястья до локтя, добавила кровь к металлу. На заинтересованных взгляд Дядюшки ответила:
— Это ведь будут сменные детали для моего тела, чтобы не произошло отторжения нужно смешать энергию.
Дядюшка кивнул, принялся за работу, которая продлилась до утра следующего дня.
Эктори всё время пыталась помочь, но Дядюшка не стал давать ей инструменты, опасаясь что неопытная девчонка может покалечится, разрешил только огонь поддерживать, к концу ария всё-таки заснула, съежившись в углу.
На утро на столе лежал лист тончайшей фольги. Проснувшись, Эктори тут же принялась вырезать, обрабатывать края, подгонять по размеру и когда она наконец в тринадцатый раз убеждалась, что деталь идеально подойдёт на место, делала её твёрдой, принималась за следующую. Ближе с вечеру перед арией лежало три тринадцатка тонких пластинок, по форме напоминавших вытянутые узкие лепестки. У последнего Эктори подогнула край, сформировав на нём крошечные крючочки, чтобы зацепить за них движущие энергетические нити.
Теперь оставалось самое сложное: подсоединить детали в отведённых им местах, благо не придётся паять, можно запросто обойтись и девятым элементом.
Собрав все детальки в один тканевый мешочек, а обрезки в другой, — из них она обязательно сделает прослойку между кожей и пластинка и каркаса, — защищающую и скрывающую нити натяжения. Эктори помчалась домой к Тётушке, в эту ночь она спала куда лучше, хотя проснулась всё равно очень рано, и принялась уговаривать полусонную Сайму, укусить её, впрыснуть обезболивающее, чтобы постоянная, надоедливая боль, усиливавшаяся от каждого прикосновения, не отвлекала от предстоящей работы.
— Покусаю-то я тебя с радостью, а вот яд тратить не хочу, он мне скоро на другое понадобится, — прошипел а змея и свернулась обратно в кольцо.
Но Эктори так просто сдаваться не собиралась, потому она всё-таки растормошила Сайма, вынудив сделать ей необходимое, обещала после этого осязательно дать ей выспаться.
Змея заставила арию снять повязку, подставить глаз, объяснив, что лучше всего просто дать ей прыснуть прямо на открытую рану.
Глаз от соприкосновения с «ядом» тут же ожгло, Эктори скорчилась от боли, но вскоре исчезли все ощущения и она спокойно усевшись перед зеркалом принялась вытаскивать повреждённые детали, иногда просто подрезая оплавленную часть, прилаживать новые, помогая себе разнообразными спицами, иглами, щипчиками и отыскавшемся в закромах у Тётушки пинцетом.
За работой она совсем потеряла счёт времени, опомнилась только когда действие лишавшего ощущений яда, подошло к концу. Самая, на её взгляд, кропотливая часть работы была закончена. Вместо энергетических нитей Эктори использовала собственные волосы, просо немного вытянув их и истончив, ведь они по
